Марьяна Сурикова - Не зная пощады

Когда все было готово, налили горячего душистого отвара в кружку и понесли нашему гостю. Пахарь выпил горькую траву и даже не поморщился — очевидно, совсем его зуб измучил за это время. Когда он отставил питье в сторону, то глубоко вздохнул, кивнул нам и стал подниматься с кресла, а затем вдруг схватился рукой за щеку и сел обратно.

— Болит еще? — спросила я как самая нетерпеливая из всех.

— Вообще ничего не чувствую, — ответил изумленный мужчина.

— Пройдет теперь ваш зуб, — добавила Арика, а потом выразительно посмотрела на Арона.

— Вы, милый человек, еще зайдете раз-другой за настойкой, и уйдет боль совсем, — с важным видом добавил дядюшка.

— Так-то конечно, зайду, стало быть, — расплылся в довольной улыбке молодой пахарь, а потом, поднявшись на ноги и поклонившись нашему замечательному аптекарю, положил на столик монетку и, не переставая кланяться, вышел за дверь.

Мы с Арикой переглянулись, довольно улыбнувшись друг другу. Арон сел обратно в свое кресло и задумчиво уставился в окно. С нами наедине он всегда вел себя подобным образом: был слишком рассеян. Мне иногда становилось так его жалко, хотелось, чтобы поскорее прошли эти четыре месяца и Арика отпустила его обратно к родной семье.

Вообще, сестра стала меняться. Она становилась более замкнутой, сосредоточенной, по ночам часто уходила в лес. Однажды на рассвете я поднялась рано, почувствовав, что Арики нет в комнате, а когда вышла в кухню, застала ее там. Она стояла возле таза с водой и смывала с рук кровь. Я встала как вкопанная на пороге, с испугом глядя на ее ладони.

— Это ты, Алира? Что так тихо подходишь, едва не напугала меня.

— Это кровь?

— Кровь.

— Откуда?

— Потише, постреленок. Это животная кровь, не пугайся.

— Зачем она тебе?

Сестра только вздохнула:

— Лирусик, как ты не понимаешь, я ведь совсем еще молодая ведьма, мой дар только проявился, не окреп, а мне день за днем человека под чарами приходится держать. Повезло еще, что воля у него слабая. Был бы человек с сильным характером, я бы не удержала. Подпитывать силу нужно, природной магии уже не хватает, приходится жертвы приносить. Ты не переживай, воробышек, я совсем маленьких зверушек использую. Сама не хочу убивать, а приходится.

Я только вздохнула, а сердце сжалось в тоске. Не нравилось мне все это, нехорошо получалось. Поскорее бы сестра отпустила этого Арона и стала, наконец, сама собой.

Жизнь наладилась. В поселке к нам привыкли, постоянно кто-то обращался за разными снадобьями, пополняя наш запас монеток, только они у нас долго не задерживались. Моя прекрасная Арика обожала покупать новые наряды. Она специально ездила вместе с Ароном в город Вильемки и привозила оттуда новые покупки, впрочем, не только для себя. У меня появилась новая теплая и пушистая шубка из заячьего меха. Я очень просила сестру не тратиться на дорогие вещи, справедливо опасаясь, что стабильный заработок мы имеем только благодаря присутствию рядом взрослого почтенного мужчины.

Так постепенно миновала зима, которую мы когда-то ожидали со страхом. С тех пор как мы приехали в деревушку, прошло больше шести месяцев, наступила весна. Арика так и не отпустила Арона, не желая менять нашу устоявшуюся жизнь. Я стала замечать, что мужчина начал чахнуть на глазах, и однажды подступилась к сестре с расспросами:

— Арика, кажется, он заболел.

— Не заболел, Алира. Это сказывается его зависимость от меня.

— Что, если ему будет становиться хуже?

Арика в ответ лишь пожала плечами.

— Он может погибнуть, да, Рика?

— Ну откуда я знаю? — раздраженно отмахнулась сестра. — Что ты пристаешь с расспросами? У нас дел много, заказы выполнять надо.

— Арика, отпусти его, — не отставала я. — Отпусти. Ты обещала.

— Если отпущу, то наша жизнь изменится, мы опять останемся вдвоем.

— Проживем как-нибудь, ты сама говорила. Отпусти, Арика. Если не ради меня, то хотя бы ради памяти мамы.

Сестра возмущенно отвернулась, неосторожно смахнув со стола сухие листочки травы.

— Хорошо, уговорила. Но когда начнутся неприятности, не жалуйся.

— Не буду, обещаю тебе.

В ту же ночь мы с сестрой отвели несчастного Арона на проселочную дорогу, подальше к лесу. Когда впереди показался тракт, ведущий в ту сторону, куда направлялся полгода назад бедный путник, сестра протянула руки и, коснувшись ладонями его лба, прошептала:

— Я отпускаю тебя. Возвращайся к своей семье и забудь обо всем, что произошло. Прощай!

Я видела, как мужчина повернулся и зашагал по освещенной лунным светом дороге, как постепенно распрямлялись его сгорбленные плечи, походка становилась более уверенной. Он шел и шел и ни разу не обернулся. Мы постояли еще немного, пока путник не исчез за поворотом, а затем направились к реке.

— Вот здесь, видишь, — сказала мне сестра, — на этом бревне через протоку повесим кусочек ткани от его любимой рубашки. Так создастся впечатление, что тело зацепилось одеждой за сук, а потом лоскут оторвался и утопленника унесло дальше по течению. Думаю, далеко они искать не будут. Незачем им, он ведь приезжий, а из родных только мы с тобой и остались. Скажем всем, что ушел ночью особые травы у реки собирать, а утром не вернулся.

— Какая ты умная! Нам точно поверят.

— Должны поверить, — вздохнула сестра.

Мы сделали все так, как придумала Арика, а утром чуть свет побежали к дому головы, настойчиво стучали в двери и слезно молили мужчину поскорее выйти из дома.

— Чего у вас случилось? — спросил, ступая на крыльцо и сонно почесывая внушительное пузо, едва проснувшийся голова.

— Дядюшка не вернулся из леса, — со слезами в голосе отвечала Арика. — Просите, пожалуйста, селян отправиться на поиски. Вдруг что-то случилось!

— А чего он в лес ночью пошел?

— Травку особую собрать, цветочки для снадобья от сердечных колик, которые только ночью распускаются.

— Понятно. Вы погодите пока, сейчас мужиков кликну, сходим, посмотрим, что там в лесу. Далеко забрел?

— К реке собирался.

— Ну, домой ступайте да обождите, — кивнул голова.

Спустя несколько часов поисков мужчина постучал в наши двери. Отворив, мы с сестрой узрели на пороге самого голову да еще мужиков пять сельчан.

— Мы тут вот что нашли, — промолвил глава деревни, протягивая лоскут от дядиной рубахи. — Признаёте?

Арика побледнела, ахнула и, выхватив лоскут, произнесла дрожащим голосом:

— Его это! А где нашли? Где сам дядя?

Голова опустил печально голову, его примеру последовали и остальные пятеро искавших.

— На сучке нашли. Там ствол дерева через протоку перекинут, а выше по течению омут. Боюсь, дядя ваш, пока цветочки собирал на берегу, поскользнулся и в воду упал. Там место высокое. Он плавать-то умел?