Анна Туманова - Александра (СИ)

Глеб, не выдержав насмешек, хмыкнул, открыл бар и достал бутылку коллекционного коньяка.

— Держи, победитель, заработал в честном бою, — улыбнулся он, отдавая редкий напиток.

— Ах, ты, моя сладенькая, иди к папочке! — дурачился Сигизмунд, целуя выигранную бутылку, — этот глупый малец не знает, как обращаться с таким божественным напитком. Нектар! Амброзия!

— Зиг, да уймись ты, — не выдержал Алекс, — хватит дразнить, иначе придется прямо здесь расстаться с выигрышем, поделив его на всех.

— А я не жадный. Глебушка, неси бокалы, — разошелся Войтеховский.

— Алексей, достань в буфете, — распорядился Оборский, — я сейчас.

Пока друзья шутливо препирались, хозяин дома незаметно вышел из гостиной и направился к детской. Ему не терпелось увидеть малышей и, в глубине души, затаилась надежда, что Саша сейчас с ними. Чутье не подвело мужчину. Александра сидела в полюбившемся ей кресле-качалке и держала детей на руках.

— Саш, я ведь просил, — укоризненным шепотом возмутился Глеб, — у тебя же спина…

— Да, не болит она уже, — так же шепотом, отозвалась девушка, — все прошло давно.

— Опять геройствуешь? — внимательно посмотрел на нее Глеб. — Ладно, только постарайся не таскать их на руках подолгу. А Татьяна где?

— Я ее отпустила, — тихо ответила Саша, — пусть отдохнет. Да, и я по детям соскучилась, весь день толком не видела.

— Я тоже, — Оборский подошел ближе и склонился над креслом, — крепко спят, — он невесомо провел рукой по сжатым кулачкам Темы и заправил выбившийся из-под чепчика завиток Кати.

— Капризничали весь вечер, Таня не могла их успокоить, — подняла на мужа глаза Саша.

— По тебе скучали, — улыбнулся Глеб. Он легко прикоснулся к щеке жены и распрямился.

— Пойду, — с сожалением сказал он, — надо оставшихся гостей утихомирить, а то, если Зиг разойдется, в доме до утра никто не уснет, — ты в детской ночевать останешься?

— Да, — кивнула девушка, — не могу спать, когда малышей нет рядом.

— Ты поэтому каждую ночь здесь проводишь?

— Ну…

— Саш, тебе отдых нужен, а ты тут на кушетке ютишься. Разве для этого я малышей сюда переселил?

— Так может, лучше будет вернуть их обратно? Я же хорошо себя чувствую, — Александра с надеждой посмотрела на мужа. После своего побега, она старалась лишний раз не спорить с Оборским, пытаясь хоть как-то загладить свою вину.

— Ладно, завтра решим, — неохотно ответил Глеб и, не оглядываясь, вышел из комнаты.

А поздно ночью, зайдя в детскую, он подхватил на руки спящую жену и отнес ее в спальню, аккуратно уложив на расстеленную кровать.

«Спи, моя девочка, — мужчина, одну за другой, осторожно вынул из прически девушки шпильки и распустил непокорную рыжую гриву, — спи…»

Саша вздохнула во сне и поморщилась. Оборский замер, боясь пошевелиться, но девушка не проснулась. Глеб осторожно перевел дыхание и укрыл жену одеялом. Такая хрупкая и ранимая… Мужчина смотрел на Александру, и лютая тоска глодала его душу. Как же он соскучился… Так хочется прижать свою Сашу к груди и никуда не отпускать… Сбежала, проехала полстраны, лишь бы от него скрыться. Неужели, настолько неприятен? Неужели, так сильно ненавидит? А за Игоря как переживала?.. Оборский чувствовал, что если бы поставил любое условие, в обмен на помилование охранника, она бы, не задумываясь, согласилась. Вот, что за характер такой?

И эта странная история с отцом… Как сказал Станкевич? Почти семь лет не виделись? Интересно — почему? Оборский дал задание своим людям выяснить всю подноготную полковника и его семьи, но никаких зацепок не было. После смерти жены, Павел Владимирович стал более замкнут и нелюдим, но никаких нареканий по службе не имел и характеризовался положительно. Волевой характер помог полковнику достойно перенести трагедию и жить дальше. Что же послужило причиной его ссоры с дочерью?

С кровати донесся еле слышный стон. Глеб настороженно посмотрел на спящую девушку и невесомо прикоснулся к ее лицу. Спи, моя хорошая… Он провел рукой по распущенным волосам жены и задохнулся от яркого, пьянящего аромата. На мгновение, мужчину охватило дикое, неконтролируемое желание, но он сумел справиться с собой и, с тяжелым вздохом, пошел к выходу. Нет, нельзя переоценивать свою выдержку! Подле Саши, он теряет голову от страсти и желания, а зверь пытается вырваться на свободу и оказаться рядом со своей парой.

— Глеб… — раздался тихий шепот.

Оборского пригвоздило к месту. Он медленно обернулся и посмотрел на Александру. Девушка хмурилась и ворочалась во сне, а ее губы что-то еле слышно шептали. Мужчина прислушался, но, несмотря на чуткий слух, не смог разобрать ни слова.

— Глеб, пожалуйста… — раздалось разборчивее.

Оборотень подошел ближе и склонился над постелью жены.

— Не уходи…Мужчина задохнулся от неожиданности. Он осторожно опустился рядом с Сашей и легко коснулся ее лица. Стон, раздавшийся в ответ, смел все благие намерения Оборского. Его выдержка испарилась, как дым. Все. Нету больше благоразумия и хладнокровия. Осталась лишь всепоглощающая жажда, утолить которую под силу только одной женщине — его жене. Глеб наклонился к любимым губам и потерялся в сладости жаркого поцелуя. Как же давно он мечтал об этом!.. Саша стонала, страстно откликалась на прикосновения жадных рук, тянулась горячими ладонями к его лицу… Ее тело, ее глаза, ее жажда… — все молило об одном, и мужчина не устоял. С тихим рыком, он погрузился в горячее лоно и повел жену за собой — выше, острее, сильнее…

Томную негу осенней ночи нарушил протяжный крик — Александра не смогла удержать под контролем свои чувства и сдалась на милость победителя.

Утро выдалось солнечным. Едва рассвело, Саша открыла глаза и наткнулась на внимательный взгляд мужа.

— Привет, — тихо сказал Глеб.

— Привет, — чуть слышно отозвалась Александра.

— Ты почему так рано проснулась?

— А вы?

— Я могу долго обходиться без сна, — усмехнулся мужчина, — а вот тебе не мешало бы еще поспать.

— Мне к детям надо, — Саша принялась выбираться из постели.

— Не торопись. Ты же недавно их кормила, сейчас они, все равно, спят. Вот, как проснутся, так Татьяна их и принесет. Иди сюда, — Глеб взял жену за руку и потянул на себя.

Он обнял Сашу и принялся прокладывать дорожку из поцелуев по ее шее и ниже, до самой волнующей точки груди.

— Глеб Алекса-а… — девушка не сумела договорить — Оборский проворно закрыл ей рот поцелуем и, легонько прикусив губу, поправил: — Глеб. Ночью у тебя это прекрасно получалось. Чтобы больше никаких Александровичей я не слышал, — и принялся исступленно целовать припухшие губы жены. Саша горела, стонала, извивалась в крепких руках. Ее тело беспрекословно подчинялось умелому напору мужа, заставляя девушку забыть обо всем, а Глеб, доводя ее до грани немыслимыми ласками, вынуждал просить о большем. И она просила. Кричала, срывая голос, молила о пощаде, но сладкая пытка все длилась и длилась… Последний всхлип… и восхитительная истома разлилась по телу Саши. Оборский прижал к себе жену, всем своим существом ощущая затухающие волны ее наслаждения. Он благодарно уткнулся в пьянящую копну рыжих волос и бессвязно шептал какие-то ласковые слова, не задумываясь над их смыслом. То блаженство, что дарило ему присутствие рядом пары, заставляло мужчину забыть обо всем.