Колин Маккалоу - Евангелие любви

Подозревая, что мужчина в последний момент выскочит из автобуса, Джудит, не двигаясь, с воинственным видом стояла на тротуаре, пока машина, скрипнув негнущейся гармошкой в середине салона, не отъехала от остановки. Незнакомец следил за ней сквозь грязное стекло, и она насмешливо махнула ему рукой. Все, безопасность!

Министерство окружающей среды занимало целый квартал. Автобус высадил Джудит на Норт-Капитол-стрит неподалеку от Эйч-стрит. Однако вход, которым она постоянно пользовалась, находился на Кей-стрит. Следовательно, чтобы добраться туда, требовалось пройти по Норт-Капитол-стрит мимо главного подъезда и повернуть на Кей-стрит.

У главного входа собралась небольшая толпа. Люди увлеченно разглядывали что-то, что лежало в середине, и не обратили на нее внимания – высокую, модную, элегантную. Джудит только покосилась на них, едва отметив про себя, что службе безопасности придется иметь дело с очередным самоубийством. Такие показные акты часто совершались поблизости от министерства окружающей среды: в затуманенном сознании несчастных оно и было виновником всех бед – так пусть тут видят, до чего довели людей. У доктора Кэрриол не было ни малейшего желания разбираться, как окончил жизнь этот человек: перерезал себе горло или вены, отравился ядом или наркотиками, пустил себе пулю в лоб или придумал что-то новое. Ее работа – а ее поручил ей сам президент – состояла в том, чтобы выяснять причины, почему люди приходят к этому приземистому, массивному зданию с целью положить предел своему существованию.

Там, где Джудит входила в министерство, не было многочисленных охранников в форме с множеством телефонов. Кодовый замок ее двери отпирался по голосовой команде – ежедневно меняющейся условленной фразой, которую сочинял один шутник на самом верху. Лично министр окружающей среды Гарольд Магнус. Больше нечем заняться, недовольно думала Джудит, хоть и понимала, что относится к нему с предубеждением. Как все сколько-нибудь значимые служащие их заведения, она считала их титулованного главу бременем на шее министерства. Он был не карьерным чиновником, а политическим назначенцем – пришел с новым президентом и предсказуемо менялся от состояния новой метлы к истрепанному венику – хотя до этого ему еще предстояло доработать. Но пока он неплохо тянул по одной причине: обладал здравым смыслом, чтобы не мешать профессионалам заниматься своим делом и не вставлять им палки в колеса.

– В глубь беспросветного моря, – проговорила Джудит в спрятанный в стене микрофон.

Замок щелкнул, и дверь отворилась. Идиотизм. Полная чушь. Ни один человек в мире не сумеет подделать ее голос так, чтобы этого не заметил электронный анализатор. Так какого дьявола менять пароль? Джудит было неприятно ощущать, что она марионетка, дергающаяся по малейшей прихоти Гарольда. Но именно поэтому он и настаивал на своем.

Министерство окружающей среды образовалось во второй половине прошлого столетия путем слияния более мелких учреждений, таких как министерство энергетики. Оно стало детищем наиболее выдающегося президента США Августа Рома, который так ловко управлялся с народом и обеими палатами, что четыре раза подряд получал мандат на руководство страной. Он возглавлял США в наиболее неприятные моменты истории: когда британцы вступили в Евросоюз, в период бескровных переворотов левого толка, после которых вся Азия оказалась под коммунистическим зонтиком, во время подписания Делийского договора и всего того, что затем последовало внутри страны. Были такие, кто утверждал, что он продал народ. Другие заявляли, что благодаря его действиям страна смогла сплотиться и сохранить влияние хотя бы в западном полушарии. В последние двадцать лет все государства в этом полушарии от полюса до полюса тянулись к Штатам, хотя злые языки говорили, что у них просто не было иного выхода. Нынешнее здание министерства было построено в 2012 году, после чего в него переехали разбросанные по всему городу службы. Оно стало самым большим из всех федеральных учреждений, и лишь в нем одном умели как следует сохранять энергию. Избыток тепла из набитого компьютерами подвала поступал в вентиляционную систему, которая стала предметом зависти других министерств, где, как ни бились, не могли приспособить не рассчитанные к такому обогреву старые здания.

Помещения министерства покрасили в белый цвет, дававший возможность снизить уровень освещения. Низкие потолки экономили пространство и тепло. Совершенная акустика уменьшала вероятность возникновения связанных с шумом неврозов, скучный интерьер напоминал работникам, что они в серьезном учреждении.

Четвертая секция занимала весь этаж по Кей-стрит, и здесь же находились службы самого министра. Джудит легко поднялась на семь пролетов холодной лестницы, миновала множество коридоров и оказалась у еще одной управляемой голосом двери.

– В глубь беспросветного моря.

Сезам открылся. Когда Джудит переступила порог, работа в Четвертой секции, как обычно, кипела. Сама доктор Кэрриол предпочитала заниматься делами по вечерам и редко появлялась до ленча. Ее приветствовали уважительно, но без панибратства. И это было понятно: Джудит не только занимала высокий пост в министерстве, она также возглавляла Четвертую секцию, а Четвертая секция являлась мозговым центром министерства. Таким образом, доктор Кэрриол считалась чрезвычайно влиятельной женщиной.

Ее личный секретарь, притча во языцех в министерстве, носил до нелепости неподходящее имя Джон Уэйн. Пять футов два дюйма ростом при весе восемьдесят фунтов, он был близорук и по причине половой неразвитости говорил фальцетом и не имел на подбородке растительности. Дни, когда его ужасно тяготило доставшееся ему имя, остались далеко позади, он давно перестал роптать на судьбу, которая распорядилась так, что настоящий Джон Уэйн пережил всех своих кинематографических современников и превратился в культовую фигуру. Этот Джон Уэйн жил работой и был фантастическим секретарем, хотя собственно секретарские обязанности выполнял редко – для этого имел собственный штат.

Он проводил доктора Кэрриол в кабинет и терпеливо ждал, пока та снимет с себя соболей, купленных в момент ее последнего повышения, но еще до того, как она перестала покупать одежду и начала копить на дом. Под мехами оказалось простое черное платье, без драгоценностей или каких-либо других украшений, но в нем она выглядела завораживающе. Не симпатичной. Не красивой. Не привлекательной в обычном смысле слова. Эта женщина излучала изысканную утонченность, спокойное изящество и казалась такой абсолютной недотрогой, что ее имя никак бы не могло появиться в министерском реестре сексапильных красоток. Следствием ее репутации недотроги было то, что она встречалась – впрочем, достаточно редко – только с чрезвычайно успешными мужчинами, чрезвычайно практичными и чрезвычайно уверенными в себе. Свои слегка волнистые черные волосы она носила наподобие Уоллис Уорфилд Симпсон [2]– на прямой пробор, забрав на затылке в мягкий узел. Большие глаза с тяжелыми веками отливали необычной тусклой зеленью, крупный рот, алые красивой формы губы, кожа матово-бледная без единого намека на румянец, такая непроницаемая, что не просвечивали даже прожилки. Пикантная бледность в сочетании с черными волосами, бровями и ресницами удачно выделяла Джудит среди других, это ей было прекрасно известно, и она этим пользовалась. Вытянутые, худые, бледные кисти рук с длинными, закругляющимися к кончикам пальцами, ногти короткие, не покрытые лаком. И эти пальцы шевелились, как ножки паука. Ее фигура с удлиненным торсом, узкобедрая и плоскогрудая, удивляла змеиной верткостью и неожиданной подвижностью, отчего министерские остряки и прозвали ее Змеей. Или, по крайней мере, отговаривались этим, когда их спрашивали, откуда взялось такое прозвище.