Вики Филдс - Истина (СИ)

— Не очень.

— Ты стал более чувствителен.

— Это не правда.

— Ты не смог убить эту девушку, несмотря на то, что она уже принадлежала тебе. Ты не сделал этого.

— Я не убийца.

— Ты не человек.

— Я хочу освободиться от этого дерьма.

Опять этот смех. Кэри Хейл убрал волосы, лезшие в глаза, и медленно опустился на постель. Он так устал. От всего этого. От хаоса в его жизни, в его голове.

— Для чего тебе свобода? — Смерть медленно передвигался по комнате, и напрягши слух, Кэри Хейл услышал шуршание его плаща. Что скрывается под ним? Чье лицо? Что, если там нет лица? У Смерти не было лица, но чувствовался взгляд, и голос, в котором звучало любопытство: — Для чего тебе нужна свобода? В этом мире, это совершенно ни к чему. Хаос, разруха, зло. Что тебе нужно в этом мире?

— Мне нужна она.

— Вновь за свое, — посетовал Безликий. — Для чего тебе душа, Кэри? В этом мире выжить легче без души, чем с ней. Ты ведь уже понял это, не так ли?

— Не слышал ничего бессмысленнее этого, — отчеканил Кэри Хейл.

Снова то же самое.

— «Зачем тебе душа, Кэри? Зачем она тебе?»

— «О на нужна мне».

— «Ты не получишь ее».

— «Я хочу ее».

— Я устал наблюдать за тем, что ты рушишь то, что было дано тебе. Ты мой сын, и я должен защитить тебя, не так ли?

— И что это должно означать? — у Кэри Хейла побежали мурашки по спине. Энджел называла это плохим предчувствием.

— Это значит, что я должен уберечь тебя, так или иначе. Смерть не дает ничего. Но и жизнь тоже, если не живешь по-настоящему. Без души ты не выживешь…

— К чему ты клонишь? — Кэри снова сел. Плохое предчувствие, пульсировало болью в мозгу.

— Я мог бы забрать ее. — Безликий выглядел задумчивым.

— Что? — Кэри ощутил, как грудь сдавили невидимые оковы страха. — Ты же говорил не станешь этого делать.

— Я сделал это один раз, почему не смогу сделать это снова?

— Но ты…

— Я сказал, что это должен сделать ты, для своей выгоды. Но я ни разу не упомянул, что не способен на это.

Кэри Хейл провел рукой по волосам, вспоминая Энджел. Его милую Энджел, доверие которой он предал. Он понимал, к чему клонит Смерть. Знал, к чему приведет этот разговор.

Это всего лишь игра. Для Смерти это лишь очередная игра.

— Ты… хочешь забрать ее?

— Да. Я сделаю это. Но, теперь ты в любом случае умрешь, потому что ты уже болен. Скоро ты почувствуешь перемены в себе, и другие тоже почувствуют. Ты будешь умирать у них на глазах, мучительной, болезненной смертью, а потом я заберу и тебя тоже…

— Если я умру, зачем тебе забирать ее? Все кончено!

— Ты не понимаешь кое-чего, — высокомерно отозвался Безликий. — Она не должна была выжить изначально в той аварии. Ее жизнь была предопределена с самого начала, с тех самых пор, как я позволил ей родиться на этой земле. На самом деле, ты мог бы убить ее даже сейчас. Но я не уверен, что ты сможешь сделать это. С самого начала ты не мог этого, Кэри, и теперь тоже. От начала и до конца эта идея была безумием. Ты увидел ее и влюбился, но тот факт, что ты не человек нельзя изменить, и любовь — для некоторых — дар, а для тебя проклятие — обернулась чем-то совершенно невыносимым.

— Почему?..

— Я ведь уже говорил тебе, Кэри. Все потому, что она твоя нареченная.

Кэри и Серена лежали на одной кровати, молча глядя в деревянный потолок с канделябром. Серена почувствовала боль парня на расстоянии, и пришла к нему, для моральной поддержки. Оказалось, что он не был против. Что-то случилось, пока Серены не было рядом, и ей было любопытно, что именно.

Девушка повернулась к своему другу:

— До того, как я уйду, я приготовлю еду на завтра. Не хочу, чтобы ты умер голодной смертью, пока я буду тратить время впустую в этой дрянной школе. — Она помолчала, отрываясь от него, и положив руку под голову. Кэри Хейл закрыл глаза, слушая ее мелодичный голос. — Раньше я любила учиться. А теперь я думаю, что это была пустая трата времени, потому что в итоге я все равно умерла. Умерла, так и не насладившись жизнью.

— Ты еще успеешь ею насладиться, Серена, — пообещал Кэри, с мрачным смешком. Он лежал с закрытыми глазами, и не видел, как девушка нахмурилась, зато слышал в ее голосе раздражение:

— Ты говоришь так, словно обещаешь мне адские муки.

— Это можно назвать и так. Потому что поддерживать свою легенду, что ты мисс Хилл будет довольно сложно. Особенно если есть вероятность, что кто-то уже знает твой секрет.

— Ты намекаешь на Скай?

— Нет, я уверен она ничего никому не скажет. Ты запугала ее в достаточной степени.

Серена громко рассмеялась, так что у Кэри Хейла побежали мурашки по спине.

— Что? Я ее запугала? Ты давно с ней не говорил. Эта девочка стала похожа на робота, запрограммированного убивать. У нее стеклянные глаза, Кэри.

— Брось, у нее красивые глаза.

Повисло молчание. Серена удивленно смотрела на Кэри Хейла, а он затаил дыхание, от внезапного наплыва чувств. Потом, открыл глаза, и посмотрел на Серену:

— Я скучаю по ней.

Серена вздохнула, слаживая руки на животе. Она вспомнила каким взглядом Кэри смотрел на Скай, в день, когда пытался убить ее. Он не мог. Физически не мог сделать этого, потому что его желания отступили на задний план. Или же, они просто преобразовались. Он больше не хотел возвращения своей души. Он просто хотел защитить девушку перед ним, хотел любить ее, прикасаться к ней.

Серена вздохнула.

— Тебе следовало бы убить ее и дело с концом.

— Я не убийца, Серена.

— Я знаю, Кэри! — заверила девушка. — Но теперь я знаю, что для тебя в этом мире есть еще кое-что важное, кроме твоей души. Эта девушка, в которую ты так влюблен…

— Брось, — простонал Кэри Хейл, зажмуриваясь. — Я не влюблен, Серена. Я просто… не могу быть.

— Почему?

— Потому, что у меня нет души. Я не могу ничего чувствовать. Я не человек.

— Ты человек. И ты чувствуешь к ней любовь. Ты просто… ты даже не видишь, как ты изменился. Ты стал более человечным, более эмоциональным… ты стал другим, Кэри. И она тоже любит тебя.

Кэри Хейл вдруг распахнул глаза: он вспомнил кое-что важное.

— Я хочу попросить тебя об услуге, Серена.

Вернувшись в особняк, я тут же наткнулась на Эшли. Она оккупировала кухню, пытаясь приготовить нечто похожее на мясной пирог. Судя по ее лицу, одежде, рукам, и даже полу, припорошенному мукой, ей это не очень удавалось. Она скорчила гримасу в ответ на мое лицо с маской отвращения, и пододвинула ко мне по столешнице термос, тоже запачкав его мукой:

— Мама приготовила для тебя ромашковый чай. — Она тут же усмехнулась, когда отвращение на моем лице углубилось, из-за моей врожденной ненависти к травяным чаям. Она осмотрела меня быстрым взглядом, спрашивая: