Ирина Молчанова - Реквием опадающих листьев

И она двинулась по залу к особому гостю, со всех сторон окруженному питерскими красавицами. С Порфирио Фарнезе она была знакома давно. Около ста лет назад он даже некоторое время был ее любовником. Недолго, каких-то пару месяцев. Она тогда жила в Риме, а он еще не был правителем Венеции. Роман их сошел на нет из-за чрезвычайной занятости молодого вампира. Он уже в то время строил свою карьеру, и женщина в ней, на том этапе, только мешала. После своего воцарения в Венеции Порфирио не раз присыл ей приглашения, но она так и не нашла времени, чтобы откликнуться на них.

Анжелика погладила лапы своего паука.

Все-таки она предпочитала мужчин, которые восхищались ею чуть больше, чем собой. Правитель Венеции не относился к их числу. Самовлюбленный честолюбец — он мог бы составить конкуренцию самому Лайонелу. Впрочем, эти двое давно соперничали и на дух друг друга не переносили, поэтому приезд Фарнезе в Петербург стал для всех огромной неожиданностью.

Девушки расступились перед Анжеликой, открывая взору высокого статного мужчину в бело-голубом. С копной темный волос и выразительными карими глазами с золотистыми крапинками-дьяволятами, разбившими не одно женское сердце, он принадлежал к списку самых красивых вампиров мира, созданных самим Наркиссом.

Фарнезе взял ее руку и поднес к своим красиво вылепленным губам, прошептав:

— Анжелика, а вы еще прекраснее, чем я запомнил.

На нем был безукоризненный белый костюм, под ним голубая шелковая жилетка, белая рубашка, лазурного цвета шейный платок. Наряд дополняли перстни с камнями тех же оттенков.

Девушка милостиво улыбнулась:

— А вы, Фарнезе, все такой же обольститель.

Он посмеялся, продемонстрировав ряд идеальных белоснежных зубов.

— Надеюсь, что так, — и взгляд его устремился на двери. — Лайонел со своей дамой почтит нас?

Анжелика снисходительно скользнула по нему взглядом из-под длинных золотистых ресниц.

— Кто знает! Последнее время искать в поступках Лайонела последовательность примерно то же самое, что слезу смертного в океане.

— Неужели? — заинтересовался молодой человек, вскидывая черные брови.

Девушка томно вздохнула, прекрасно сознавая, как возбуждаются от этого звука мужчины. И в самом деле, Фарнезе вмиг позабыл о Лайонеле и, вновь припав к ее руке губами, отметил:

— Вы ослепительны, Анжелика.

Ей хотелось сказать: «Я знаю, миллиард раз знаю», — но вместо этого она молча улыбалась, мысленно смеясь над той чушью, что проносилась в голове у вампира.

Какими же глупыми становились мужчины под действием ее чар — сущие дети.

Она уже хотела обронить ослепленному ее красотой мужчине что-нибудь обнадеживающее, как заметила, что в сад крадучись выскользнул Даймонд.

Раздражение разлилось по телу. Она ведь приказала этому паршивцу не высовывать носа из комнаты! И куда же он направился, ослушавшись ее?

Анжелика сразу же потеряла интерес к венецианскому красавцу и, пообещав: «Увидимся позже, меня зовут обязанности хозяйки», направилась к выходу на террасу. Над пожелтевшими верхушками черемухи висела ярко-лимонная луна, в саду холодно пахло прелыми листьями; по земле, покрытой разноцветными опадышами, стелился туман. В сиянии маленьких разноцветных фонариков подсветки, пущенной вдоль дорожки, ведущей в глубь сада, силуэт слуги быстро удалялся.

На крытой трассе вокруг сто, ликов расположились несколько мужчин в компании женщин. С тех пор как тут побывал Наркисс и запустил Даймонда в колонну, ее успели восстановить.

Анжелика направилась за слугой, но когда тот свернул под тень яблонь, замедлила шаг.

— Я думала, ты не придешь! — услышала она женский шепот.

— Прости, — виновато ответил Даймонд, — я ненадолго.

— Мы можем, наконец, поговорить? — зашептала девушка. — Что происходит? Ты больше не хочешь меня видеть?

— Хочу, очень хочу, просто…

Анжелика вцепилась в шершавую ветку яблони, прислушиваясь к тембру родного голоса. Сейчас он звучал для нее как-то по-другому, по-новому. И теперь мальчишка, который двести лет был ее любимым питомцем и исполнителем мелких прихотей, выглядел совсем иначе.

— Мария, ты мне нравишься, но, возможно, сейчас не совсем подходящее время, — вздохнул юноша.

Девица не ответила, и по донесшимся звукам Анжелика поняла, что они целуются. От ярости у нее перехватило дыхание. Она медленно отпустила ствол яблони, в который впились ногти. Ей хотелось погрузить их в лицо дряни, посмевшей пробраться в ее сад и целовать того, кто со всеми потрохами принадлежал ей и только ей.

— Я тебя люблю, — простонала Мария.

И он ответил ей:

— А я люблю тебя…

Анжелика не верила своим ушам. Он говорил слова любви другой. Он в самом деле забыл все, что их связывает, и желал начать новую жизнь.

Девушка рванулась вперед и за короткие тонкие волосы отшвырнула от своего слуги девицу.

— У тебя есть три секунды, чтобы убраться, — предупредила Анжелика.

Мария попятилась, а Даймонд выступил вперед и закрыл ее собой:

— Она ни в чем не виновата.

Анжелика зло рассмеялась, прошелестев:

— О, милый, я знаю. Во всем виноват ты! Ты один!

Она в два шага сократила расстояние между ними и, схватив за грудки, прижала молодого человека к изогнутому стволу яблони. От удара с веток сорвались несколько яблок и с приглушенным стуком ударились о землю.

Мария исчезла.

— Ты принадлежишь мне, запомни это, — прорычала Анжелика в бледное лицо с сияющими синими глазами. Красновато-каштановые волосы упали на лоб, закрывая ресницы.

Он с большим усилием разжал ее пальцы и, крепко стиснув их, сказал:

— Это так, ты мой создатель, я принадлежу тебе, служу. Двести лет я был рядом, любил тебя, ожидая ответа, надеясь на чудо — на взаимность. Думал, раз ты обратила меня тогда, значит, что-то почувствовала, значит, нуждалась во мне! И день за днем я ждал. А однажды я устал, устал любить тебя и вздрагивать от каждого твоего взгляда. Теперь я хочу одного — чтобы кто-нибудь ждал меня, принадлежал мне, любил меня.

Он посмотрел в ту сторону, где скрылась Мария.

— Мне хорошо с ней.

Анжелика вырвала свои ладони из его рук и в ужасе отшатнулась.

Паук, испуганный состоянием хозяйки, зашевелил лапами, щекоча ее шею, но как и прежде, не смог передать ей мысли юноши. Для нее его разум захлопнулся в тот миг, когда напоила мальчишку собственной кровью в деревенском сарае близ Портсмута двести лет назад.

— Да как ты смеешь! — все что смогла выдохнуть девушка и отвесила ему звонкую пощечину.

Удар рассек ему губу. Он вытер кровь и, опустив глаза, пробормотал:

— Если ты запретишь нам видеться, я подам Лайонелу прошение вступить в брак с Марией.

— Ты рехнулся, я не позволю! — покачала головой девушка.