Далия Трускиновская - Единственные

Потом, когда Регина чуточку успокоилась, приехала тетя Римма, устроила плач с причитаниями. И родня общими усилиями за неделю так измучила Регину, что та замыслила побег – туда, где никто ее не знает и о ее беде не подозревает. Таким местом оказалась Италия. А в Италии Регина вспомнила про свой бизнес. Она знала, что в таком положении нужно чем-то занять себя, пока мысли не довели до намыленной веревки. Сперва она знала это теоретически, но потом убедилась – работает, и за две недели, объездив половину Апеннинского полуострова, присмотрела и набрала много качественного товара, ежедневно оправдывая себя словами: «А что мне еще остается…»

Мысль о Ксюше еще не пришла ей в голову.

Зато она прочно укоренилась в голове у Бориса Петровича. Он ухитрился посмотреть на дочку, на внучку, и решил: если Ксюшку выдать замуж за хорошего мужика, она еще и парней нарожает, а нет – так пусть хоть нагуляет мальчишку. Сделать так, чтобы он носил фамилию Бориса Петровича, несложно. Так что предстояли дипломатические ходы и маневры.

Но у Бориса Петровича был козырь – ресторан, поставленный в удачном месте и уже ставший популярным у богатой публики, для которой, как для той бешеной собаки, семь верст не крюк.

Лида сидела у окна, высматривала дочь и внучку, когда зазвонил телефон.

Городской телефон ей оставили, потому что мобильного она побаивалась. Опять же – за каждую минуту плати! А по городскому она могла хоть час, хоть полтора говорить – с Асей, с Тамарой, с Жанной, да пусть бы и с Илоной, хотя с давней подружкой разговора, правильного разговора пожилых женщин, не получалось: у той не было ни детей, ни внуков, ни ссор и примирений с родней.

– Алло, – сказала Лида.

– Лидия Константиновна?

– Да, это я.

Лида испугалась – кому и зачем она понадобилась? Не было прежних поликлиник, учреждений и собеса, а новые не внушали ей доверия.

– Ты. Ну, в общем, Лида, это – ты, а это – я, – сообщил мужской голос и замолчал.

– Какой еще «я»?

– Ну, я. Борис. Что, совсем забыла?

Лида чуть трубку не выронила.

Но характер у нее был сильный – со слабым характером невозможно быть главой семьи, воспитывать дочь и внучку.

– Не забыла, – выдержав паузу, ответила она.

– Ну, в общем, Лида, поговорить нам надо.

– Лидия Константиновна.

– Ну, как скажешь.

В этот миг Лида окончательно стала Лидией Константиновной, матерой старухой, хозяйкой в своем доме. Такой, как раньше – Анна Ильинична. Если бы ей поднесли волшебное зеркало – она бы увидела не совсем человеческое лицо со вздернутой верхней губой, и клыки вылезают. Ясно было – Ксюшин отец не просто так звонит, а у него что-то пакостное на уме.

Она ждала его слов, чтобы излить на него всю скопившуюся злость, а он молчал.

– Лидия Константиновна, я ведь теперь человек богатый, – наконец сказал он. – Не миллиардер, но… ну, в общем, деньги у меня есть.

Надо было ответить: да подавись ты своими деньгами! Но Лидия Константиновна держала этот ответ наготове и слушала, что будет дальше.

– Я решил тут поселиться. Мне подыскали хороший дом, в Берсеневке, земли при нем тридцать соток, теплица есть, я хлев построил. Дом двухэтажный, что еще?.. Через дорогу – луг, за ним озеро, летом можно купаться. Лидия Константиновна, ты чего молчишь?

– Слушаю.

– Ну так вот, деньги у меня тоже есть, не на последние этот домик купил. Машина, то-се… Я ресторан построил, ты, может, слыхала – «Фазенда». Нет? Золотишко! Я помню, ты все золотой кулончик хотела, как у этой твоей, с кем ты вместе работала.

Лидия Константиновна вспомнила тот кулон – большая капля из какого-то желтоватого прозрачного камня, в золотой оправе, Регина говорила, что очень дорогой.

– Для начала я тебе любой кулон куплю, какой пожелаешь. Чтобы помириться наконец.

– На черта мне твой кулон?

– Ну, что-нибудь другое куплю. Золотое, платиновое, телевизор во всю стенку, да что скажешь – то и куплю.

– Мне от тебя ничего не надо.

– Ты, Лидия Константиновна, остынь, посиди, подумай. А я потом еще позвоню. Бывай здорова.

Козел Петрович исчез.

– Кулончик… – с изумительной ненавистью прошептала Лидия Константиновна.

Была ли в мире драгоценность, которой можно было бы оплатить счет? А в счете – отравленная молодость, несостоявшаяся семья, вся жизнь – по указке покойной матери… но и Ксюша!..

Лидию Константиновну озарило – да он же, старый черт, подбирается к Ксюшке! Вспомнил о доченьке! Вспомнил! Ну, не сукин ли сын?!

Совсем неожиданные мысли заклубились у нее в голове, и она пыталась впопыхах разобраться в ситуации.

Ксюшка – дурочка, на золотой кулон она, может, и не купится, но если этот козел поведет в дорогой магазин, оденет с головы до ног, – что тогда?

Ксюшка – умница, понимает, что таких папаш надо гнать из дому поганой метлой и навозными вилами.

Ксюшка – хорошая мать, и если ей пообещают отдельную квартиру для Машуньки, она не устоит. Да, это получилось – воспитать Ксюшку хорошей матерью…

Ксюшка спит и видит, как бы сбежать от собственной матери, старой, больной и никому не нужной! Она о мужиках думает! Раньше женщина в тридцать восемь уже ставила на себе крест, помышляла только о семье, – тут Лидия Константиновна попыталась вспомнить хоть одну такую женщину и не смогла, – а теперь до гробовой доски только похоть на уме!

Наконец она успокоилась и решила – нужно объединиться с Ксюшкой, чтобы дать отпор Козлу Петровичу. Объединиться! Если только еще не поздно!

Она пошла в свою комнату и открыла тайничок в изголовье старой тахты. В тайничке лежали не нынешние мутные рубли – дожили, за плюшку, цена которой семь копеек, ну, восемь, просят тридцать рублей! – а доллары. Хранить деньги в долларах ее еще Регина выучила. Они лежали, рассованные по конвертам. Лидия Константиновна взяла один, потоньше. Вот надо было взять отсюда сотенку и заткнуть ей рот, когда она просила на парикмахерскую и новые туфли, – подумала Лидия Константиновна. Сэкономила – а теперь, матушка, расхлебывай… Козел Петрович и двести, и триста предложит – и выйдет, что мать плохая, а он хороший. Опередить надо, опередить!

– Бабуль, ты у себя? – услышала она звонкий голосок.

Машуня! Вот кто поможет!

– Машунька, иди сюда, дело есть, – закрывая тайничок, позвала Лидия Константиновна. Девочка вошла.

– Что, бабуль?

– Я тут подумала – давно мы с тобой маме подарков не делали. Давай-ка купим ей подарочек. Нужно как-то эти деньги разменять, – она показала стодолларовую банкноту. – И купить ей… купить ей… что, если золотое колечко?..

– Бабуль, у нее же нет ничего золотого, у нее только цепочка серебряная, с крестиком, перстенек, браслетик – тоже серебряные, – ответила разумная внучка. – Она не будет носить.