Лори Хэндленд - Ущербная луна

Всякий раз, когда я выводила свое практичное, научно обоснованное заключение, Саймон улыбался мне, будто глупому ребенку, и растолковывал:

— Мы не видим воздух. Мы не видим любовь. Но они реальны. Всегда.

Я так и не сумела удовольствоваться подобным объяснением.

Первоначальная увлеченность волками переросла в одержимость оборотнями, ставшую причиной разногласий между нами. Я хотела выполнять работу, которой меня обучили: разыскивать неизвестные виды животных. Саймон же желал охотиться за сверхъестественным.

Внезапно Рюэлль напрягся и воззрился на колышущуюся траву.

— Они на подходе, — прошептал он.

Я повернулась кругом; воображение нарисовало сотни всевозможных существ, которые могли быть на подходе. Поэтому, когда из темноты вынырнули двое полицейских, я не сразу вспомнила, зачем они пришли. Как это я забыла о мертвом Чарли?

В ночи раздался вой, устремившийся к ущербной луне. Полицейские беспокойно переглянулись. Они не хуже меня знали, как воет койот. И это был не он.

— По-моему, ты говорил, что в Луизиане нет волков, — пробормотала я.

Один из полицейских вынул из кармана маленький блокнот и направился ко мне. Услышав мои слова, он хмуро на меня взглянул.

— Мэм, я ни разу в жизни с вами не разговаривал.

— Я обращалась к… — Я повернулась.

Рюэлль исчез.

Полицейских больше заинтересовало мое заявление о том, что почти весь последний час я провела в компании Адама Рюэлля, чем история о невидимом рычащем чудовище, которое то ли убило, то ли не убило Чарли.

— Рюэлля не видели много лет. Большинство считает, что он погиб на болоте.

— Полагаю, большинство ошибается.

Полицейские — белый и афроамериканец, оба молодые и накачанные — обменялись взглядами.

— Что? — спросила я.

— Некоторые считают его призраком.

Поначалу я и сама так думала. Вот только способно ли тело призрака излучать тепло? Может ли призрак держать за руку? Принести телефон? Я не знала и не собиралась спрашивать этих детишек. Хотя им, вероятно, было под тридцать, как и мне, выглядели они на вечность моложе.

Остерегаясь повредить улики, парочка расположилась на границе участка с влажной почвой возле Чарли и принялась внимательно рассматривать землю.

— Ха, — сказал светловолосый полицейский с моложавым лицом и фамилией Кантрел на жетоне.

— Ага, — поддакнул второй, назвавшийся Хэмилтоном.

Подождав и не услышав пояснений, я спросила чуть громче, чем прежде:

— Что?

— Всего две пары следов — ваши и жертвы.

Мне и на ум не пришло поискать следы. Страх и странные чувства, которые пробудил во мне Адам Рюэлль, вытеснили из головы все мысли.

— А звериных следов нет?

— Есть, — кивнул Хэмилтон. — Наверное, большая собака оставила.

Я присоединилась к ним и принялась изучать отпечатки лап на рыхлой почве вокруг Чарли.

— Это не собака.

— Мэм, откуда такая уверенность?

— Я зоолог. Мне доводилось видеть волчьи следы.

— В Луизиане нет волков.

— Это что, девиз штата, что ли? — Я потерла переносицу, пытаясь унять боль. — Погодите. — Резко опустила руку. — Никаких следов, кроме моих, Чарли и… — Я махнула рукой в сторону собачьих следов.

— Нет.

Неудивительно, что они не поверили, что Рюэлль был здесь. Он ведь не оставил следов.

Я нахмурилась. Впрочем, он был бос.

К тому времени, как прибыли остальные полицейские, я закончила давать показания. Стражи порядка оцепили место происшествия, а после принялись собирать улики и готовить тело к перевозке. Кантрел предложил добросить меня до машины, и я с благодарностью согласилась. Даже умей я управлять катером, мне не хотелось плыть одной.

Немного погодя он высадил меня на причал.

— Мы будем на связи.

— У вас есть какие-то зацепки по делу об убийствах?

— Убийствах? — искренне удивился он.

— Я слышала, на болоте нашли еще одного мужчину с разодранной глоткой.

— И что?

— Два человека убиты как под копирку. Я-то думала, убойный отдел будет работать сверхурочно.

— Убойный отдел? — Он рассмеялся. — Из-за собаки?

— Вы и сами отлично знаете, что это не собака.

Услышав гнев в моем голосе, он перестал смеяться, взглянул на приток реки и снова посмотрел на меня.

— Мой начальник считает, что в округе, возможно, возникла проблема бешенства среди бездомных собак и даже койотов. Вирус распространяется, словно лесной пожар.

Я вскинула бровь. Он мог бы быть прав. Вот только бешеное животное не сбежало бы от нас с Рюэллем, после того как убило Чарли. Бешеное животное напало бы и на нас.

Я кое-что знала о бешенстве. Зараженные животные, безусловно, становились злыми и жестокими, но, ко всему прочему, они были обречены на смерть. Если бы на болоте Хони-Айленда свирепствовала эпидемия бешенства, трупов накопилось бы намного больше. Причем как человеческих, так и звериных.

Кантрел снова влез в катер и устроился на водительском сиденье. Уверенно, тем самым показывая, что ему не впервой сидеть за штурвалом.

— Похоже, вы знаете, что делаете. — Я махнула рукой в сторону лодки.

— Всю жизнь такими управлял.

— Вы из города?

— Я местный.

— Значит, вы знали Чарли.

— Да. — Он вздохнул. — Славный был парень.

Мы оба умолкли, вспоминая Чарли.

Кантрел выпрямил спину и деловито произнес:

— Держитесь подальше от болота, мэм. Там слишком опасно.

— У меня нет особого выбора. Меня наняли для…

Я замолкла. Не говорить же ему, что разыскиваю оборотня. За такое можно и в психушку загреметь. Наверняка здесь такая еще сохранилась.

— Наняли для чего? — надавил Кантрел.

— Для исследовательской работы. — Что было отчасти правдой и обычно нагоняло на людей такую скуку, что они переставали задавать вопросы.

— Я думал, вы зоолог. Разве вам не место… в зоопарке? — Он покраснел. — В смысле, там вы должны работать.

Желания объяснять, чем я на самом деле занимаюсь, не было, и я не стала.

— Я работаю здесь.

— Лучше бы вам не приближаться к болоту. — Кантрел взглянул на ущербную луну, медленно плывущую по ночному небу. — Хотя бы несколько дней.

Пока я не начала вновь терзать его вопросами, он завел мотор и умчался прочь.

Когда я осталась одна, меня окутала тишина. В отблесках луны на водной глади сверкали несколько пар выпуклых глаз, чьи обладатели, похоже, вовсе не горели желанием подплывать ближе.

Я погладила гри-гри. Для псевдоамулета он неплохо защищал. Тем не менее я поспешила к машине и вернулась в город.

На Бурбон-стрит кипела жизнь. Я взглянула на часы. Полночь. И почему мне казалось, что время более позднее?

Есть не хотелось, однако у меня за весь день маковой росинки во рту не было, и, хотя мое тело определенно могло бы пожертвовать парочкой килограммов, я была не настолько глупа, чтобы совсем обходиться без еды. Падать в обморок мне нравилось даже меньше, чем носить лайкру.