Риналия Солар - Сборник Попаданка 2 в 1

— Стоять! — я на этот возглас ринулась бежать, такой скорости у меня не было даже на зачетах физ. подготовки. Неизвестно, что этой бабульке еще в голову придет. Меня минут на десять бега хватило, а потом я просто рухнула на траву и попыталась отдышаться.

— Блин, не мой сегодня явно день, хоть караул кричи. Я бы закричала, да толку. Думай, Мира, думай, вспоминай историю, как аборигены раньше костер разводили? Но больше меня интересует вопрос, чтобы такого пожрать, именно уже пожрать, и плевать, что звучит не культурно, пусть все думают, что хотят, а я говорю то, что чувствую. Как там некоторые туземцы червей ели, — от этой мысли меня передернуло. — Нет, фу, не хочу, меня сейчас вывернет, только чем не знаю. Что же делать, я сейчас и слона бы съела. Целый день не кушать — жестоко. Так, садимся и усердно думаем. Мыслительный процесс пошел, вот что надумаю, не знаю, главное, что он пошел….

Мозг выдал план действий:

1. Собрать хворост — зачем сама удивляюсь, ведь костер я не смогу разжечь. Первый пункт отметаем с последующими двумя, касающимися того же первого пункта.

2. Найти съедобные ягоды — вот интересно где я их сейчас найду, смеркается, да и определять съедобные они или нет на себе не хочу. И этот пункт отметаем.

3. Найти укромное место на ночлег — ну этот пункт, пожалуй, оставлю, неизвестно, что за звери в этих лесах водятся.

4. Устроиться поудобнее и ждать рассвета — да именно, как манны небесной.

5. Продолжить свой нелегкий путь — и опять же на голодный желудок. Так я точно долго не протяну. Одно хорошо, от жажды не умру, так как путешествовала я вдоль реки.

Хоть бы кого‑то завтра путевого встретить, или хоть выйти куда‑нибудь, а там уже можно было бы от этого и плясать.

Найдя укромное местечко под старым деревом, которое я окрестила дубом, уж больно оно на наш дуб смахивало, я улеглась в позе эмбриона и попыталась уснуть.

Утро подкралось незаметно, точнее, с ругательным тарахтением.

— Ты чаво это тут забыла? Чо разлеглася, это меж прочим мои лесные владения.

— Чего же так орать, я прекрасно слышу, глухотой не страдаю.

— Так, хтой ты така?

— Милейший, говорите помедленней, я ваш слог не совсем понимаю.

— Спрашиваю тебя, хто ты?

— А?

— Чо «а»?

— А того, чего и «б»! — не люблю, когда меня неизвестно кто так рано будит, я звереть начинаю, да еще и голодую второй день, все на моей психике родимой сказывается.

— Так, девка, отвечай хто ты и чо забыла в моем лесу?

— Чего это в твоем, ты что его приватизировал, документ о приватизации есть?

— Что такое приват…из. ация?

— Это когда узаконивают частную собственность.

— Я хозяин этого леса, леший Фолимаций.

— Как? А можно просто Фолик? Мне и через десять лет его не выговорить, больно оно замудреное, — он заскрипел зубами, но все‑таки кивнул в знак согласия. — Меня Мирой зовут, а что тут делаю, понятия не имею, какую‑то миссию выполняю невыполнимую. Еще бы знать, что это за миссия на меня возложена, было бы хорошо. Кто ты?! — до меня дошел наконец‑то смысл сказанных слов. — Леший? — я схожу с ума или мне это только почудилось. Какой на фиг леший? Они только в сказках бывают, и я их совсем себе по — другому представляла. А этот дядечка совсем на лешего не походил, статный мужчина, на вид лет сорока, каштановые с проседью волосы, карамельного цвета глаза. Вот блин, только сейчас заметила, что зрачки у него вытянуты, как у кошки. Сильный, мускулистый, и животик у него такой забавный, как у наших мужчин, пивной проще сказать. Так руки и зачесались его за этот животик ухватить.

— Да, я леший в восьмом поколении, и это мой лес, — я, детально проанализировав ситуацию, от осознания происходящего икнула. — А чагой‑то у тебя на лбу написано будет?

— От любопытства кошка сдохла, — сказала я, пытаясь прикрыть лоб волосами.

— Не хошь отвечать и не нужно, из леса тоды не выпущу.

— Ладно, согласна, скажу. Там написано: «взрывоопасная».

— Это как?

— А вот так! — и изобразила лопающийся мыльный пузырь.

Леший засмеялся и сказал:

— Ну, деваха, насмешила, давно я так не смеялся, аж помолодел лет этак на двадцать.

— Сколько? А вам, милейший, сколько?

— А мене так уже как сей зимой три сотни исполнилось, — я еще раз икнула. Сколько же тогда они живут? — Насмешила меня, проси теперя чо хошь!

— Да мне бы из леса выбраться, да покушать не помешает, а так больше ничего.

— По малому берешь. Тебе сам леший разрешил просить, что душе угодно, а ты такие мелочи вопрошаешь.

— А у меня только этого душа сейчас и требует, и так требует, чуть не бастует.

— Хорошо, будь по — твоему. Иди в том направлении и скоро увишь хатинку, там тебе и кушать дадут, и помогут, чем смогут.

— Спасибо тебе большое, Фолик! — я поднялась, обняла и поцеловала лешего. Он засмущался и покраснел.

— Иди уже себе, непутевая! — ну и я пошла, побежала, с голодухи и не такое сможешь, особенно после того как тебе скажут, что недалеко еда. Ура. Еда, сейчас мы покушаем, сейчас нас накормят!

Буквально через десять минут я увидела на своем пути небольшой домик. Подошла, постучала. Мне открыла дверь женщина, на вид лет тридцать пять, и посмотрела на меня испуганным взглядом.

— Здравствуйте, извините за беспокойство, но я заблудилась, брожу по лесу уже почти два дня, ничего не ела. Если вас не затруднит, можете дать мне поесть, я отработаю, честное слово. Все что скажете, постараюсь сделать, — женщина внимательно вопросительно меня осмотрела, и я даже понимаю почему, моя одежда напрочь разнилась с ее. Она была одета в простенькое длинное платье, закрывающее даже щиколотки, и рукава платья закрывали руки. Я же была одета в джинсы, майку, да еще эта надпись у меня на лбу, начинаю жалеть, что ее вообще сделала. Теперь в такой ситуации косые взгляды мне совсем не нравились. Спустя минуту осмотра она решилась сказать:

— Кто вы и откуда?

— Я нездешняя. Меня зовут Мира, я учусь на врача.

— Кого? — блин, я же не в своем мире, нужно поаккуратнее с высказываниями.

— Учусь лечить людей.

— Знахарь?

— Ну, можно и так сказать.

— Заходите. Я вас накормлю и даже заплачу, если смогу. Но вылечите моего сына.

— А чем он болен? — враз забыла я о своем голоде.

— Не знаю, ни один знахарь ничего не говорит, только руками разводят, а целители за лечение много просят, мне и не осилить, даже если буду целыми днями работать не покладая рук. Я бы так и делала, да сына не с кем оставить, погиб его отец в битве с орками, — всхлипнула женщина. Мне ее очень стало жалко.

— Ладно, помогу, если это будет в моих силах, — малого уже жалко, ни один ребенок не достоин страданий от болезней. О каких орках она упомянула, задумалась я, заходя в дом. Тут еще и орки есть? Бля…ха, куда же меня занесла нелегкая? Не думаем сейчас об этом, первоочередная моя задача это вылечить мальчугана.