Дылда Доминга - Erratum-2

Восприняв молчание Лили за одобрение, парень продолжил:

— А я думал, ты из слоев. Тоже предпочитаешь дворец домикам?

— Что? — рассеянно спросила Лили.

— Здесь куча отличных комнат. Ничего общего с тем, что было. Больше никаких грязных подвалов и затхлых помещений: только простор и свет.

— А что с демонами? — спросила Лили.

— Демонов больше нет, — отмахнулся парень, направляя лодку правым бортом к берегу. — Ну, вот и приплыли. — Он выпрыгнул из лодки и помог выбраться Лили.

Дом и, правда стал пугающе белым и чистым. Лили не могла понять, зачем живому творению хозяина понадобилось меняться без него. Дом мог бы отразить удары каменного града сверху, изменения в долине и остаться прежним на своем незыблемом плато, но зачем-то подчинился всеобщей трансформации.

Лили вошла в парадные двери, а не в крохотную калитку и увидела широкую белую лестницу, подымающуюся вверх и на первом полупролете расходящуюся надвое.

— Есть еще боковые лестницы и куча промежуточных в середине, — прокомментировал парень за ее спиной, — но ты не заблудишься. Если что, спроси любого светлого — тебе подскажут.

— Светлого? — повторила Лили. — А кто управляет всем?

— Ангелы, — произнес парень, как само собой разумеющееся. — Они говорят, что у нас здесь не хуже, чем в раю, просто небесный город сейчас и так переполнен, а тут — пусто.

— Ангелы, — Лили вспомнила хищную улыбку Самаэля, и ей отчего-то стало грустно. Теперь, глядя на проходящих мимо людей и самого парня, приведшего ее в дом, она начала понимать, что ей это все напоминало: небесный город. И, увы, эти воспоминания она не могла назвать лучшими. Единственный, с кем она тогда общалась, был Паоло, потому что в нем, несмотря на его обязанности, по-прежнему оставалось что-то человеческое.

— А что теперь происходит с новыми душами?

— Отправляются к нам или наверх, — пожал плечами он.

— А злые? — не поняла Лили.

— Зла больше нет, — парень развел руки, словно говорил: «открой глаза, вот же оно — бывшее средоточие зла».

— Тогда откуда во мне эта боль? — подумала Лили, но не произнесла этого вслух.

— Ты ведь был слугой?

— Да, — кивнул он.

— Тогда ты должен помнить.

— О, нет, — он покачал головой. — Прошлое мы оставили в покое, чтобы оно больше не тянуло нас назад. Ты, видно, пропустила лекции, которые нам читали светлые. Тебе стоит поговорить с ними. Они научили нас, как отпустить тяжелые воспоминания и все плохое, чтобы жить дальше.

— Я поняла, — Лили подняла руку, останавливая его. — Пойду, посмотрю комнаты, — пробормотала она и пошла вверх по лестнице.

Найти нужный коридор было уже невозможно, потому что все они изменились, но Лили инстинктивно шла в правильном направлении, двигаясь ближе и ближе к бывшему сердцу дома. Широкий белый коридор, открывшийся прямо у цели, не порадовал ее. Заканчивался он двустворчатыми дверями почти во всю его ширину. Лили потянула ручку на себя и замерла на пороге.

Темные драпировки больше не укрывали стены, исчезли кресла, обитые бордовым бархатом, и диван с дутыми ножками, больше не было стола, за которым когда-то сидел Он. Кабинет утопал в светлых тонах. Мягкие бесформенные пуфы заняли место кресел, стены были окрашены в кремовые тона, белый стол с блестящей поверхностью заменил темное дерево прошлого, а белое мягкое кожаное кресло за ним пустовало.

За время, проведенное в пустыне, Лили примирилась со светом и еще раньше примирилась с тьмой. Она прошла через все и была в праве. Но то, что открылось ей на пороге кабинета, было кощунством. Ее память, самую дорогую комнату в доме, подменили безликим помещением, чуждой бледной безымянностью. Горе ударило ее так, словно с утратой его покоев, она потеряла еще одного близкого человека.

Лили с шумом втянула воздух, отворачиваясь и желая отказаться от увиденного, чтобы сберечь в памяти то, что ей было дорого.

— Светлейшего нет, — дружелюбно прощебетала ей милая девушка в бледно-голубом платье. — Но вы можете подойти попозже, думаю, или он, или кто-то из ангелов появится.

«Светлейший? Ангелы?», — мысли путались в голове Лили, — «слишком больно, боже, почему же все еще так больно…»

— Да, конечно, спасибо, — сумела она выдавить из себя вместе с улыбкой. А ноги уже несли ее к одной из башен, которые она видела снаружи. В этом смысле дом остался верен себе, и путь от кабинета до башни почти не изменился, если не считать преобладания все тех же белых оттенков.

Лили нужен был воздух. Она ощущала себя так, словно вот-вот потеряет сознание, упадет и отключится, хотя знала, что подобного не случится. Да и страшного ничего не произошло бы: с окружающей доброжелательностью, все, чем ей это грозило — что она окажется в свободных покоях на какой-нибудь кровати с белыми простынями, окруженная вниманием преображенных слуг или собратьев с небес. Ее почти не волновал вопрос о том, кто встал во главе этого филиала рая. Возможно, кто-то из Начал, или даже Престол. Только все это не имело для нее никакого значения. Лили упорно подымалась по мраморным ступеням, скользя рукой по шершавым камням. И с радостью встретила порыв ветра, ударивший ей в лицо, когда, наконец, выбралась наружу. Может, из-за пыли, витавшей в воздухе, после краха адского неба, но крыша башни, ее верхняя площадка была серой, усыпанной мелкими камнями и сохранила прежнюю форму. Невысокие бортики с зубцами увенчивали ее края. Лили подошла к одному из таких углублений и посмотрела сверху на расстелившуюся под ней долину. Больше не было ни черноты базальта, ни пульсирующих вен из лавы, рассекающих каменную твердь, ни темного неба с багровыми всполохами на горизонте, ни безграничной плиты, давящей своим весом на обитателей. Ничего подобного. Только зеленая трава, разбросанные тут и там домики, реки с прозрачной водой, и птицы, носящиеся в воздухе с громким щебетанием, напомнившим ей голоса птицеголовых демонов. Солнечные лучи падали сверху с безоблачного голубого неба, заставляя траву и воду, и крылья странных птиц переливаться.

— Нравится? — услышала она позади себя голос и, не оборачиваясь, могла с точностью сказать, кому он принадлежит. Ее светлому язвительному спутнику, сопровождавшему ее в последних передрягах.

— Нравится, — не оборачиваясь, отозвалась она, продолжая глядеть на долину, но в голосе не было той захватывающей душу радости, что в глазах парня-лодочника или девушки у кабинета, там звенели лишь колокольчики смирения и грусть. Тихое знание о том, что было дорого ее сердцу, несмотря ни на что, вопреки всем. Это и была ее суть — любить невозможное. Любить одновременно сверкающие небеса и затаившуюся темноту.

— Черта с два, — как всегда, выругался он, и Лили обернулась, чтобы сказать ему какую-нибудь ответную резкость: чтобы он не лез не в свое дело или катился ко всем своим ангелам, или еще что-нибудь в таком же духе, но слова застыли на губах.