Алина Борисова - По ту сторону Бездны[СИ]

— Лучше радоваться.

Не отвечаю. Философский спор, не ведущий ни к чему. Лучше, чтобы вас не было. Совсем. Но вы вот есть. И как–то надо с этим жить.

С ним жить… Вот если я собираюсь жить с ним, если я живу с ним, зачем же я тогда пошла к Лоу? И можно сколько угодно рассказывать, что соглашаясь поехать в гости, о сексе я и не думала. О чем угодно думала, только не об этом. И что когда тебя кусают, ты уже собой не владеешь… Но меня никто не кусал. Не принуждал, не настаивал. Я сама. Я согласилась на это сама. Я хотела. Понять, осознать, почувствовать… да, да, конечно. Но ведь прежде всего я хотела Лоу. Хотела быть с ним. Быть его. Его, а не Анхена.

А ведь мне всегда казалось, что с Анхеном меня связывает что–то… помимо страсти и желания… Да даже и страсть… Я всегда думала, что только он ее во мне пробудить и способен. Истинную страсть, которая — почти любовь. Или и есть проявление любви… Но ведь и Лоу… Я вспомнила, как задыхалась от желания под его жадным взглядом, как сгорала от того только, что он на меня смотрит. Так смотрит…

— Я становлюсь развратной девкой? — печально интересуюсь, старательно выискивая взглядом березки среди сосен и елей.

— О, мозг таки включился. И почему нормальные люди, когда у них мозг включается, умнеют, а ты у меня каждый раз тупеешь резко? Ну–ка посмотри на меня.

Развернуться и посмотреть в его глаза оказалось невероятно сложным. Я долго скольжу взглядом по его одежде, старательно рассматривая едва заметный узор на ткани его серой рубахи, любуюсь шелком его волос, свободно рассыпанных по плечам. В поле зрения даже попадает его волевой подбородок. А у Лоу линия подбородка изящней. И ямочка… И о чем я думаю? Взгляд вновь падает вниз, на стиснутые в кулаки руки.

— Лара! — голос становится настойчивым. — Подозреваю, тебе не понравится, что я скажу, но в университете я за подобные слова — не важно, в свой или в чужой адрес их при мне произносили — бил по лицу наотмашь. Потому что секс — это не разврат. Это дарованная нам богами способность познать наслаждение. Познать единение. В сексе даже вампиры не способны ни сдержать, ни скрывать свои эмоции. И оскорблять того, кто способен раскрыться навстречу другим — это оскорблять богов!

— Раскрыться другому, да. Но не другим. Не всем.

— Ла–ра! Кто. Это. Сказал? Назови мне имя, тыкни пальчиком!

— Это не надо никому говорить, это общеизвестно…

— Вот как же я устал бороться с вашим коллективным бессознательным! Вы же ни корней своих не помните, ни учителей. На какую подкорку у вас все это записано, что и не вытравить никак?! — он даже руками всплескивает, забыв про рычаг управления, что, впрочем, на управлении машиной никак не сказывается. — Ты получала удовольствие, я получал удовольствие, Лоу, поверь, тоже было весьма и весьма приятно. Так с какого перепугу ты теперь начинаешь ругать себя некрасивыми, некорректными, да и просто грязными словами?

— Слова грязные, а поступки, которые они обозначают, значит, нет?

— Слова грязные, потому как их придумали моральные уроды для оскорбления других. А желание получать и дарить наслаждение ни грязным, ни оскорбительным быть не может. И прекрати ты уже заниматься самоедством! Мне от одних твоих эмоций нынешних уже тошно.

— А вчера — тебе разве было не тошно? Ты все бросил, прилетел…

— Ну, может у меня просто дела кончились, могло же так совпасть? — он мне подмигивает, но улыбаться в ответ не получается. — Нет, Лар, мне не было тошно. Лоу ведь меня спрашивал предварительно, не возражаю ли я…

— Не возражаешь, чтобы что? Он что же, заранее меня собирался… в эту ванну? Это не было экспромтом, он с самого начала планировал?.. — только что я переживала, не понимая, как я могла, а теперь еще горше стало от мысли, что для него это, выходит, было заранее решенным делом, развести молодую дурочку — через эмоции, через боль — и сладко–сладко утешить. Выть захотелось. Ну и кто же я после этого, раз попадаюсь на такие разводы? Вот только те самые «грязные» слова и остаются.

— Лара, ну перестань, сил же никаких нет! — машина резко зависает в воздухе, словно на преграду невидимую натыкается. Анхен бросает рычаг управления и разворачивается ко мне. — На колени ко мне перебирайся.

— Не надо, — отворачиваюсь. Туда, где и в помине нет никакого окна. А только небо, облака да лес внизу.

Он отстегивает мой ремень.

— Иди. И послушай, что я скажу.

Перебираюсь. И прижимаюсь к его груди, судорожно вдыхая его запах. Чувствую, как его руки скользят по моей голове, плечам. Вцепляюсь пальцами в его рубашку. Нелепая ситуация. Чем больше он меня утешает, тем сильнее я чувствую себя неправой. Уж лучше бы ревновал меня по–человечески, проклинал, запрещал. А я кричала бы в ответ, что ничего ему не должна, ничего не обещала, в любви не клялась, и вообще, имею полное право. И ведь все правда, все так и есть. Да только что ж тошно–то так?

— Я бы не стал утверждать, что Лоурэл такой хладнокровный озабоченный гад, распланировавший заранее совращение наивной девочки. Нет, моя хорошая. Мы говорили с ним о том, что между вами слишком много недосказанности, слишком много иллюзий, забвений. С этим надо было покончить, и я не возражал против этого разговора.

— Только… разговора?

— Нет, не только, — Анхен мягко улыбается, и снова гладит меня по голове. — Ты ему нравишься. Сильно. Я это чувствую, да он и не скрывает. А для вампира даже просто «нравишься» уже достаточный повод для интима. Лоурэл спросил меня, как далеко он может зайти. И я ответил, вот на что уговоришь ее, туда и заходи. Я ж тебе говорил, ты моя возлюбленная, ты сама для себя решаешь эти вопросы. Иметь друзей–любовников — это абсолютно нормально, в жизни мы встречаем слишком много тех, с кем хотелось бы быть чуть ближе, чем просто «беседовать через столик».

— Что же ты тогда… прилетел?

— Соскучился, — он чуть пожимает плечами. — Позавидовал. Решил проверить, как у тебя дела. Я все же не рассчитывал, что он увезет тебя к себе домой.

— Да скажи уж честно: ты не рассчитывал, что я вообще соглашусь, — несчастно всхлипываю я. — Похвастаться хотел: у тебя есть девочка, которая может сказать вампиру «нет». Любому вампиру. Ты думал, я хорошая, правильная… По человеческим меркам правильная…

— Вот уж о чем — о чем, а о том, что ты правильная, особенно по человеческим меркам, я не думал никогда, с тех пор, как впервые о тебе услышал, — он целует меня в висок. — Не выдумывай ерунды. Во–первых, я слишком хорошо знаю Лоу — он и мертвого уговорит на луну лететь. Во–вторых, я прекрасно чувствую, что он тебе симпатичен. Ну и в-третьих, я надеялся, что он уговорит и искренне рад, что так оно все случилось. Жизнь с вампирами без секса невозможна, это часть досуга, традиции гостеприимства, основа любого праздника… Я боялся, что с этим вопросом мы будем мучиться с тобой гораздо дольше…