Алина Борисова - Край забытых богов[СИ]

Тот храм был далеко, на взгляд Анхена — слишком далеко, да еще и в местах, населенных дикарями и практически свободных от вампиров. Меня же вообще бросало в дрожь от одного только слова «храм». Но мне становилось все хуже, путешествовать я могла только по воде, любая попытка отдалиться от реки больше, чем на несколько метров фактически лишала меня сознания. А храм, указанный Делой был хорош именно тем, что прямой водный путь к нему хоть и долгий, но был.

— Ну что ж, — улыбнулся мне Анхен в один из тех моментов, когда я чувствовала себя почти хорошо. — Я все равно собирался показать тебе свою страну. Жаль, не получится в этот раз подняться на Сияющие горы, они невероятно красивы. Но мы сможем сделать это и на обратном пути. А пока будем изучать мир по берегам рек. Тем более, Озеро Жизни и без всякого храма достойно того, чтоб на нем побывать.

— Тогда почему ты так туда не рвешься?

— Там слишком опасно.

— Для тебя? — такую опасность мне даже представить было сложно.

— Для тебя. Аборигены стреляют отравленными стрелами, и стреляют метко.

— Но зачем им стрелять в меня, я же не вампир?

— Они предпочитают смерть плену, и пытаются убить даже собственных соплеменников, попавших в руки вампиров.

— Ну ты же меня спасешь?

— Как ты могла бы заметить, спасать тебя у меня с каждым разом получается все хуже.

Тогда я не придала должного значения этой его фразе, но сейчас, перебирая в памяти фрагменты нашего лета, понимаю, что именно тогда, после столь фатального, во всех смыслах, посещения аниарского храма, в нем что–то непоправимо сломалось. Может, именно тогда он отчетливо ощутил, что «не дотянет» меня до вампира (а чем еще, по сути, было его желание научить меня пользоваться силой?). Или понял, что никто и никогда не признает во мне его пару, и он может их всех убить, но считать иначе он их не заставит.

Или это стало слишком уж очевидно мне? Как и то, что, прежде всего, он сам никогда не видел и не увидит во мне личность, лишь подопечную, чье мнение не стоит того, чтобы быть услышанным.

Как бы то ни было, впервые чудовищно поругались мы именно тогда. Нет, не в первый день по возвращении из аниарского храма, я была слишком слаба, казалось, что вместе с силой из меня выкачали и волю. Я даже не слишком хорошо помню прощание с Дэлой и Рин и начало нашего путешествия к Озеру Жизни. И не смогу точно сказать, сколько дней прошло прежде, чем стало ясно, что путешествие к очередному аниарскому храму неизбежно. И так никогда и не узнала, что стало с Зианарой и другими аниарами. Я не спрашивала, а Анхен не говорил.

Знаю, что мы немного вернулись назад, двигаясь вниз по Ионесэ обратно на север, до того места, где в Великую Реку впадала неистовая Аниара. А затем летели над водами этого притока со столь говорящим, но столь ненавистным мне на тот момент названием, куда–то на юго–восток. Поскольку речи о том, чтобы лазить по обрывам и любоваться видами теперь не шло, путешествие заняло менее суток. Большую часть его, пришедшуюся на ночь, я попросту проспала.

Проснулась в серой предрассветной мгле от ноющей боли в висках. Уныло обозрела внутренности багажного отсека. Да, я уже могла находиться здесь, не вздрагивая от ужаса и не погружаясь в пучину кошмаров, но радости мне это место никак не прибавляло. Пошатываясь, перебралась в кресло. Анхен, тоже не слишком–то бодрый после бессонной ночи, молча дотянулся до моей руки и прижал запястье к губам. Не поцелуй. Диагностика самочувствия.

— Скажи, это действительно было настолько важно? — хмуро интересуюсь, отнимая руку.

— Что именно?

— Проверить их лояльность? Дать им повод не подчиниться, а себе — покарать? Это действительно настолько важнее моей жизни, моего здоровья?

— Лар, я понимаю, ты измучилась, тебе сейчас тяжело, но давай ты не будешь переворачивать все с ног на голову.

— Не буду, — мы так долго летим над самой водой, что кажется, вся кабина насквозь пропиталась сыростью. — Как оно было, так и спрашиваю. А ты ответь — так, как оно было.

— Ларис, мне глубоко плевать на степень их лояльности, я не Владыка, это не мои проблемы. Мне важна ты — твое здоровье, твои возможности…

— Тогда почему же твой очередной «смелый эксперимент» с моим здоровьем и моими возможностями кончился тем, что мне настолько плохо?

— Может быть потому, что я не бог, и ты первая кричала, что об этом в курсе? — светлейший авэнэ начал раздражаться. — Тебе нужна была консультация аниар. Нужна была их помощь в овладении данной от природы силой. И кто мог знать…

— Ты мог знать! Уж если даже я — и то догадывалась, то ты — просто не мог не знать, не чувствовать, что добры они не будут! Но ты предпочел рискнуть! Конечно, ведь это не тебе будет больно! Это не тебе вывернут наизнанку душу! Так кому из нас была действительно нужна эта «консультация»? Мне? Или, все–таки, тебе? Чтобы твоя человечка стала аниарой, и ее было бы не стыдно представить в обществе?

— Чтобы ее не страшно было представить в обществе! — Анхен злобно швыряет машину на берег и открывает дверцы. — По–твоему, это нужно только мне? Только я заинтересован в том, чтобы у нас было будущее? Хоть какое–то будущее!

— Какое? Если я просто умру однажды в результате твоих бесконечных «смелых экспериментов»! Я каждый раз пытаюсь заново учиться тебе доверять, и ты не устаешь это доверие обманывать! И зачем ты открыл эти дракосовы двери? Мне холодно! Ты что, не видишь, какой сейчас ветер?

— Вот проветришься! Глядишь, удастся успокоиться, да и способность соображать заодно вернется. В чем был риск для твоей жизни? Я контролировал ситуацию. Да, я не ожидал, что их ненависть зайдет настолько далеко, и они попытаются тебя убить. Но я слишком хорошо понимаю, как много ты приобрела бы, выполни аниары обещанное. Но вот объясни мне, дорогая моя, зачем ты рисковала своей жизнью, связавшись с этой безумной девчонкой? Сперва едва не угробилась на доске, потом едва не разбилась в скалах. Вот это ради какой великой цели было, объясни мне, пожалуйста? Почему эти безумные и бессмысленные риски ты себе прощаешь, а мою попытку тебе помочь воспринимаешь едва ли не за попытку убийства?

— Может быть, потому, что это моя жизнь!

— Но отвечаю–то за нее я.

Вот зря он это сказал. Все и так было слишком плохо. Ноющая боль в висках. Сосущая пустота во всем теле. Гипс этот проклятый, делавший меня неуклюжей и беспомощной. Тяжелое предгрозовое небо, промозглый ветер, щедро запущенный им в кабину. Все эти ненужные и бессмысленные обвинения — от боли, безысходности, разбитых надежд. Страх перед очередным «храмом», от которого я уже не ждала ничего хорошего.

И его последний, изящный такой удар, напоминание, что я в этом мире не отвечаю более ни за что, даже за собственную жизнь.