Алина Борисова - Край забытых богов[СИ]

Кажется, даже умудряюсь уснуть, не расплакавшись.

А Анхен не спит. Сидит у камина, не мигая глядя в огонь. Черная обивка кресла сливается с чернотой его распущенных волос и чернотой его глухо запахнутого халата. Отблески огня бессмысленно пляшут на бледном лице, словно пытаясь придать живость неподвижным чертам.

А постель не пустует. Там кто–то спит, и не в единственном числе. Людей среди них нет, вампиры. Утомленные бурной ночью.

А он вот у огня. А я…

Сажусь на пол, прижимаясь спиной к раскрытой пасти камина. В этой реальности мне не сгореть и не обжечься. Прижимаю коленки к груди, обхватываю их руками. Пытаюсь почувствовать хоть что–то, когда искры пролетают меня насквозь.

Но чувствую только его взгляд. Понимаю, он смотрит на огонь, сквозь несуществующую меня, но помечтать…

Он чуть прикрывает веки, и рука его тянется к вороту халата. И возвращается на подлокотник, так и не коснувшись. Он смотрит в огонь. Я — смотрю на него. А рассвет в Илианэсэ еще не пришел. И предрассветные сумерки тянутся, тянутся…

А просыпаюсь с Лоу. Он не спит, просто лежит рядом, обнимая меня.

— А где Рин?

— Убежала к себе.

— Очередной раз обидел? Поздравляю, ты можешь собой гордиться.

— Не успел. Ей шампунь твой не подошел.

— Да? — даже развернулась к нему от удивления. — А что так?

Кровь вон моя вполне. Идеально подходила.

— Мужской. А дева желает женский.

— В смысле? — недоуменно хлопаю глазами. Аромат приятный. Мягкий, с цветочными нотками.

— В смысле, что для длинных волос. Ты ведь свои отращиваешь. А юная дева наоборот. Вот только ей лень лишний раз подстричься, она лучше химии себе на голову ливанет, невзирая на самочувствие.

Пытаюсь сообразить, что он имел в виду. Выходит плохо. Да и раздражение, от которого никак не удается избавиться, мыслительной деятельности не способствует.

Лоу вздыхает. Он тоже не в духе, он тоже пытается сдерживаться.

— В женские шампуни для волос добавляют вещества, препятствующие их росту. Замораживающие регенерацию, — поясняет популярно. — Я же, вроде, рассказывал.

— Может быть, не помню, — вылезаю из кровати. — Там в душе, надеюсь, вода теплая есть уже?

— Да, конечно… Лара! — окликает он уже в спину.

— Не хочу, — не оборачиваюсь. — Ничего сейчас не хочу слушать. Устала. Это была тяжелая ночь и… просто ничего не надо сейчас.

Вода течет по мне, смывая… что? Память? Не выйдет. Усталость моральную? Как ее смыть? Слюну чужих поцелуев? Ее физических следов не найти, давно высохла, вытерлась, только память… А память не смыть.

Вода течет по мне. По мне и мимо. Вампир предпочтет вампиршу. Всегда. Любой. Это естественно. А люди… люди, понятно, им тоже нужны… Ключевое слово «тоже»…

— Лара, поешь, — останавливает меня голос Лоу, когда, одевшись, я собираюсь покинуть шатер. — Храндр'г'рт'рхэ давно принес тебе завтрак.

— Я пока не хочу, спасибо.

— Лара, пожалуйста, надо поесть. Одной воды организму не хватит, чтоб полностью восстановиться, — он догоняет, обхватывает за плечи, возвращает к столу. Я не спорю. Он разве в чем виноват? Все, что я сделала — я сделала только сама. Сама соглашалась, сама отказывалась. И Рин бы я кровь все равно дала, повторись все опять. Вот на «танцы» б, наверное, не согласилась. Хотя жаль. Жаль, что я не смогла. Было так заманчиво — стать как они, научиться чувствовать… как там?… «не партнера, процесс». Наслаждаться процессом, круговоротом. Любить всех, не привязываясь ни к кому. И не чувствовать по утрам морального похмелья. И бессмысленности…

Но вот не смогла… Как он там говорил, этот тихий вежливый мальчик? «Не можешь кричать от страсти — кричи от боли»?

— Что такое байята, Лоу?

Вампир, уже пододвинувший мне стул, словно в лучшем ресторане, и снимающий крышку с тарелки с едой, чуть дернулся, морщась.

— Забудь, Ларис, ладно? Он был не в себе, молол ерунду. Воздержание вампирам не свойственно, ты же знаешь. И, когда приходится так тормозить, сама уже видела, случается всякое. Кто в ступор по малолетству впадает, у кого мозги за языком не успевают.

— И все же?

— Есть вещи, про которые лучше не знать, — он пытается быть непреклонным.

— Правда? Только это меня собирались сечь тем кнутом, раз уж на большее не сгодилась. И ты думаешь, мне не стоит знать, что именно мечтает сделать со мной твой скромный вежливый друг?

— Мечтать он может о чем угодно. Один и в д у ше. А в жизни — сомневаюсь, что он когда либо пробовал. И еще больше сомневаюсь, что попробует.

Просто смотрю на него. Молча, но выжидательно.

— Байята — игра обезумевших Древних, — нехотя роняет Лоу. — Тьма, пришедшая с нами из Бездны и осевшая в душах.

«Игра»… Как у них все изящно. Изысканные вампирские игры.

— И в чем же суть… игры ? Что такое «кнут для байяты»? Чем он отличается от всех прочих, не « игровых »?

— Он рассекает кожу с первого удара. Без особых усилий. Этого достаточно, чтоб мы закрыли тему?

— Нет. Я хочу знать, чем мне угрожали, а главное… почему? Я смысла не понимаю. Причины. Почему недополученную страсть тот же Каритинор захотел заменить страданием? Вы же эмоции пьете, так для чего?.. Если я хочу выпить сладкого, я не стану заменять его горьким.

Он вздыхает, сдаваясь:

— Ну хорошо, я попробую объяснить. Вот только вряд ли стоит об этом во время еды, — он кивает на мой остывающий завтрак.

— Почему? — светски удивляюсь я. — Мы же про еду… Ты правда думаешь, что если ты не расскажешь, я смогу выкинуть это из головы? — продолжаю уже серьезно.

— Ну, давай попробуем разобраться, — он берет себе стул, садится рядом. — Все началось… наверно… во времена Великого Голода. Эпидемии выкашивали людей, отсутствие еды косило вампиров… Собственно, все наши традиции разделенной еды — они оттуда. Если у тебя есть живой и здоровый человек — ты не можешь не предложить его гостю, возможно, твой гость голодает… Тогда многие голодали, и делиться было необходимо, это был вопрос выживания вида. Вот только одного человека я могу разделить с двумя, с тремя, с пятью, ну, максимум с шестью вампирами. А дальше он умирает, и в пищу уже не годен. А как насытить десятерых? И тогда появились игры.

— А меня в детстве учили с едой не играть, — не удержалась. Очень уж слово «игра» слух резало.

— А меня в детстве учили еду экономить, — невозмутимо парирует вампир. — И та же байята, при всей своей жестокости, этой экономии способствует. Помнишь цель: надо насытить десять голодных одним человеком?

Киваю. Сама напросилась.

— В чем процесс насыщения? Три составляющих: секс, кровь, эмоции. Секс может быть и друг с другом — это сохранит человеку силы. Крови надо брать минимум, чтоб на дольше хватило. А недостаток крови возместить переизбытком эмоций. И тогда возникает кнут. Чем сильнее боль — тем сильнее эмоциональное переживание.