Мари Лу - Жизнь до Легенды

Я пожимаю плечами.

— Еще не знаю. Я обычно решаю такие вещи, когда приходит время.

Мы едим в тишине несколько минут, пока она снова не начинает говорить.

— Ты мне так ничего о себе и не рассказал, — говорит она — Я даже имени твоего не знаю.

Я ставлю свою наполовину съеденную банку фасоли с сосисками, затем откидываюсь назад на локти.

— Эд, — отвечаю я, назвав первое пришедшее на ум имя — Что еще ты хочешь узнать?

Она изучает меня. В свете лампы её глаза приобретают медовый оттенок.

— Как долго ты живешь в Озере? — она берет еще кусочек пищи, а затем отставляет свою банку в сторону. — Что случилось с твоей семьей? Что случилось с твоим коленом? Не всегда ж ты на улице жил?

Я молчу, пока она задает свои вопросы. Вполне понятно, что она спрашивает обо мне, конечно, ведь она столько рассказала о себе. Но есть одна вещь, которой я научился на улице — хранить в тайне все, что касается меня. И с чего бы мне начать? Меня зовут Дэй. Моя семья живет в тридцати районах на северо-восток отсюда. У меня есть мама, старший и младший братья. И все они думают, что я мертв. Врачи Республики разрезали мне колено, пока проводили опыты с моим телом. Я был отправлен к ним, когда провалил свой экзамен, и они оставили меня умирать в больничном подвале. Я задержался там, истекая кровью, на несколько недель после этого. Я всегда путешествую в одиночестве, так как если люди Республики когда-нибудь найдут меня, они задуют жизнь во мне, как пламя свечи. Я сижу, отвернувшись, пока воспоминания заполняют меня, грозя разорвать мне грудь. Так много чего можно было бы рассказать.

Но я откладываю их в сторону одну за другой.

Видя, что молчание затянулось, Чарли прерывает его.

— Хорошо, — начинает она, немного неуклюже за все время с тех пор, как мы познакомились. Она возится с одной из своих кос — Всему свое время, расскажешь, когда будешь готов.

Я улыбаюсь ей поверх лампы.

— Если хочешь, ты знаешь, ты можешь остаться еще на несколько дней, — говорит она — Мой отец говорит, что ты — хороший работник, и доказал это на деле… он был бы рад, если бы ты задержался здесь. Возможно, он даже заплатит тебе за твою работу. И, да, ты — славный паренек. Улица — суровое место для жизни, и я не знаю, как долго ты там протянешь.

Заманчивое предложение. На сердце потеплело, и на кончике языка вертятся слова благодарности. Я гляжу на её веснушчатое лицо и растрепанные косы и в этот момент я готов ответить согласием на её предложение. Я уже представляю себя работающим здесь, рядом с ней и устроившим своего рода жизнь для себя. Я страстно желаю снова жить в семье, подружившись с этой девочкой. Разве это уже не что-то? Я закрываю глаза и растворяюсь в собственной фантазии.

— Я подумаю об этом, — наконец-то произношу я. На данный момент это достаточно хороший ответ.

Чарли пожимает плечами и мы оба возвращаемся к нашему ужину. Мы ложимся спать бок о бок на палубе её лодки этой ночью, достаточно близко для того, чтобы соприкасались наши плечи и через это прикосновение я чувствую тепло её тела. Большую часть ночи я провожу, глядя на небо. Погода достаточно ясная, чтобы видеть дюжину звезд. Я считаю их снова и снова, пока не забываюсь легким сном.

Меня будят крики.

Я инстинктивно вскакиваю на ноги, но затем вздрагиваю, когда мое больное колено подгибается и вынуждает меня присесть обратно. Безделушки у меня в кармане неудобно упираются мне в бок. Что происходит? Что случилось? Сейчас утро? Все, что я заметил в своем замешательстве, это тусклый свет зари, окрасивший все в серые цвета.

— Нет! Вы не можете!

Снова крик. На этот раз он раздается из более дальней части пирса, где команда столпилась вокруг чего-то. Любопытные прохожие начинают собираться на улице. Не подходить близко. Оставаться вдали. Мои инстинкты срабатывают и вместо того, чтобы приблизиться к остальным, я тороплюсь к ближайшей куче ящиков и присаживаюсь в её тени.

Сначала я не понимаю, что происходит. Но затем, приглядевшись к происходящему, я понимаю, что происходит. Несколько солдат Республики, одетые в форму городского патруля — не уличной полиции, а именно городского патруля — громко задают вопросы большому мужчине. Отцу Чарли. Крики исходят от Чарли, которую сдерживают несколько членов команды.

Один из солдат городского патруля бьет её отца прямо в челюсть. Он падает на колени.

— Вы — проклятые псы! — орет Чарли на патруль — Вы лжете! Мы не отстаем от сроков поставки! Мы даже не отвечаем за это! Вы не можете…

— Успокойся, — один из солдат набрасывается на неё — Или ты почувствуешь вкус пули. Хочешь? — затем он кивает своим товарищам — Конфисковать их груз.

Чарли кричит что-то, чего я не могу разобрать, но её отец качает головой, предупреждая её. Кровь стекает из уголка его рта.

— Все будет хорошо, — говорит он ей, даже когда солдаты торопливо грузят ящики в свой грузовик в конце пирса.

Я тихонько жду в темноте, пока они загрузят свой грузовик. Если они заберут весь груз Чарли, то это значит, что они не смогут заплатить рабочим, по крайней мере, еще недели две. И некоторые из них, можно быть уверенным, будут голодать. В памяти всплывает, как однажды городские патрульные забрали моего отца на допрос, и вернули его окровавленным и в переломах. Гнев и безрассудство ослепляют меня. Я гляжу, сузив глаза, на солдат. Затем тихонько прошмыгиваю из тени к кромке воды. Так как на конце пирса все еще царит хаос, то никто не замечает, как я бесшумно погружаюсь в воду и плыву прочь вдоль кромки берега. Моё больное колено напоминает о себе, но я игнорирую боль, стиснув зубы.

Когда я проплыл достаточно приличное расстояние, я добрался до следующей череды пирсов, взобрался на берег, медленно добрался до уровня улиц и смешался с утренней толпой. Вода стекает по моему подбородку, мои мокрые сапоги хлюпают с каждым шагом. Солдаты, скорее всего, потратят еще несколько минут на то, чтобы закончить погрузку и проверить все оставшиеся ящики — после этого они направятся обратно этим путем к Озерному полицейскому участку, и я буду к этому готов. Пока я бреду через толпу, нахожу на поясе свой мешочек с безделушками и открываю его. У меня тут приличный запас гвоздей. Я разбрасываю их по всей улице, пока не убеждаюсь, что усеял ими приличный участок дороги. Затем заворачиваю за угол, ныряю в узкий переулок, и приседаю за большим мусорным баком. Моё колено снова дает о себе знать. Я нетерпеливо убираю влажные пряди от лица.

Я осторожно вытягиваю ногу, вздрагивая, и потираю старый шрам, пересекающий мое колено. Нужно двигаться быстро, если я хочу, чтобы все сработало. Для уверенности я проверяю, надежно ли прикрыт мой нож, спрятанный в ботинке, затем успокаиваюсь и жду.