Ариша - Другое оружие

— Значит, переноси свой первый брифинг или скажи, что опоздаешь! Идём сейчас! — она потянула его за рукав в сторону детской.

— Падме!

— Что? Ты уже три недели не гулял с детьми! Абсолютно не уделяешь мне внимания последние несколько недель! Я понимаю: работа, дела, учения! Но, а мы? — взорвалась Падме. — А семья? Ты, похоже, Империю любишь больше, чем нас с детьми!

Она готова была расплакаться, но гордость не позволила слезам скатиться по щекам.

— Ангел, — он развернул её и посмотрел в глаза. — Это же неправда, и ты сама это знаешь. Не накручивай себя. Через три недели пройдут учения, и у меня будет по больше времени на детей…

«Через три недели я начну кидаться на людей» — промелькнула саркастическая мысль.

— А через пять ты улетишь на верфи, и когда мы увидимся снова, только Силе известно, — сказала она вслух.

Довод, на который он ещё не придумал аргумент.

— Я знаю, что с тобой спорить бесполезно, — с поражением в голосе ответил Энакин. — Уступаю, твоя взяла.

— Спасибо, — просияла она, и, чмокнув в щёчку, поспешила собрать детей.

Да, на этот раз её взяла: ей удалось внимание с острой политической ситуации перевести на семейные проблемы и получить желаемое, но в следующий раз, независимо от её желания, ей придётся уступить.

Падме сформировала правило: один раз уступить, другой дожать. Это позволяло удержать тонкую грань влияния на Энакина. С одной стороны, он чувствует власть над ней и её работой, а с другой стороны, не перегибает палку дозволенного. Он, в свою очередь, также поддерживал её политику в этом вопросе, иногда уступая и давая возможность командовать, понимая, что в личных отношениях должен быть компромисс, в особенности, когда твоя супруга с одиннадцати лет занимается политикой и привыкла править сама.

— Они великолепны! — воскликнул Дарко, рассматривая дорогие ткани.

— Я хочу новое платье из кери, — сказала Падме, передавая сине-фиолетовую ткань своему модельеру. — И мы точно берём вот этот перг для малышей. Всё остальное на ваш тонкий вкус.

— Отлично госпожа, — обрадовался Дарко.

— Ах, да! И ещё подбери ткани для ручных сумок, которые я бы могла всегда носить.

— Госпожа, сумки давно уже не в моде!

— Значит, сделай так, чтобы стали в моде. Ты же ведущий законодатель моды на Набу, а мне неудобно носить вещи для детей в их коляске.

Модельер резко выдохнул, недовольный легкомыслием сенатора в столь тонком искусстве. Но его отвлекла Дормэ, преподнеся очередной кусок изысканной ткани для оценки. Падме улыбнулась и вернулась к хозяйке дома для продолжения чаепития.

— Мон, они шикарны! Такие цвета, такая гамма…

Сенатор Чандриллы, несмотря на свой сдержанный деловой стиль, всегда была заядлой модницей, и разговор с ней о тряпках мог длиться часами. Мон с оживлённой мимикой и активно жестикулируя, рассказывала о новых тенденциях родной планеты.

Настолько раскрепощённую Мон никогда не увидишь в стенах Сената: сейчас с ней было легко и свободно, разговор с подругой напомнил Падме о старшей сестре, которая тоже любила обсуждать нынешние тенденции.

— Тебе нужно будет приехать ко мне, — говорила Мон. — Я покажу тебе родовую коллекцию своих предшественниц. Они тебе понравятся!

— Я давно хочу посмотреть на них, но дела… сама знаешь…

— Конечно. Кстати о них, — как бы невзначай сказала она, отпив глоток из своей чашки. — Собрания будут проводиться у меня. Я говорила с Бейлом и Чи, они согласны.

— Нет, место проведения останется прежним, — жёстко ответила Амидала в полтона, не желая привлекать внимание своих помощников.

Мон вопросительно приподняла бровь, удивлённая столь резкому и категоричному заявлению: решение о выборе следующего места проведения собрания всегда принимает комитет.

— Оно будет проводиться у меня, — в полтона возразила сенатор Чандриллы. — Если Лорд волен так входить в ваши апартаменты, то мы…

— Хотите, чтобы Лорд также входил в ваши? — перебила Падме, не желая слушать аргументы. — Если он и Император желают присутствовать на наших собраниях, то так и будет. Мы верные служители Империи и нам скрывать от них нечего.

Мон опустила глаза, принимая столь резкие доводы.

— Вы уверены, что ваш кабинет не прослушивается?

— Конечно, прослушивается, — ответила Амидала, отпивая свой напиток. — Там слышат нашу полную лояльность Новому Порядку.

Мотма согласно улыбнулась и вернула разговор в прежнее русло. В полное доверие Мон Амидала не верила, так как слишком хорошо знала сенатора Чандриллы: та склонила голову, думая, как можно обойти противника, и не важно, кто этот противник в данный момент: она или Император. Такое расположение дел ей не нравилось, но убеждать Мотму в своей верности Республики было бы пустой тратой времени. Та верила только поступкам.

— Прощу прощения, сенатор, — через несколько минут подошёл помощник Мон. — Можно вас отвлечь?

— Падме, я оставлю вас на пару минут?

— Конечно.

Падме откинулась на кресло, расслабив спину.

— Госпожа, — подошёл Дарко, держа в руке чёрную ткань с тонким серебряным рисунком. — Я думаю, эта ткань прекрасно подойдёт для делового костюма вашего супруга.

— Дарко, — Падме подняла глаза на модельера. — Если мы сунем свой нос в гардероб Лорда, боюсь, мы с тобой не только без носа останемся, но и без головы, — стиснув зубы, ответила она. — Забудь!

— Но госпожа, вам давно уже стоило взять этот вопрос в свои нежные руки!

— Нет, Дарко, забудь! Я, Дормэ, дети, даже Тайфо – всё в твоих руках, но не трогай Скайуокера! Ты мне ещё живым нужен.

Что-то её разбудило, и не шевелясь и не открывая глаза, она прислушалась. Вроде всё в порядке. Открыла глаза: Лея, поджав под себя ручки, спала на животе у неё под боком. Люк, раскинувшись на спинке, мирно спал напротив.

Падме аккуратно приподнялась на локти так, чтобы не потревожить дочь, и осмотрела комнату. Может просто показалось? Нащупав комлинк у изголовья кровати, проверила охранные системы – всё чисто. Перепроверила место нахождения бластера, на всякий случай, легла обратно.

«Паранойя».

Она почти всегда спала с детьми, когда Энакин не ночевал дома. Падме с улыбкой посмотрела на сына, который лежал отдельно от них, спал на спине, сложив руки вдоль корпуса. Ещё нет и полугода, а сын уже полностью копирует отца.

Падме заботливо поправила скинутое одеяло – горячая кровь: Энакин тоже никогда полностью не укрывался, и она всегда шутила – «татуинский загар», который, похоже, передаётся по наследству.

Перед глазами всплыл образ светловолосого юноши из видения. Люк так внешне будет похож на Энакина, а Лея унаследует тёмные волосы и глаза семьи Наберри. Но, к сожалению, а может и к радости, оба ребёнка унаследовали талант отца. Сейчас он проявлялся только в их чувствительности к эмоциям, но что ожидать от них дальше? Скайуокер не знал, как проходило воспитание юнлингов, он вообще с опаской относился к детям, стараясь чаще просто на них смотреть, когда они спали. Чрезмерная активность отца очень быстро утомляла малышей во время коротких своеобразных игр.