Рэйчел Кейн - Полуночные укусы

Когда это произошло, отец стал все чаще из грустного алкоголика превращаться в злобного, беспробудного пьяницу, одержимого охотой на вампиров. Ненависть к ним копилась в нем не один год и взорвалась, словно старая тротиловая шашка, когда умерла мама. Возможно, она покончила с собой. Но мы с папой оба в это не верили. Во всем были виноваты вампиры – как и в прочих ужасах нашей жизни.

Так, по крайней мере, я считал раньше, а папа и до сих пор.

Я чувствовал исходящий от него запах виски. Джером, продолжая источать вонь тухлого мяса, плюхнулся в кресло в углу и теперь читал книгу. Забавно. В бытность живым Джером не сильно увлекался чтением.

Послушно сидя на старой, пыльной кушетке, – главным образом, потому, что онемевшие ноги меня не держали, – я пытался восстановить циркуляцию крови в пальцах. Обниматься мы с папой не стали. Он расхаживал по комнате, и растревоженные пылинки повисали в воздухе, мерцая в тусклом свете, пробивающемся сквозь грязные окна.

– Дерьмово выглядишь, – заявил папа, остановившись, чтобы рассмотреть меня.

Я поборол желание показать ему неприличный жест, как Марджо, потому что за это он просто выбил бы из меня все дерьмо. Вид его действовал на меня ужасно. Вроде бы я любил его, но в то же время мне хотелось его поколотить. Сам не знаю, чего мне хотелось, – разве что быстрейшего окончания всего этого.

– Здорово! Спасибо, папа, – сказал я и откинулся на кушетке, стараясь по мере сил выглядеть глубоко несчастным. – Я тоже скучал по тебе. Вижу, ты прихватил с собой всех своих друзей. Ох, постой!

В последний раз папа в буквальном смысле прикатил в Морганвилль – на мотоцикле, в компании хамоватых приятелей-байкеров. На этот раз никаких признаков их не наблюдалось. Интересно, когда они, наконец, велели ему отвалить и насколько в жесткой форме?

Отец не отвечал, продолжая пристально рассматривать меня. На нем была кожаная куртка с множеством молний, вылинявшие голубые джинсы и прочные башмаки. Примерно то же, что и на мне, минус куртка, потому что только тупой болван напялит куртку в такую жару. Папа, ты хоть представляешь, на что ты похож?

– Шейн, – заговорил он. – Ты знал, что я вернусь за тобой.

– Да, это действительно мило. При нашей последней встрече ты пытался взорвать меня вместе с домом, полным вампиров, помнишь? Как мое второе имя? Побочный Убыток? – Да, он пошел бы на это. Я слишком хорошо знал папу, чтобы рассчитывать на что-то другое. – Ты так-же оставил меня гореть заживо в клетке. Так что извини, если мои глаза не увлажняются при звуках музыки.

Выражение его лица не изменилось, будто это была всего лишь маска из грубой кожи, обветренной и обожженной солнцем.

– Это война, Шейн. Мы с тобой уже обсуждали это.

– Забавно, но я не помню, чтобы ты сказал: «Если тебя схватят вампиры, я оставлю тебя гореть, болван». Но, может, я просто подзабыл все детали твоего хитроумного плана. – Чувствительность в пальцах рук и ног начала восстанавливаться. Ощущение было не слишком приятное – словно я окунул их сначала в аккумуляторный электролит, а потом в щелок. – Я сам, может, как-нибудь и переварил бы это, но тебе понадобилось втянуть моих друзей.

Вот что доставало меня больше всего. Конечно, он использовал меня по полной – и не один раз. Но я хотя бы знал об этом заранее – мы допускали возможность того, что каждый из нас может пострадать. В те времена, когда я еще верил в его дело. Но мы не договаривались насчет того, что на груду тел будут брошены ни в чем не повинные люди, в особенности мои друзья.

– Твои друзья, правильно. – Он сделал ударение на этом слове, точно грохнул на стол полную бутылку дешевого виски. – Наполовину вампир, чокнутая поклонница всяких мерзостей и… ты имеешь в виду ту девочку? Маленькую такую худышку? От нее у тебя мозги в голове расплавились. А ведь я тебя предупреждал.

Клер. Он даже имени ее не запомнил. Я на мгновенье закрыл глаза – и вот она передо мной, улыбается и смотрит ясными, доверчивыми глазами. Может, она и «маленькая худышка», но обладает силой, природу которой моему отцу никогда не понять. Она была первым духовно чистым человеком, с которым я когда-либо сталкивался, и я не собирался позволить отцу отобрать ее у меня. Сейчас она ждала меня в Стеклянном доме, скорее всего, углубившись в книги и покусывая карандаш. Или споря с Евой. Или… удивляясь, где это меня черти носят.

Я должен вырваться отсюда. Должен вернуться к Клер.

Ноги снова начали мне повиноваться, хотя и побаливали. Чтобы проверить их, я встал. Мертвец Джером в своем углу тут же отложил книгу – потрепанную и грязную. Это оказался «Волшебник из страны Оз». Кем он себя воображал? Трусливым Львом? Страшилой? Или, может, Дороти?

– Как я и думал, все дело в этой девчонке. Ты, наверно, считаешь себя рыцарем в сверкающих доспехах, прибывшим, чтобы спасти ее, – заявил отец, улыбаясь такой улыбочкой, что об нее можно было обрезаться. – Ты хоть представляешь, как выглядишь в ее глазах? Большой, тупой идиот, которого можно водить на поводке. Ее собственный домашний питбуль. Твоя невинная маленькая студенточка… она же носит символ Основателя. Работает на вампиров. А ты ради нее готов предать своих – наверное, потому, что она кувыркается с тобой в постели, словно какая-нибудь проклятая порнозвезда.

На этот раз меня не требовалось бить по голове, чтобы все пошло красным. Я почувствовал, что набычиваюсь, легкие наполняются воздухом, но… каким-то образом сдержался и не бросился на него.

Ведь этого-то он и добивался.

– Я люблю ее, папа. Не говори так.

– Любишь, как же! Да ты понятия не имеешь, что означает это слово, Шейн. Она работает на кровопийц, помогает им восстановить управление Морганвиллем. Она должна уйти, и ты знаешь это.

– Через мой труп.

Из угла послышался скрипучий, дребезжащий смех Джерома, рождающий желание вы-драть у него гортань раз и навсегда.

– Это можно устроить, – прохрипел он.

– Заткнись! – рявкнул папа, не отводя от меня взгляда. – Шейн, прислушайся ко мне. Я нашел ответ.

– Постой… дай мне угадать… сорок два? – Бесполезняк. Папа не настолько крут, чтобы быть фэном Дугласа Адамса. – Меня не волнует, что ты там нашел, папа, и больше я к тебе не прислушиваюсь. Я иду домой. Или прикажешь твоему ручному мертвецу меня остановить?

Его взгляд упал на мое запястье. Там белел браслет – но не того типа, которые носят люди, пользующиеся покровительством кого-то из вампиров, а больничный пластиковый браслет с большим красным крестом.

– Ты ранен?

Нет, конечно, я не мог просто заболеть. Для папы я был всего лишь еще одним пехотинцем, а значит, мог либо получить ранение, либо симулировать.

– Неважно. Мне лучше, – ответил я.