Александр Бромов - Начало пути

Утро наступило днем с приходом короля. В не очень хорошем настроении.

Найири зашел, чтобы проверить йёвалли и застал обоих демонов крепко спящими в обнимку. Было видно, что мальчишка под одеялом еще и ногу на Сантилли закинул. Картина маслом, что не говори. Тряхнув сына за плечо, отец дождался, когда тот приоткроет сонные глаза.

— На пару минут, — грозно, но тихо сказал он и кивнул головой в сторону двери.

— М-м, — недовольно ответил тот и снова закрыл глаза.

— Быстро, — Найири почти прошипел и тряхнул его посильнее.

— Зачем? Так скажи. Ничего нового я все равно не услышу, — не открывая глаз, так же тихо ответил Сантилли.

— Я тебе голову сейчас откручу, паскуда! Девок тебе мало? — со злостью прошептал отец.

— Может, я влюбился? Допустимо? — немедленно огрызнулся сын.

— Со своим Таамиром не натешился? — отец сел на кровать и сердито ткнул его ладонью в лоб. Герцог поморщился, но глаз все равно не открыл.

— Вот счастья-то было! Отец, дай поспать. Ничего я ему не сделал. Пацан просто замерз, — с досадой отозвался Сантилли.

— Мог бы и не раздеваться полностью, — отец раздраженно выделил интонацией последнее слово и пнул одежду, валяющуюся на полу, — или укутать его теплее. Абсолютно распустился!

— А если я просто отдохнуть хотел, в тепле и уюте? — герцог приоткрыл один глаз, затем второй.

Он не хотел признаваться, что разделся, совершенно не думая уже ни о чем кроме сна, а когда спохватился, что делает что-то не то, ему стало все равно, да и устал он за эти десять дней как собака.

Найири сгреб сына за волосы на затылке, приподнял его голову, посмотрел в совершенно спокойные и ясные глаза.

— Я тебе и так многое прощаю.

— Что, надежд не оправдал? Извини, папа, не моя вина, — он вызывающе посмотрел на отца.

Найири отбросил его голову обратно на подушку.

— Пошел вон отсюда, — уже спокойнее приказал он.

— Успокойся, никуда я не пойду. Что ты там хотел? Руку проверить? Он всю ночь спокойно спал.

Ругались они шепотом, боясь разбудить Ласайенту, но тот все равно заворочался. Забыв во сне про сломанную руку, попытался ею обнять герцога (тот весело посмотрел на отца, приподняв правую бровь) и, тихо замычав, перекатился на спину.

Найири смотрел, как бережно сын перекладывает принца на подушку, стараясь не потревожить.

— Был бы он девчонкой, ты бы даже взглядом его не удостоил, — проворчал он.

— Как знать, — тот философски пожал плечами и осторожно выскользнул из-под одеяла, совершенно не стесняясь отца.

— Совсем стыд потерял, — глядя в спину сына, сказал тот.

— Что ты там не видел? — спокойно возразил Сантилли, не оборачиваясь, и стал одеваться.

Проснувшийся Ласайента лежал с закрытыми глазами, слушал их тихую перепалку, и думал, что Андерс давно уже убил бы его, если бы он так ему отвечал. А они разговаривают совершенно мирно, только в голосе Найири сквозит какая-то непонятная тоска и горечь. И вздрогнул от неожиданности, когда тот пальцем постучал его по плечу:

— Показывай руку, все равно уже не спишь.

Пока Повелитель, удовлетворенно хмыкая, осторожно ощупывал кожу вокруг браслета, Ласайента думал о том, что на поверку жестокие ашурты оказались совсем другими. Стало горько от этой мысли. Все оказалось ложью.

Еще раз хмыкнув напоследок, огненный отпустил руку принца и посмотрел на сына. Тот ответил взглядом, полным легкого превосходства.

— Ну? — довольно спросил он.

— Не нукай, не запряг! — резче, чем ему бы хотелось, бросил Найири и спросил у принца, — Как спалось?

Тот смутился и начал заливаться краской.

— О! — немедленно восхитился герцог, присаживаясь на корточки рядом с кроватью, чтобы лучше видеть, — потрясающее зрел…

Договорить он не успел, потому что отец резко толкнул его ладонью в затылок, отчего Сантилли уткнулся лицом в постель.

— Эй! — Его Светлость возмутился, приводя себя в исходное положение, но опомниться ему не дали, заставив тычком в грудь опрокинуться на спину. Не растерявшись, он тут же развалился на ковре, вытянув и положив ногу на ногу, а руки за голову и стал наблюдать дальше.

— Так, понятно, спалось хорошо.

Ласайента заполыхал еще сильнее, хотя казалось, что дальше уже некуда. Покраснела даже шея и грудь. Найири не обратил на это никакого внимания, зато герцог прищелкнул языком, сделав большие восторженные глаза, и показал языком болтушку, быстро скользя им по верхней губе. Отец заметил это и прикрикнул:

— Санти!

Ашурт, дурачась, тут же изобразил святую невинность.

— Что со второй рукой?

— Тянет немного, — пробормотал по-прежнему багровый мальчишка.

— Плохо, давно уже должно все пройти, — Найири поманил его ладонью к себе, прося принца показать сломанную руку. Осторожно, но быстро распутал повязку, убрал тонкие деревянные дощечки, обернутые тканью, пропитанной чем-то пахучим.

— Пошевели пальцами. Как? — он исподлобья посмотрел на Его Высочество, прощупывая его руку.

Ласайента честно прислушался к ощущениям, стараясь не обращать внимания на полыхающее лицо.

— Немного неприятно. А так ничего. Я просто слабый такой, поэтому заживает плохо.

— Так, понятно. Ладно, вставай, сейчас принесут одежду, — он поднялся, напоследок одарил сына осуждающим взглядом и вышел, забрав повязки и лубки. Сантилли тут же сел, подобрав под себя одну ногу, сложил руки одна на другую на край постели и пристроил на них взлохмаченную голову.

— И что теперь будет? — мальчик мрачно посмотрел на ашурта.

— А будет то, что сейчас Его Высочество оденется, пообедает вместе с Его Светлостью и поедет в крепость постигать азы нелегкой воинской науки. Честно говоря, я тебе не завидую, — Сантилли весело посмотрел на принца, — Но меня волнует другой вопрос. Я тебя вроде бы не нашел. То, что ты здесь, знают только трое: я, отец и Шали. Это мой друг. А теперь вопрос: как тебя вывезти, чтоб никто ничего не понял?

— Можно ночью, — осторожно предположил принц, заранее предчувствуя, что ответ будет неверным. Будто бы герцог сам не додумался до этого.

— Увы, ночью я по гарнизонам не шастаю. Ночью я занят в других местах, — Сантилли многозначительно приподнял брови, — а тебя надо вывезти у всех на глазах, но так, чтобы никто не обратил внимание.

— Ты же уже все придумал, зачем спрашивать? — обиделся принц и поморщился, — Наверняка какую-нибудь гадость.

Герцог рассмеялся:

— Точно, гадость. Тебе придется ехать в женском платье, — договорить он не успел.

— Нет!

— Не кричи! Это еще не все радостные новости. В женском платье под видом любовницы Шали, — закончил Сантилли, задумчиво изучая вытянувшееся лицо мальчишки, — Хотя можно придумать что-нибудь другое.

Ласайента заподозрил, что под чем-нибудь другим герцог подразумевал что-то вроде трупа. И тут же красочно представил, как его зашивают в звериную шкуру или заталкивают в бочку из-под вина. Почему из-под вина, а не капусты, например? Тоже гадость еще та. Дальше этого абсурда его фантазия пролететь не успела, потому что Сантилли перехватил ее в полете вопросом: