Налини Сингх - В предвкушении страсти

Вон не сказал ни слова. Может, он знал, что просто нужен ей рядом — ей надо знать, что он подхватит ее, если она упадет. Ведь он тоже потерял сестру.

— Мы были едва знакомы — виделись один-два раза в год, если не реже. Однако я наблюдала за ней издалека. Оправдывала это желанием быть в курсе жизни Пси-клана, но это не так. Я просто хотела поближе узнать сестру. — Фейт хранила каждую школьную запись, каждый отчет с ее тренировок. — Она была кардиналом-телепатом.

Фейт подняла голову, чтобы узнать, понимает ли он, что это значит.

Его глаза еле заметно мерцали в темноте.

— Очень сильная.

— Да. — Фейт глотнула кофе. Он согревал тело, но не мог растопить лед внутри. — Большинство телепатов специализируются на чем-то конкретном, но Марин была чистым телепатом, как есть — могла получать и передавать информацию на нереальные расстояния. — Фейт хотелось, чтобы Вон осознал всю красоту необычного разума Марин.

— Почему это так важно, ведь у вас есть ПсиНет?

— Верно, она дает возможность общаться и обмениваться данными из любой географической точки, но не гарантирует безопасность. Когда разум находится в ПсиНет, его можно взломать. А кроме того, вся информация, попадающая в сеть, даже самая зашифрованная, в каком-то роде становится частью ПсиНет. К ней нельзя получить доступ, но сами данные остаются. Телепатия лишена обоих этих недостатков. Нулевая вероятность взлома. Никаких улик.

— Идеальная защита, — кивнул Вон. — Услуги Марин, наверное, пользовались спросом.

— Да. — Но она выделила в своем плотном графике время, чтобы тренироваться в ожидании того дня, когда Фейт не сможет сама удерживать свои щиты.

— Она была на тебя похожа?

Фейт покачала головой:

— У нас разные материнские ДНК. После моего рождения Пси-клан решил снизить риск появления еще одного кардинала Я-Пси. Ясновидящих так ценят именно потому, что нас очень мало, не стоит перенасыщать рынок. — Этот аргумент она слышала с раннего детства. Никто даже не задумывался, какое психологическое воздействие он может оказать на ребенка, осознавшего, что он всего-навсего товар, произведенный для конкретной цели.

— Поэтому медики выбрали в матери будущего ребенка несколько возможных кандидатур из тех, кто не был носителем гена ясновидения. — В конце концов, они решили поэкспериментировать с телепатией, так как рано или поздно Фейт понадобилась бы помощь, а ее отец предпочитал, чтобы власть осталась в руках семьи. — Все получилось, как задумано. Марин родилась чистейшим телепатом без малейшего намека на ясновидение. У нее была кожа… цвета кофе с молоком и отчетливый мысленный голос, как идеально настроенный колокольчик. Ее мать была с Карибских островов.

— Но Марин жила в твоем Пси-клане?

— Это было одним из пунктов договора ее родителей. Клан матери весьма интересовался потенциальной возможностью произвести на свет ясновидящего, поэтому отец позволил им использовать свой генетический материал для второго ребенка от другой женщины. Родившийся в результате мальчик никогда не принадлежал семье Найтстаров, а Марин не считалась членом Карибского клана. — Взглянув на Вона, Фейт сделала паузу. — Тебе этого не понять. И мне, наверное, тоже. Иначе я бы не стремилась узнать о Марин как можно больше. В детстве я представляла, как мы с ней играем — до того, как эти мечты вытравили из меня при обучении. В моих фантазиях она была мне идеальным другом. — А в реальности между двумя идеальными Пси с ледяной водой вместо крови не возникло ни намека на дружеские отношения. — Теперь же у меня не осталось шанса узнать ее ближе. Ее больше нет. — Все кончено.

Фейт уставилась в одну точку за плечом Вона. Когда он подошел к ней и пригладил распущенные волосы, она не сказала ему отойти. Ей надо было знать, что он разделяет ее тихую печаль, что он знает о Марин. Что кто-то будет помнить о ней, если сама Фейт не сможет.

По щеке сползла слеза — такое случилось впервые на ее памяти. Горячая капелька обожгла кожу очищающим жидким пламенем.

— Ее убили, чтобы утолить жажду крови, у нее отняли жизнь, потому что тьме хотелось пыток и боли, а мне не хватило сил ее остановить. — Фейт потерла грудь, пытаясь унять чувство вины, скручивавшее все внутри в тугой узел.

— Ты не знала как. — Голос Вона звучал мучительно нежно.

— Разве? А может, просто не хотела признать, что подсказывают мне видения, потому что была слишком труслива?

— Чувство вины никогда не исчезнет, — сказал он ей со звериной прямотой, — но ты вполне можешь его заглушить.

— Как же?

— Если сделаешь что-то такое, что уравняет чаши весов — спасешь чью-то дочь или сестру. — Каждое слово падало, словно камень.

Она посмотрела ему в лицо, не удивляясь, что глаза стали совершенно кошачьими.

— Расскажешь мне о ней?

Она уже знала, что он зверь-одиночка, но хотела, чтобы Вон тоже ей доверился.

Рука в ее волосах замерла.

— Моя сестра умерла от голода, потому что я был слишком молод и слаб, чтобы добыть для нее еду. И я каждый день скучаю по ней.

Фейт потянулась к нему, пытаясь утешить — впервые в своей жизни. Она положила руку ему на бедро — робко, но этот жест выражал многое. Вон внешне никак не отреагировал, только снова начал поглаживать ей волосы.

— Как ее звали?

— Скай. — Его голос утих, сменившись рычанием. — Наши родители бросили нас на территории хищников, не оставив ничего, кроме одежды, что была на нас надета.

— Но они же были верами.

— Быть зверем — еще не значит быть хорошим. — Вон словно окаменел под ее ладонью. — Мои родители не являлись злом во плоти, но они попали в его сети. По крайней мере, я себя в этом убеждаю, чтобы не сойти с ума.

Фейт молчала, пытаясь дать Вону то же, что он дал ей.

— Мои родители были очень молоды и не женаты, когда я родился — ягуары редко следуют людским обычаям. Спустя три года появилась Скай. Когда ей было два с половиной, они присоединились к новой церкви и заключили брак. Вскоре они раздали свое имущество и стали жить в коммуне. — Он говорил все более резко. — Все бы ничего, вот только я начал замечать, как некоторые «старейшины» заглядываются на Скай. Она была совсем ребенком, а они хотели наложить на нее лапы.

Фейт не могла представить себе ничего ужаснее.

— Ты ее защищал.

— Я стал причиной ее смерти. — Вон жил с этим больше двух десятилетий. — Я всегда держался рядом с ней, стараясь их не подпускать. Меня объявили проблемным ребенком, и родители принялись перевоспитывать меня в соответствии с традициями их новой религии. — Бесконечные порки, лекции о «греховности», дни и ночи в комнате под замком.

Вон до ужаса боялся, что до сестры доберутся, пока он заперт, но родители, наверное, еще не до конца потеряли разум, потому что в это время держали Скай при себе.