Сильвия Вайолетт - Ужин в «У Фокси»

— Ты создаешь впечатление хорошего мальчика. Но давай поговорим о лукавости. Ты ведь ненавидишь большую часть лисьего рода.

Он качает головой:

— Нет, ничего подобного.

— Но ты хотел ненавидеть, и это часть твой сущности.

— Я пытаюсь не показывать этого людям.

— Я рад, что ты не скрываешь это от меня. А теперь возьми свой член в руку и приласкай себя. Я хочу на это посмотреть.

Его лицо заливается краской. И почему это чертовски возбуждает?

Он обхватывает свой член рукой и ласкает себя медленными поглаживаниями. Вверх и вниз.

— Посмотри на меня, — требую я. Проходит несколько мгновений, и он, наконец, подчиняется, — Быстрее.

Он увеличивает скорость поглаживаний, и я делаю несколько шагов к нему. Я должен хорошо все видеть.

Его взгляд падает на мои губы. Я наклоняюсь, будто хочу поцеловать его. Наклоняюсь еще ближе, и его губы приоткрываются. Я хватаю низ его футболки и тяну наверх. Он отпускает свой член и поднимает руки, чтобы я мог снять ее с него.

Я швыряю футболку в сторону и делаю шаг назад:

— Продолжай.

В этот раз он даже не колеблется. Он гладит себя, а я наблюдаю, попутно рассматривая его обнаженное тело. Тонкая линия мягких светлых волос спускается от его пупка к широкому основанию члена. Я хочу облизать каждый дюйм его тела, но сделаю это позже. Я хочу заставить его изнывать от страсти прежде, чем прикоснусь к нему.

— Проведи рукой по своему телу. Начни с шеи. Затем по груди и животу и поласкай свои яйца.

Я прислоняюсь к стене, чтобы сдержать себя и не рвануть к нему. Не думаю, что он опытный соблазнитель, но его движения — самая эротичная вещь, которую я когда-либо видел.

Он щипает себя за сосок, когда проводит рукой по груди, и у него, как и у меня, от этого перехватывает дыхание. Затем его пальцы скользят по прессу. Он увеличивает темп поглаживаний, когда накрывает ладонью свои шары. Он закрывает глаза, пот проступает у него на лбу. Он скоро кончит, если я не остановлю его. Часть меня жаждет увидеть это, но другая, гораздо большая часть, хочет, чтобы это произошло только после того, как я глубоко войду в него.

— Остановись!

Он замедляет движения рукой, но не останавливается.

— Даже не думай кончить.

— Ты собираешься меня остановить? — с вызовом говорит он.

— Ты хочешь получить меня внутрь? — я знаю, что прерывать его сейчас чертовски грубо, но наслаждение от оргазма поможет притупить боль от вторжения.

Он отпускает свой член.

— Я… Я не знаю.

— Тебя заводит, когда я говорю тебе, что делать?

— Да, очень.

— Хорошо, потому что смотреть, как ты выполняешь мои приказы горячо, как ад. А теперь помоги мне избавиться от этой одежды.

Вместе мы избавляем меня от футболки и ботинок. Он расстегивает мои джинсы и стягивает их вместе с боксерами. Он стонет, пока снимает их, постепенно обнажая мой член:

— Я хочу попробовать тебя на вкус.

Я обдумываю, смогу ли выдержать ласки его рта.

— Тебе помочь дойти до кровати? И как проще всего тебе отсосать мне и не разбить при этом голову?

— Эм… Я думаю, если ты сядешь на кровать, а я опущусь перед тобой на колени.

Я беру его за руку и веду в спальню, гадая, что бы он сказал, если бы я отнес его туда на руках. Это мне составит мне труда, но большинству людей не нравится осознавать, насколько мы сильнее их.

Как только я сел, он устроился на коленях между моих ног:

— Я много раз представлял, как опускаюсь перед тобой на колени.

Я стону. Я тоже много раз фантазировал, как приказываю ему не шевелиться, пока я вгоняю член в его рот, и его вибрирующие стоны лишь усиливают удовольствие. В моих фантазиях я много раз брал его лицом к лицу, но не думаю, что смогу сделать это сейчас, не вызвав у него головной боли.

— Остановись, если боль снова вернется, ладно?

— Я не хочу останавливаться, — хмуро произносит он.

Я нежно беру его подбородок двумя пальцами и заставляю посмотреть на меня.

— Если я только подумаю, что мы делаем что-то, что причиняет тебе боль, то я уйду и никогда больше не вернусь к тебе.

Он тяжело сглатывает:

— Я… Я не хочу этого.

— Хорошо. Теперь отсоси мне.

Сайлас

Я увлажняю губы перед тем, как наклониться и направить рукой его член в рот. Я облизываю головку, пробуя предсемя, и мне нравится, как он вздрагивает от этого. Все мои фантазии об идеальном мужчине воплотились в одном человеке: он старше меня, любит доминировать в постели, оборотень и с рыжими волосами. Я скольжу губами вниз по его стволу, нуждаясь в большем. Я должен насладиться этим на случай, если Люк не захочет повторить. Я не буду пытаться превратить это в отношения. Люк не из тех, кто заводит постоянные связи. Я приму все, что он сможет мне дать, а потом, если он пожелает уйти, отпущу.

Я беру его глубже. Люк стонет и запускает пальцы в мои волосы. Я вздрогнул, когда его пальцы задели шишку у меня на затылке. Черт.

Он отпускает меня, и я отстраняюсь.

— Прости. Я не подумал. Совсем забыл об этом, — говорит он.

— Все в порядке, Просто…

— Я буду держать руки на кровати, ладно? Даже если это убьет меня.

Я улыбаюсь:

— Прости, что подвергаю твою жизнь такому «риску».

— Только не останавливайся, то, что ты делаешь необходимо для моего «выживания».

Я ухмыляюсь и снова беру его в рот, посасывая кончик и медленно вбирая его, пока он не погружается полностью.

— Сайлас! О, черт! Это…

Я держу его в глотке, пока могу дышать, а затем медленно выпуская наружу.

Я кладу руки на его бедра, пока облизываю его стержень. Я чувствую, как напряжены его мышцы. Он сдерживает желание толкнуться мне в горло. С его силой оборотня, он мог бы заставить меня сделать все, что ему угодно. Эта сила чертовски будоражит меня.

Я теряю способность мыслить, когда вновь глубоко вбираю его. Посасывая, кончиком языка скольжу по щелочке его головки, чувствуя на языке еще больше предсемени. Я беру свой член в руку и глажу себя, наслаждаясь звуками, которые издает Люк, пока сдерживает себя и позволяет мне задавать нужный ритм, хотя для него это, должно быть, весьма сложно.

— Остановись!— приказывает он.

Я нехотя отпускаю его и пытаюсь заставить комнату перестать вращаться. Я не могу позволить ему узнать, как затуманен сейчас мой разум, иначе он не трахнет меня.

— Так хорошо, — говорю я, облизывая губы.

— Ты не представляешь, насколько ты прав, но я хочу войти в тебя так глубоко, что ты не сможешь дышать.

— Святые угодники.

— Если я возьму тебя сзади, то не слишком тебя травмирую?

— Мне не важно, какую позу ты решишь выбрать, — даже если моя голова взорвется от этого, я не остановлю его.

— Сайлас, — рычит он.

— Со мной все в порядке, — наверное.