Татия Суботина - Ради тебя 1. Если бы не ты

Десять минут? Какая удача!

– А куда автобус?

– Как куда? В поселок, конечно. В Изумрудный.

Я нахмурилась и не смогла вспомнить такого населенного пункта рядом с городом. Но ничего! Главное, выбраться отсюда, а дальше я найду способ попасть в свой город!

Покосившись на бабку, что внимательно продолжала меня разглядывать, я чуть не взвыла от отчаянья! Денег-то не автобус у меня не было!

– Зуб болит? – сочувственно прошамкала старая.

– Ага, – решилась подыграть я. – А еще я приехала сюда за ягодами, лукошко потеряла, заблудилась и денег на обратную дорогу у меня нет.

Я опустила голову и шмыгнула носом. Не ровен час разревусь по-настоящему! Денег нет, связи нет, где нахожусь, не знаю и даже бежать в какую сторону тоже не знаю. И ночь уже совсем скоро. Не возвращаться же в особняк к Яну!

– Ну, полно тебе, полно, девка, – старушка похлопала меня по спине. – У меня внучка точно такая же, как ты, простофиля. Вечно куда-то вляпается.

Бабка оказалась отзывчивая. Она мне одолжила денег на автобусный билет до Изумрудного, угостила пирожком, а еще у бабки оказалась мобилка…

Я знала этот номер на память.

Ритка ответила не сразу. Когда знакомый голос разорвал длинные гудки, я сначала онемела. А потом закричала с такой силой, что даже бабка удивленно отодвинулась.

– Рита! Риточка! Это я!

– Даша?

– Да-да! Риточка! – горло сдавливали рыдания. – Риточка-а-а!

– Дашка, ты, где пропадаешь? Как там не Багамах? Хорошо кормят? Мулата-сексуашечку себе подцепила?

– На каких Багамах?

– А куда ты там ездила, даже не предупредив лучшую подругу?! Париж, Амстердам, Гаити? – надрывалась Рита. – Могла бы хоть намекнуть или открытку послать хоть разочек! Ведь не чужие!

– Риточка! Я никуда не ездила, – всхлипнула я. – Меня… похитил... Кенгерлинский.

– Что?! Кто?!

Бабка придвинулась ближе и навострила уши. Я откашлялась в кулак и справилась с рыданиями.

– Приеду – все расскажу. Я сейчас не могу и… это не мой телефон, – я замялась, немного отодвинулась от бабки. – Ты знаешь, где поселок Изумрудный?

– Нет, но если надо – найду, – с готовностью отозвалась Ритка.

– Надо. Я на автобусе туда сегодня приеду. Встреть меня.

Разговор с подругой зарядил меня надеждой на то, что все получится. Автобус приехал почти через десять минут. Старенький, с поржавевшими полосами по бокам и просевшими колесами. Я оплатила билет, помогла бабке забраться в салон и уселась на сиденье у окна.

Удача сегодня явно была на моей стороне, в который раз мысленно утвердилась я.

***

– А как тебя зовут? – поинтересовалась кроха, заглядывая в мое лицо.

– Дарья, – не в силах сдержать улыбку ответила я.

Моя попутчица, которая с рядом других пассажиров села в автобус на следующей остановке, была такой милой, что непременно хотелось стиснуть бледные ладошки и начать осыпать поцелуями личико.

– А я Маар-р-ьяна, – старательно выговорила девочка и захихикала, обнажив черную дырку вместо верхних передних зубов.

Я не сдержалась и хмыкнула. Такая смешная! Неужели мы все такие милые в детстве? Хотя нет. Не все. Видимо, все зависит от того какое у тебя детство. Воспоминания заставили погрустнеть и отвести взгляд от счастливых глаз Марьяны.

Я предпочитала лишний раз не тревожить собственное прошлое. Жить, старательно обходя подводные рифы воспоминаний, но волей-неволей случались моменты, когда прошлое настигало само и тогда ненасытным зверем зудела память. Память моего детства.

Каша имела кисловатый привкус, пахла горелым и то и дело липкой жижей падала с ложки обратно в тарелку. Я размазывала крупные зерна овсянки по голубому бортику и тайком поглядывала на мать. Заметила или нет?

– Даша, ешь, пожалуйста, – спокойно кинула она, даже не оборачиваясь.

Мать впопыхах собирала большую коричневую сумку и хмурилась. Мне не нравилось это утро. Подобное десяткам предыдущих. Такое же голодное, тревожное и хмурое, только вот мама не улыбалась, не говорила, что все будет хорошо, что осталось немного потерпеть и все наладится. Нет. Она затравленным взглядом рыскала по захламленной комнатушке и была будто не здесь, а где-то в неведомом мире, куда мне вход строго заказан.

– Она невкусная, – скривилась я, – и пахнет гадко. Фэ-э!

Мама засунула черный блокнот во внешний карман сумки, тяжело вздохнула и приблизилась. Устало улыбнувшись, она присела возле меня и отвела непослушные пряди с лица.

– Да, она невкусная, – большим пальцем она провела от линии подбородка по моим скулам.

Я прикрыла глаза и потерлась щекой об ее руку. Мамины прикосновения всегда обладали такой неизведанной теплотой и нежностью, что у меня перехватывало дыхание. Больше никто не смог подарить мне подобное тепло.

– Но ты, же знаешь, мой котенок, у нас ничего другого нет.

– Знаю, – повинилась я.

Уже несколько месяцев мы перебивались на том, что называла мама «Бог послал». А он, видимо, страдал жадностью и посылал, то черствый хлеб, то скисшее молоко или подгоревшую кашу. А то и вовсе ничего. Мама тогда пропадала надолго, оставив на плите кастрюльку с водой. И когда мой живот в очередной раз скручивало судорогой, я верила, что мамина волшебная вода поможет унять боль и … голод.

И, как ни странно, она помогала. Помогала продержаться до того момента, как замок входной двери щелкал и мама возвращалась домой, принося с собой, то что на этот раз послал Бог.

Те дни я называла добрыми: пусть не сытыми, но мама была рядом, а значит, кошмары отступали, прячась под диван или в темный проем шкафа.

Запивая черствую краюху хлеба прокисшим молоком, я старалась не думать о «злых днях», когда входной замок провернется два раза, мама уйдет, а из стен полезут шорохи и тени.

– Дашенька, ты должна поесть. Я не знаю, когда в следующий раз у меня получится что-то раздобыть, – уголки потрескавшихся губ матери поползли вниз. – Нам надо срочно уходить отсюда. Они нашли нас.

– Кто?

– Неважно, – мама резко поднялась. – Тебе рано знать об этом.

– Но…

– Никаких «но», Дарья! – ее голос стал суровым и жестким. – Хватит заниматься глупостями! Быстро доедай и собирайся!

Я вздрогнула. Раньше она никогда не повышала на меня голос. Нам жилось нелегко: частые переезды, голод, нищета, но мама никогда не кричала и не ругала меня.

До этого утра.

Сильно стиснув зубы, я старалась проглотить несносную кашу, горьким комом в горле она просилась обратно. Я обижено шмыгнула носом и утерла слезинки, что скатились по щекам.

– Прости, доченька, – обернулась мама.

Ее лицо посерело и скривилось. Сцепив длинные пальцы в замок, она переминалась с ноги на ногу.

– Не знаю, что на меня нашло, котенок. Просто устала.

– Все будет хорошо, – попыталась улыбнуться я.