Ясмина Сапфир - Вылечим всех!

Сама не знаю почему, но фраза не вызвала у меня отторжения. Хотя, складывалось ощущение, что еще немного, и Рик объяснит — кому принадлежу я. И этот кто-то окажется им самим. Но от этой мысли возмущение не закипело как масло на сковороде, наоборот в животе приятно защекотало, потеплело.

— А ты? Сам зачем дрался? — спросила зачем-то василиска. Он поморщился, отвел взгляд, и вдруг посмотрел совсем иначе — словно я ударила по больному.

— Обменялся с тобой энергией. Хотел поддержать, почистить твою ауру. Мало ли… Похоже, нас ждут опасные приключения, — в стену ответил Рик. — А после этого… все чувства василиска обостряются. Любовь, ненависть, ревность…

Он осекся и замолчал, не глядя в глаза.

На языке так и вертелся вопрос, так и просился наружу. Но… пока я собиралась с духом, с мыслями, по больнице разнеслось новое сообщение:

— Пациенты уже на подходе. Всем готовность номер один.

Рик оглянулся так, словно впервые видит и коридор с голубой пластиковой плиткой на стенах, и больницу в целом. И только я ему знакома и близка.

Хотел что-то сказать, но крутанулся на пятках и поторопил:

— Пошли. Кроить, латать, резать. Швейная мастерская имени перекрестья открыта. Будем собирать живые конструкторы. Хватило бы деталей. Все лишнее закопаем на перекрестье.

Суеты почти не было. В ожидании наплыва пациентов больница заработала как единый слаженный механизм.

Уборщицы трижды прошлись по приемному и операционным с дезинфектором. Потом мы все вышли в круглые зеленые ординаторские стационара, и Рик запустил какое-то «синее облучение». Оно обеззараживало гораздо лучше кварцевания.

Едва василиск выключил лучевую установку, охранники принесли из хозяйственной кладовой, на втором этаже длинные ряды кожаных кресел. Черных, чтобы не так бросались в глаза кровавые разводы. Диваны вплотную приставили к стенам. Теперь просторный холл напоминал театральный зрительный зал.

После перестановок облучение включили снова, еще на несколько минут.

Не успели мы убедиться, что все операционные готовы, инструменты на месте, бинты, повязки, обеззараживающие растворы с присыпками и живые аппараты тоже, началось…

Приемное отделение переполнилось моментально.

Оборотни, маргоны, василиски, драконы — кого тут только не было.

А машины перекрестной скорой продолжали прибывать и прибывать. Они подъезжали со всех сторон — к дверям приемного, к заднему ходу, к запасному. Желто-белые полосатые авто выстроились в длинные гусеницы очередей. Медбратья носились туда-сюда, выгружая тяжелых. Те, кто пострадал меньше, выходили сами, или с помощью медсестер.

Старшая медсестра Маргитанна — маргонка с кожей цвета молочного шоколада и оранжевыми, как всполохи огня, волосами строгораздавала указания.

Своими плавными, но стремительными жестами Маргитанна всегда напоминала мне балерину.

Под ее чутким руководством медбратья и медсестры сновали сквозь толпы в приемном, сортируя больных.

Очень вытянутое, даже для маргонки лицо Маргитанна, казалось, осунулось еще сильнее. В янтарных глазах светилось сочувствие. Тонкий, длинный нос морщился от вони. Запахи крови, дезинфекторов, косметики и духов смешивались в такой дикий коктейль, что у меня свербило в носу. На языке ощущались горечь, соль и медикаменты.

Экспрессивно переживали за друзей верберы, мрачно и нелюдимо вели себя раненые драконы и василиски. Лисы нервничали «на ногах» — все, кто мог активничать носились туда-сюда, мимо кресел с пациентами. «Сидячие» дергались, теребили волосы, уши, ежесекундно оправляли одежду.

И беспрестанно что-то уточняли у медсестер.

Маргонки съежились и затихли, маргоны успокаивали сородичей.

Больше всего среди больных было лисов и верберов. Приемное гудело как растревоженный улей, и казалось, толпа беспрестанно волнуется, как штормовое море.

Кровавые кляксы и ручейки убирали в мгновение ока. И по отделению снова проносились удушливые волны запаха дезинфектора, ненадолго перебивая все остальные.

Рик был в своей стихии. Деловитый, спокойный, он отправлял каталку за каталкой, врача за врачом. Василиск точно знал — кто лучше всех латает раны, кто вправляет переломы, кто умеет пришивать оторванные ткани и органы. А кто, как я, делает все относительно неплохо, но на самые серьезные операции еще не заточен.

В отделении срочной медпомощи работало больше пяти десятков врачей, но Рик помнил особенности каждого, каждому находил дело по способностям.

Операционные переполнились вслед за приемным.

Чуть больше двух часов я, как автомат, зашивала и пришивала, вправляла и останавливала кровотечения. Слишком сложных заданий Рик не давал, но и расслабляться не позволял ни на секунду.

В первые такие дежурства, эмоции зашкаливали, выплескивались через край. Несколько раз я оказывалась опасно близка к истерике. Но сегодня… сегодня режим эмоционального ступора включился сам. Я понимала — какой ужас творится вокруг, но почти ничего по этому поводу не испытывала.

Мне, как врачу, нужен был твердый рассудок.

Как говаривал Рик: «Утешать пациентов — дело родственников, близких, на крайний случай медсестер. Дело врачей — лечить».

Операционные занимали только под тех, кому нельзя было оказать помощь прямо в приемном.

Уборщицы продолжали и продолжали мыть и дезинфицировать полы, не останавливаясь почти ни на минуту. Медсестры почти не выпускали из рук бинты, шины, лейкопластыри, подносы с обеззараживающими средствами, марлей, тампонами.

Я едва успела залатать разодранную икру вербера под перекрестными взглядами пациента и его друга, когда на все отделение послышался призыв василиска:

— Самира! У нас сложный случай неразлучников. Давай уже. Остальные хирурги заняты. Постараемся из композиции создать портреты героев. Все лишнее можно смело выбрасывать как не нужное.

Я сразу поняла — если Рик так расшутился — дело плохо.

Латифа кивнула, подтверждая мою догадку. В ее темно-зеленых глазах застыла дикая смесь страха и интереса. Случай был явно из ряда вон выходящим. Уж Латифа-то чего только тут не насмотрелась.

Верлиса махнула мне рукой и под неприличные предложения верберов — кто бы сомневался, что они воспользуются случаем — мы покинули палату.

Седьмая операционная, рассчитанная на сложные случаи и на несколько пациентов одновременно, располагалась почти в конце коридора.

По дороге я отметила, что самые лучшие наши хирурги-травматологи и впрямь заняты по горло. Благо, в такие дни, как сегодня, на двери каждой операционной высвечивалось нечто вроде магического экрана, который вполне себе сносно транслировал все, происходящее внутри.