Ясмина Сапфир - Вылечим всех!

Чешуйчатые затихли, обмениваясь невеселыми взглядами. Я понимала — их сородичи шли на гибель ради того, чтобы остановить вторжение. И поделать ничего нельзя.

На лице Рика заходили желваки, Вагр выпятил челюсть, и брови его сошлись. И еще несколько томительных секунд я ждала, пока оба придут в себя, «переварят» информацию, смирятся с неизбежным.

Наконец, Рик немного встрепенулся, мазнул по толпе возле энергоэкрана беспокойным взглядом и кивнул Вагру.

— Хорошо, твоя взяла. Действуй. Но нашим объяснишь сам.

Вагр заметно взбодрился. Сделал нетерпеливый жест рукой — и в приемном появились десятки медсестер из стационара со шприцами для инъекций наперевес.

Рик хмыкнул — оценил готовность «номер один».

— Вот ты… жук! — покачал головой, обращаясь к Вагру. — Знал, что соглашусь?

— Надеялся, — мягко ответил ему дракон и дал знак персоналу готовиться к уколам.

Впервые за мою практику в больнице дневная и ночная смена работали вместе.

Начальник дневной смены — высокий и худощавый маргон Эльзард, с белой кожей и волосами цвета воронова крыла даже не удивился такому раскладу.

Только ямочки на его щеках совсем исчезли, а курносый нос словно чуть опустился.

Дипломатичный Эльзард лихо командовал «своими», и выполнял приказы Рика в мгновение ока. Его подчиненные поступали также. Спокойно приступили к работе, лишних вопросов не задавали, изумленных лиц не делали.

Эльзарда я знала мало. Мы почти не пересекались в больнице, в Академии он не появлялся тоже — не преподавал, в отличие от многих других наших врачей.

Вначале каждую свободную минуту медперсонал проводил у энергоэкрана, тесня беспокойных пациентов.

Битва подходила к концу. На поле оставалось лишь несколько отрядов — воины сцепились друг с другом намертво, ни на секунду не прекращая валтузить противника. Прогнозы Вагра сбылись даже раньше, чем он сам ожидал — сил на магические поединки, похоже, не осталось уже ни у кого.

Наша армия оправдала ожидания — ни на метр не сдала позиции.

Выжившие захватчики понуро брели в лес — зализывать раны, лежачих ипогибших бросали на поле брани.

Я не осуждала нижних оборотней. Скорее всего — у них не было ни рук, ни средств, чтобы лечить раненых, а уж хоронить павших, тем более.

Вскоре последние схватки завершились. Враги ретировались на прежние рубежи, а наша армия, хоть и заметно поредела, но сохраняла боевой настрой.

Все, кто еще мог двигаться, собрались в плотную шеренгу — она оказалась не такой уж и маленькой, как я опасалась — и по полю разнесся победный вопль.

Казалось, в него вложена вся боль, вся вера в победу, вся любовь к родному миру.

Дрогнул лес, взмыли в воздух перепуганные стаи птиц, взорвали небо криками и унеслись прочь — подальше от этого безумия.

А поле покрывали многие сотни бездыханных, окровавленных тел. Стоны раненых слышались отовсюду. Золотистые колосья, изумрудные травы, луговые цветы остались изломанными, смятыми на земле. А сверху лежал густой слой запекшейся крови…

И чудилось мне — на языке горечь и соль, глаза обожгли слезы, дышать становилось все труднее. И только теплая рука Рика на талии, его крепкие объятия, помогли успокоиться, принять случившееся.

С первого дня моей новой жизни здесь, на перекрестье, Рик всегда был рядом. Когда не понимала, что делать, нуждалась в наставнике, друге, соратнике, когда терялась или страдала. Василиск неизменно утешал, помогал, обучал, ничего не требуя взамен.

Наверное, он такой идеальный, такой удивительный потому, что много прожил, узнал цену близким и родным. Понял — как важно, чтобы кто-то вовремя подставил плечо или даже жилетку для слез.

И за это, за своего василиска, я не уставала благодарить судьбу и перекрестье, которое подарило нам друг друга…

С конца сражения не прошло и получаса, а в больницу повалили раненые.

Кажется, власти задействовали особые сверхскоростные машины. Каждое такое «чудо техники» преодолевало тысячи километров за минуты, но выходило из строя за недели. И ремонту уже не подлежало. Материалам не хватало запаса прочности, чтобы выдержать мощный напор энергии перекрестья.

Поэтому использовали такой транспорт лишь в особых случаях. Вроде сегодняшнего, когда от этого зависели сотни жизней.

Медбратья с носилками и колясками едва умудрялись разминуться в дверях больницы.

Кровью потянуло так, что, казалось, во рту ржавый металлический лист, обильно посыпанный солью.

Даже коктейль из запахов всех лекарств сразу, сдобренный едким запахом дезинфектора не избавлял от неприятного ощущения.

«Легких» развозили по периферийным лечебницам и травмпунткам — чуть хуже оснащенным, но, в целом, очень неплохим. А всех «тяжелых» — к нам.

Приемный переполнился за считанные минуты.

Бросая редкие взгляды на энергоэкран, я видела, как суетятся на поле брани санитары, как одна за другой взмывают в небо машины скорой. Они забирали всех — и белых верберов в том числе.

Прикованные к носилкам и каталкам, обездвиженные специальной охранной магией, раненые захватчики приезжали к нам тоже.

Медперсонал реагировал на них по-разному. Кто-то работал со всеми, не обращал внимания на расу больного и видел лишь существо, которое остро нуждалось в помощи. Кто-то бунтовал и отказывался.

Рик и Эльзард метались по приемному, наводя порядок, но сильно на медиков не давили. Война и так достаточный пресс для нервов. И «генералы» дневной и ночной смен как никто другой это понимали.

Я и еще часть врачей прежней смены бесконечно долгие минут двадцать, может полчаса, болтались по коридорам и приемному, как неприкаянные. Некоторых Рик направил в операционные и смотровые. Но мне и еще нескольким сотрудникам — Магританне, Латифе, Гортензии, Раллему и Аннарзии, строго настрого запретил что-либо делать. Велел ждать вестей от Вагра. И мы отлично знали — надолго это не затянется.

Санитары и медсестры шушукались о том, что с черного хода везут десятки, а то и сотни перерожденных — пленных, для опытов Вагра.

Вместе с больными прибывали и родственники. К несчастью, успокаивать их было совершенно некому, и вскоре коридоры наполнились плачем, криками и мольбами. Сотрудники больницы подбегали, пытались немного поддержать, но времени на долгие уговоры не было — все новые и новые скорые привозили тяжелых.

«Сыно-ок!» — метнулась к одной из каталок мускулистая драконица. Ее светло-рыжие волосы сбились колтунами, один конец рубашки торчал из-под джинсов, второй был заправлен. Женщина явно собиралась наспех.

Драконица рухнула перед каталкой на колени и зашлась рыданиями.

Такой же рыжий, молодой дракон, с россыпью веснушек на переносице обхватил ее руками, прижал и тихо успокаивал. И у меня радостно екнуло сердце от мысли, что он — не из самых тяжелых.