Стефани Майер - Жизнь и смерть

Я запер за собой дверь, а Эдит пошла к пикапу. Она ждала у пассажирской двери с мученическим выражением лица, которое легко было понять.

— Ты согласилась, — напомнил я, открывая перед ней дверь.

Забираясь внутрь, она послала мне мрачный взгляд.

Я занял свое место за рулем и постарался не съежиться от слишком громкого звука взревевшего двигателя.

— Куда отправимся? — спросил я.

— Пристегнись, а то я уже нервничаю.

Я закатил глаза, но выполнил ее просьбу.

— Так куда мы едем? — повторил я.

— Вначале по сто первой на север.

Было удивительно сложно сосредоточиться на дороге, ощущая на лице взгляд Эдит. Я компенсировал это тем, что вел осторожнее, чем обычно, по все еще спящему городу.

— Ты вообще планируешь выехать из Форкса до ночи?

— Этот пикап по возрасту годится твоему «вольво» в дедушки, так что прояви немного уважения.

Вскоре, несмотря на ее пессимизм, мы покинули пределы города. Лужайки и дома сменились густым подлеском и плотной стеной леса.

— Сворачивай направо, на сто десятое, — распорядилась Эдит, когда я уже готов был спросить. Я молча подчинился.

— Теперь едем прямо, пока не кончится асфальт.

Судя по голосу, она улыбалась, но я слишком боялся, что действительно съеду в кювет, если попытаюсь взглянуть на нее, чтобы убедиться в этом.

— И что там, в конце пути? — поинтересовался я.

— Тропа.

— Мы пойдем пешком?

— Какие-то проблемы?

— Нет, — я постарался соврать как можно увереннее. Но уж если ей показался медлительным мой пикап…

— Не волнуйся, там всего миль пять, к тому же мы не торопимся.

Пять миль. Я не ответил, чтобы она не услышала паники в моем голосе. Много ли я прошел в прошлую субботу — милю? И сколько раз на этой дистанции умудрился споткнуться? Предстоит нечто унизительное.

Какое-то время мы ехали в молчании. Я представлял себе выражение ее лица, когда в двадцатый раз окажусь на четвереньках.

— О чем ты думаешь? — спустя несколько минут нетерпеливо спросила Эдит.

Я снова соврал:

— Просто пытаюсь понять, куда мы направляемся.

— Есть одно место, мне нравится приходить туда в хорошую погоду. — Мы оба взглянули на редеющие облака.

— Чарли сказал, что сегодня будет тепло.

— А ты сообщил Чарли о своих планах? — спросила она.

— Не-а.

— Но ты ведь наверняка упомянул в разговоре с Джереми о том, что я повезу тебя в Сиэтл, — задумчиво произнесла она.

— Нет.

— Выходит, никто не знает, что ты со мной? — теперь она явно злилась.

— Ну, как посмотреть… Полагаю, ты сказала Арчи?

— Это очень поможет, Бо, — огрызнулась она.

Я сделал вид, что не услышал.

— Это из-за погоды? Весенняя депрессия? Форкс настолько тебя угнетает, что ты решил покончить с собой?

— Ты сказала, это может создать проблемы для тебя… ведь мы открыто общались, — объяснил я.

— То есть ты беспокоишься о том, что у меня будут неприятности… если ты не вернешься домой ? — ее тон был ледяным и язвительным.

Я кивнул, не сводя глаз с дороги.

Эдит что-то проворчала себе под нос, но слова лились так быстро, что я не успевал их понять.

Остальная часть пути прошла в тишине. Я чувствовал исходившие от нее волны гнева и неодобрения и не мог придумать, как правильно извиниться, если я ни о чем не жалею.

Дорога закончилась возле маленького деревянного указателя. Отсюда видна была пешеходная тропка, уходившая в лес. Я припарковался на узкой обочине и вышел, не зная, что делать, потому что Эдит сердилась, а у меня больше не было уважительной причины не смотреть на нее из-за управления автомобилем.

Потеплело — пожалуй, сегодня было теплее, чем когда-либо со дня моего приезда в Форкс, почти душно, хотя тонкие облака всё еще затягивали небо. Я снял свитер и бросил в кабину, радуясь, что под ним у меня футболка — особенно с учетом предстоящих пяти миль пешей прогулки.

Услышав, как хлопнула дверца, я обернулся и обнаружил, что Эдит тоже сняла свитер, оставшись в тоненькой майке, и снова собрала волосы в небрежный пучок. Она стояла спиной ко мне, пристально всматриваясь в лес, и я видел изящные очертания лопаток, чуть похожие на сложенные крылья под ее бледной кожей. Мне известно, сколько силы в ее тонких руках, но сейчас, глядя на них, трудно было поверить в такое.

— Сюда, — все еще раздраженно сказала она, обернувшись ко мне, и пошла прямо в чащу, на восток от пикапа.

— А как же тропа? — я постарался скрыть панику в своем голосе, поспешно огибая пикап, чтобы догнать Эдит.

— Я сказала, что в конце дороги есть тропа, но не говорила, что мы по ней пойдем.

— Без тропы? Ты шутишь?

— Я не позволю тебе потеряться.

Тут она повернулась с насмешливой полуулыбкой, и у меня перехватило дыхание.

Я никогда еще не видел так много ее открытой кожи. Бледные руки, тонкие плечи, ключицы, хрупкие на вид, словно веточки, уязвимые впадинки над ними, лебединая шея, нежная округлость ее груди — не пялься, не пялься — и ребра, которые практически можно было сосчитать под тонкой хлопковой тканью. Слишком совершенная, осознал я, захлестываемый сокрушительной волной отчаяния. Не было ни единого шанса, что эта богиня когда-нибудь будет иметь какое-то отношение ко мне.

Она глядела на меня, явно потрясенная страдальческим выражением моего лица.

— Хочешь вернуться домой? — спросила она тихо, ее голос был наполнен другой болью, не имеющей ничего общего с моей.

— Нет.

Я прошел вперед, пока не оказался рядом с ней, не желая тратить впустую ни единой секунды из считаных часов, что мне оставалось провести с ней.

— В чем дело? — спросила она, всё еще тихо.

— Я не слишком быстро хожу, — глухо ответил я. — Тебе придется запастись терпением.

— Я могу быть терпеливой — если прикладываю гигантские усилия, — она улыбнулась, удерживая мой взгляд и пытаясь вывести меня из неожиданного уныния.

Попробовав улыбнуться в ответ, я почувствовал, что улыбка получилась более чем неубедительной. Эдит внимательно вгляделась в мое лицо.

— Я отвезу тебя домой, — пообещала она, но я не понял, собирается ли она сдержать это обещание в любом случае или только если мы уедем отсюда прямо сейчас. Очевидно, ей казалось, что я пришел в такое состояние из-за страха перед надвигающейся гибелью, и я порадовался тому, что являюсь единственным человеком, чьи мысли она не слышит.

— Если ты хочешь, чтобы я преодолел пять миль сквозь эти джунгли до захода солнца, то лучше начинай показывать дорогу, — мрачно отозвался я. Эдит нахмурилась, явно пытаясь понять мой тон и выражение лица.

Через мгновение она сдалась и направилась в лес.

Это оказалось не так сложно, как в моих страхах. Большей частью путь пролегал по ровной земле, а Эдит, похоже, не возражала идти в моем темпе. Дважды я спотыкался об корни, но ее рука успевала метнуться и удержать меня за локоть, прежде чем я падал. Когда она касалась меня, мое сердце, как обычно, начинало биться сильно и неровно. Я видел выражение ее лица, когда это повторилось, и внезапно понял, что она всё слышит.