Татия Суботина - Ради тебя

Демьян оперся локтями на колени и задумчиво уставился на гадов, что продолжали ползать рядом с камнем. Меньше двадцати сантиметров отделяло мои босые ступни от этих тварей.

– Божена оказалась легкой добычей. После того, как я забрал ее невинность – уговорить девчонку на возможность проведения ритуала именно с ней в главной роли стало плевым делом. Она верила, что я смогу избежать смертельного исхода, удовлетворив и клан, и предков. А после мы обязательно будем счастливы вместе, – он весело хмыкнул. – Сам удивляюсь, как она повелась на такую неприкрытую ложь с моей стороны. В ночь, когда один из моих людей попытался убить Божену на ритуале, а другие завершили переворот и обезглавили Верховного, Милена стала моей. Божена же оказалась еще более слабой, чем я думал. Лишившись своих сил, она самостоятельно избавила себя от жизни на глазах у матери.

Его откровенность выбивала меня из спокойствия. Хоть голос Демьяна звучал ровно и беспристрастно, я чувствовала, как вихри сильных эмоций кружат вокруг него, обдавая меня потоками сладкого воздуха с запахом специй.

– «Ты жестоким обманом решил защитить возлюбленную, – стал кривляться Демьян. – Теперь смотри, как каждая ее частичка будет умирать от твоей руки. Кровь, что была пролита в ночь, когда ты уничтожил моих близких, превратится в яд. Каждый, кто дотронется до нее, обезумеет и потеряет себя навеки». Так сказала Анисья, следующим утром ворвавшись в нашу с Миленой спальню, а после взмахнула своими дряблыми ручонками и добавила зловещим шепотом: «Проклинаю тебя, Демьян, отныне и навеки! Тебя и весь твой род до последнего колена. Ты будешь вынужден день за днем наблюдать, как твоя возлюбленная превращается в истинного монстра, того, кем ты сам являешься. Ее лоно будет плодовитым, и каждое ваше дитя, что явится на свет, будет продолжением проклятия, которое проявит себя во время первой близости. Ваши потомки никогда не познают истинной любви, они будут навек прокляты, чтобы причинять боль тем, кто осмелится их полюбить. Они будут страдать и погибать, испытывая мучения такой силы, какие ты посмел причинить мне, отобрав всех близких. Запомни мои слова, Демьян. Они станут твоей надгробной молитвой».

– Зачем ты мне все это рассказываешь сейчас?

– А разве перед тем, как ты примешь главное решение в своей жизни, я не должен разложить информацию по полочкам, чтобы придать тебе необходимую мотивацию? – злобно сверкнул глазами он, а потом дико рассмеялся, как безумец. – К тому же, все злодеи исповедуются перед тем, как нанести последний сокрушающий удар.

Ведь именно так поступает абсолютное зло в популярных книгах и фильмах? Видишь, я иду в ногу со временем! А я же абсолютное зло, Даша, не так ли?

Он замолк, а меня пробрал холод такой силы, что застучали зубы. Демьян издевался, подрожая зловещему голосу, звучало это неимоверно страшно, что мои эмоции хлестали через край.

– Что было дальше? – робко спросила я.

– Мне стоило убить Анисью еще тогда, у нашего с Миленой ложа, но любимая попросила отпустить Верховную Банши с миром, надеялась со временем вымолить у нее прощение. Наивная любовь моя. Анисья забрала малолетнего сына и скрылась. Я не мог отыскать ее многие десятилетия. А проклятие, тем временем, сбылось и набирало силу. Предки разгневались на подмену в ритуале Пробуждения и в нашем селении все Банши, кроме Милены, лишились Силы. Кровь моей возлюбленной стала ядом для всех, кроме меня. А наши дети, девочки-Банши, были вынуждены нести бремя жертвы. Я проводил ритуал над каждым нашим младенцем, пытаясь вернуть расположение предков. И с каждой последующей смертью очередной дочери, Милена все больше лишалась рассудка. Пока я отвлекся на поиски Анисьи, она забрала новонорожденную дочь и сбежала. Милена сама ко мне вернулась, через двадцать лет. Перерезала себе глотку у меня на глазах, а где дочь оставила – так и не призналась. Так вы и расползлись, как те муравьи, по всей стране. А я все пытаюсь отыскать правильный алгоритм действий, чтобы снять это идиотское проклятие!

–Мне… мне, – я не знала, как подобрать правильные слова.

– Жаль? Ой, да ради Богов! – Демьян вскочил на ноги, пауки разбежались в стороны, освобождая ему дорогу. – Только не говори, что у тебя так близко сострадание! Иначе я буду знать, на какую точку больнее надавить.

– Мне не жаль, – твердо ответила я. – Понять не могу, что чувствую после всего твоего рассказа, но точно не жалость. Наверное, дежавю. У меня сегодня день признаний. Все пытаются мне открыть глаза на правду. К чему бы это?

– К дождю? Или к близкой кончине? – Демьян беззаботно пожал плечами. – Выбор за тобой, дитя мое.

– Я не стану тебе помогать. И спать с тобой тоже не буду.

– Что ж, – поджал губы он. – Будь, по-твоему. Пришлю людей, чтобы они приготовили тебя и капище к обряду.

Без единого лишнего звука, почти бесшумно, Демьян вышел из пещеры.

Обряд

Не успела я придумать план побега, как в пещеру вошли люди. Их было шестеро. Все мужчины и судя по одеждам, я уже стала привыкать к кожаным штанам и черным балахонам, жнецы. Единственным знакомым из всех – оказался Влад.

– Готова повеселиться? – потирая руки, улыбнулся он мне.

– Всегда готова, Владик, – буркнула в ответ.

Хотелось плюнуть в его наглую рожу, но возможности дотянуться, чтобы не попасться ядовитым тварям, не было. Поэтому пришлось ограничиться дозированной ненавистью на расстоянии.

– Я знал, что тебе больше понравится идея с обрядом, – многозначительно хмыкнул он. – Фригидные сучки не выберут секс, даже если это будет лучшим из предложенных вариантов.

Я решила игнорировать его открытый мерзкий выпад и сосредоточила внимание на остальных зашедших жнецах. Каждый из них вел себя уверенно, твари не нападали, а казалось, наоборот подчинялись мысленным приказам мужчин. Они послушно отползали со стен и пола в тех местах, куда жнецы наносили неизвестные мне символы и знаки. Рисовали они пальцами, макая руки в глиняные чаши с темной жидкостью. Я не была настолько наивна, чтобы полагать, что это пищевая краска или овощной сок, но до последнего не верила другой догадке. Лишь когда металлический запах распространился по пещере и достиг моих ноздрей, поняла – они рисовали кровью.

– Может, не будешь маячить в проеме, Владик, а присядешь? – саркастически протянул темнокожий, высокий мужчина.

– Я лучше постою, – тут же нашелся с ответом Влад, а когда раздался оглушающий дружный хохот мужчин, скривился и гневно сверкнул глазами в мою сторону.

Я ожидала еще какой-то очередной колкости или пошлой шутки, но Влад молча буравил меня взглядом. Он сместился немного влево, к стене, которую уже закончили расписывать, и продолжал угнетать меня своим угрюмым видом.