Татия Суботина - Ради тебя

Казалось, Ян погрузился в раздумья. Адиса не стал его тревожить расспросами, хоть самого так и съедало любопытство. Вскоре Кенгерлинский вознаградил его за терпение. Он вкратце рассказал про утренние события.

– Откуда здесь появились жнецы? – не вытерпел Адиса, как только друг закончил.

– Я Вестник Смерти, а не экстрасенс, – поморщился тот.

– Значит, Демьян решил перейти в наступление… Что будем делать дальше?

– Искать. Я не могу позволить ему заполучить Банши.

Адиса осушил остатки виски в стакане. Жгучая жидкость опалила глотку. Он хватанул воздух и откашлялся:

– Слушай, что между вами произошло? – вскипел. – Ты ведешь себя странно! Если бы на тебе не было амулета, я подумал бы, что ты стал сосудом для Призрачного.

Ян горько усмехнулся.

– Все вышло из-под контроля. Я должен был удержаться от... Теперь весь прежний план полетел в Бездну!

– Это не ответ.

– Другого ты не получишь.

Адиса сдержал рвущиеся наружу ругательства. Зная Кенгерлинского так долго, он уже привык к резким переменам его настроения. Но сейчас категоричность именно в этом вопросе – раздражала до зубовного скрежета.

К чему такая таинственность? Адиса не понимал. Раньше между ними почти не было секретов, Ян даже рассказал о смерти своих родителей в общих чертах, о чем, Адиса знал, он не говорил больше никому.

И вот теперь ему стало казаться, что своей непонятной утайкой Кенгерлинский возводил между ними стену.

А ведь все началось именно с появления этой девчонки! Жизнь изменилась, Ян изменился, дружба давала… трещину.

Сейчас про себя Адиса даже порадовался, что Банши пропала. Может, ему повезет, и девчонка где-то загнется по-тихому, не причинив им еще больших неприятностей?

Стоило только Адисе допустить подобную мысль, как он тут же сам себе и устыдился. Разве он кому-нибудь до этого желал смерти?

Все время в доме Яна его не покидало ощущение, будто что-то не так. И только теперь он задался вопросом, может, изменения произошли не в Кенгерлинском, а в нем самом?

Адиса прислушался к себе. Кроме удовлетворения, лености, легкого беспокойства и злорадства он ничего не нащупал. Поэтому решил обращать на это зудящее чувство приближающейся опасности как можно меньше внимания.

– Ты думаешь Банши уже у Демьяна? – вновь подал голос Адиса.

Ян дернулся, будто его только что больно пнули в живот, беззвучно пожевал губами и только потом соизволил ответить:

– Не думаю. Если бы Даша была у Верховного, то я почувствовал бы начало ритуала.

– А ты не чувствуешь? – захотел уточнить Адиса.

– Что ты прикопался ко мне: чувствуешь, не чувствуешь?! Как пиявка! – Ян вскочил с кресла, стал нервно мерить шагами комнату. – Я, б**, вообще ничего не чувствую! Понял? Н-и-ч-е-г-о! И ты прекрасно знаешь, когда такое бывает…

Адиса потер лоб, радости от того, что довел друга до такого мощного всплеска негативных эмоций, как ни странно, он не почувствовал. Хотя еще немногим ранее ему безумно хотелось вывести Яна из этого эмоционального ступора любым способом.

– Только в двух случаях, – он замялся, боясь перехватить взгляд Кенгерлинского и прочесть в нем то, что не хотел видеть. – Либо Дарья разорвала с тобой связь…

– Что в принципе невозможно, – пробубнил Ян.

– Либо…

– Банши мертва и уже перешла за грань, – хрипло закончил Ян, и Адиса краем глаза успел заметить, как он впечатал кулак в стену.

Послышался хруст. Ян не произнес и звука.

Адиса подскочил, ему нестерпимо захотелось проверить, цела ли рука Яна, вплоть до того, чтобы самолично пересчитать все костяшки. Он не смог противиться столь сильному желанию.

Как только Адиса коснулся плеча Кенгерлинского, тот, не отворачиваясь от стены, зашипел:

– Отвали!

– Ян, послушай, – Адиса скрестил руки на груди, пытаясь таким образом обезопасить себя от соблазнов еще раз коснуться тела друга. – Я понимаю твою реакцию. Ты больше полувека жил местью! И вот теперь, когда оказался в двух шагах от осуществления собственного плана – все рушится!

– Хреново, – кивнул Ян.

– Согласен. Но ведь не сошелся свет клином на этой Банши! Будут другие. Ты же сам знаешь, что они всегда появляются. Мы найдем тебе другую, и ты сможешь отомстить Демьяну!

– Да что ты понимаешь! – Ян резко развернулся, в его глазах будто мерцали молнии.

Лицо Кенгерлинского обезобразила жестокая гримаса. Он открыл рот, словно изо всех сил старался что-то сказать, потом закрыл его, нахмурился, устало махнул рукой и стремглав вышел из комнаты.

Адиса застыл, потрясенный такой реакцией.

Как только первое удивление прошло, он поспешил следом.

И застал Кенгерлинского в столовой, тот разбил вдребезги посудный набор, столкнув его со стола, как лишнюю вещь и теперь ненасытным взглядом выискивал следующую жертву.

– Ян, – попытался Адиса.

– Что здесь происходит? – раздался строгий женский возглас за спиной.

Адиса обернулся почти одновременно с Яном. Эмма Эдуардовна застыла в дверях. Вся поза домоуправительницы выражала крайнюю раздосадованность. А на лицо, что сейчас превратилось в полузвериную маску, Адиса и вовсе старался не смотреть.

– Что вы творите, Кенгерлинский, с моей посудой? – Эмма Эдуардовна приближалась.

Ян попятился и Адиса мог даже поклясться, что друг смутился, на его щеках проступил слабый румянец.

Адиса вскинул брови, проследив взглядом за скорой капитуляцией друга.

– Во что вы превратили особняк? Меня не было меньше суток! И что я вижу? Да вы все мои старания обратили в пепел! Еще и на посуду решили лапу наложить? – домоуправительница кидалась словами, будто гранатами.

Адиса совершенно не узнавал эту мирную и добрую женщину. Волосы, прежде всегда собранные в тугой пучок на затылке, растрепались, бледную кожу покрывали яркие пятна, длинные пальцы вытянулись и заострились, с кончиков капала грязно-коричневая, вязкая жидкость.

– Эмма Эдуардовна, что с вами? – не на шутку встревожился Адиса и сделал несколько шагов по направлению к женщине.

Домоуправительница утробно зарычала.

Адиса остановился.

– Не советую сейчас к ней приближаться, – сказал Ян.

– Твой дом и все его обитатели сошли с ума или я сплю? – пробормотал Адиса, пятясь.

– Суседки довольно мирные существа, но если ты решил устроить беспорядок в месте, которое они считают своим – берегись, в гневе они будут явно пострашнее фурий, – скупо заметил Ян. – Если не загрызут на месте, то отравят к чертям собачьим. Очень удобно иметь яд всегда при себе, на кончиках ногтей.

– Так какого черта ты решил испробовать посуду Эммы на прочность?

– Я не знал, что она в доме! – шикнул он.

– Эмма? В особняке нарушители? – в столовую, тяжело прихрамывая на правую ногу, зашел Илья Петрович. – Эмма?!