Елена Сарафанова - Поверить в чудо (трилогия)

— Понял, — кивнул, улыбаясь, Фомич. — Но меня, также, интересуют и навыки костоправа. С такой защитой, — и он кивнул на свои руки в стильных браслетах, напитанных "белой" силой, — мне ведь можно работать с обычными пациентами?

— Попробуем, — подмигнула ему Ольга. — А пока могу сказать лишь одно — мы сегодня молодцы!

— Ольга — просто потрясающая, — делился впечатлениями Василий, когда, как обычно, ужинал у Тищенко дома. — Я столько нового узнаю каждый день.

— Вижу, эта жизнь тебе нравится? — улыбнулся Филипп.

— Очень. Лечить людей, быть по-настоящему полезным — это, оказывается, приносит столько удовольствия.

— Я рад. И ты действительно изменился к лучшему.

— Как именно?

— Ушла излишняя агрессивность. Ты ведь был вечно на взводе, словно готовый к броску. Это, знаешь ли, часто напрягало…

— Я в курсе, — кивнул Василий. — Хотя в агрессии и была моя сила. Но сейчас всё по-другому, болезнь меня изменила… и, как оказалось, к лучшему.

Открытие Центра "Домино" прошло без всякой помпы, просто однажды на двери кабинета костоправа появилась табличка "адвокат Дмитрий Сокора", а снизу под ней — объявление "Костоправ принимает на 2 м этаже в Центре лечебного массажа".

— Я, Макс, Саша (новый "чёрный" охранник) — это "тёмная сторона", — подсчитал накануне Василий Фомич, — Ольга, Сели, Ивановна и Богдан — "светлая". Итого, нас семеро постоянных человек в штате плюс Валерий Петрович, заведующий травматологии, внештатный консультант.

— Значит, восемь, — сказала Цецилия Карловна. — Остаётся вакансия уборщицы на "тёмной" стороне, и с этим проблема, потому что Оля говорит, обычный человек после приёма "чёрных" убираться там не сможет, это опасно для его здоровья.

— Нужно искать "чёрную" техничку, — задумался Василий.

— Или "белую", которая, как и я, не боится "черноты", — добавила Ольга.

— Нереально, — вздохнул Макс. — Да и где искать, когда до открытия осталось два дня.

Но жизнь, как всегда, оказалась богата на сюрпризы.

В тот же вечер, когда Макс провёл Ольгу до дома и, попрощавшись, ушёл, на лестничной площадке первого этажа девушку неожиданно окликнули.

— Сестрёнка, помоги старику, — возле лифта топтался старенький дедушка-бомж, неизвестно как пробравшийся мимо дежурной подъезда, и ласково улыбался Ольге щербатым ртом. — Дай денежку на хлеб.

— Господи! — ахнула красавица, вытаращив глаза. И немудрено — бомж оказался "белым". — Да как же это…? Как такое возможно?

— Дай денежку, сестра. Ты же мне поможешь? — снова заканючил дедок, а потом добавил, — я тебя давно заприметил, но не подходил, а то вокруг вечно "чёрный" волк кружит. Пришлось вот сюда пробираться…

— Пойдёмте, — Ольга ухватила бомжа за рукав грязной куртки и потянула за собой к лифту. — У меня дома деньги.

"Белый" не сопротивлялся, молча пошёл за девушкой, улыбаясь, словно блаженный, и на удивлённый возглас Сокоры "Что происходит?" лишь пожал плечами. А Ольга развила бурную деятельность, сначала запихнув деда в ванную, а потом отправила туда же Дыма, приказав отмыть Егорушку (так представился дедок) дочиста. Затем гостя одели (бельё и спортивный костюм) и накормили плотным ужином, и пока он кушал, медленно смакуя домашнюю пищу, Сокора увязал в мусорный пакет грязную одежду гостя и выбросил её в мусоропровод.

— Оля? — Дым указал любимой на пьющего чай деда. — Объяснись.

— Егорушка ждал меня у лифта. Попросил денег на хлеб.

— А вместо этого ты привела его домой?

— Он — "белый".

— Что? — не поверил своим ушам Сокора.

— Да "белый" я, "белый", — подал голос Егорушка. Кстати, это имя удивительно ему шло, дополняя образ блаженного на паперти. Хотя внешность деда была совершенно неприметной — среднего роста, худой, с морщинистым лицом и неожиданно ясными светло-карими глазами.

— Можете рассказать, как вы… — Ольга замялась, — дошли до такой жизни?

— Бомжую что ли? — уточнил дед. — Я сам вначале долго этого не понимал, ведь была и семья, и дом, и работа… — он наморщил лоб и добавил. — Много лет назад… — Егорушка вздохнул и тихо пожаловался. — Я человек простой, жил, как все, но сначала умерла жена, потом сын уехал на заработки и пропал. Давно, ещё в 90-тые. Квартиру я продал и честно пропил, потому что понял — жить незачем. И вот так оказался среди божьих людей…

— Вы хотели сказать, среди бомжей? — уточнил Дым.

— Нет, именно среди божьих душ, — твёрдо настоял дед. — С тех пор так и живу.

— А ночуете где?

— Где придётся. В последнее время в старых катакомбах на правом берегу. Нас там много, божьих людей, особенно после Оранжевой революции появилось. Тогда со всей Украины съехались…

— Не важно, — перебил его нахмурившийся Сокора и продолжил допрос. — Здесь как оказались?

— С Дарницкого вокзала ехал на трамвае, глядь в окно — "белая" идёт. Ну идёт и идёт, я посмотрел да отвернулся… но с тех пор мне сны стали сниться. Странные.

— Расскажите, — попросила Ольга.

— Я толком их не помню, лишь ощущение, что нужно приехать сюда и найти тебя, девочка. Это всё.

— Зачем же денег просили?

— По привычке. Да и страшно почему-то было.

— Объясните всё же, почему вы бомжуете? Ведь могли бы устроиться лучше…

— И где?

— Вот хотя бы в монастыре, там "белых" всегда привечают.

— А я с попами не дружу, — развёл руками Егорушка.

— Вы не верите в Бога? — распахнула глаза Ольга.

— Отчего же, — обиделся дед. — В Бога верую. Но с попами не дружу.

— Почему?

— А врут много. И лицемерят.

— Среди священников есть и хорошие, — улыбнулась девушка.

— Значит, мне не везёт, — растянул щербатый рот Егорушка. — Но я давно понял, Бог — он не в церкви, Он в душЕ.

— И бомжи веруют? — иронично поинтересовался Сокора и сам же ответил. — Знаю, особенно веруют на Пасху и Рождество, да? Когда вокруг храмов щедро подают денежку, ну и поесть можно на халяву.

— Так ведь для этого и праздник, — обезоруживающе признался дед. — Грех не воспользоваться. Каждый имеет право.

— Так, — прервала эту пикировку Ольга, — мне пока ничего не ясно. Если вас прислали ко мне, то зачем?

— Думаешь, специально…? — усомнился Дым.

— Уверена. — И девушка обратилась к гостю. — В чём ваша сила? Вот я, например, занимаюсь целительством, лечу людей. А вы?

— А я… даже не знаю, как объяснить. Народ среди бомжей разный, как и всюду. Много плохих людей, не скрою — и душегубы есть, и совсем скоты, и даже "чёрных" иногда вниз заносит. А я… я словно посерёдке между плохими и божьими людьми стою. Долго думал, зачем? И однажды понял — я защищаю хороших людей от зла.

— Как?

— Сам не знаю, — пожал плечом дедок. — Просто чувствую, когда что-то плохое должно случиться и стараюсь помешать.

— Опять же, как?