Елена Сарафанова - Поверить в чудо (трилогия)

— Только четыре, — смеясь, "пожаловалась" Ольга.

— Что? — глаза у Макса стали круглыми. — Четыре свидания?

— Сдаю позиции, — вздохнула девушка, — видел бы ты меня раньше.

— Смотри, Оля, — предупредил ее Коваль, — будь осторожна, сама понимаешь. Потому что Максимович открутит тебе голову… да и мне в придачу, за то, что не доглядел.

— Не переживай. Я же просто играю. Сам знаешь, я — не вертихвостка, да и за последние два года мне пришлось столько работать, что я уже забыла, когда последний раз так расслаблялась и отдыхала. Вот и не удержалась, пококетничала немного.

— Да я понимаю, — Рома, наконец, обратил внимание на открытый рот Макса и тихо ругнулся, — Йо-о-о…кэ-лэ-мэ-нэ. Прости, Оля.

— Это ты о ком? Какой Максимович? — начал было тот расспрашивать, но ответа так и не получил, потому что его прервал женский голос.

— Добрый вечер, — и на свободное место к их столику, приветливо улыбаясь, уселась красивая незнакомка.

Макс вежливо улыбнулся в ответ, Ольга тоже, и только Рома молчал, превратившись в столб. Правда, через мгновение он пришел в себя, глаза его хищнически сузились, тело подобралось, будто перед прыжком, и парень, схватив в свою большую руку хрупкие пальчики незнакомки, растроганно произнес:

— Я не знаю, кто ты такая, но готов жениться хоть завтра, — глаза Коваля сияли, а голос был настолько проникновенным, что это сразу вызвало дружный хохот за столом.

Смеялась и незнакомка. Ольга, сидя напротив нее, с удовольствием рассматривала красавицу, которая была словно ее противоположностью, то есть, кудрявой блондинкой со смуглой кожей и большими черными глазами. А в придачу к этому убойному коктейлю у незнакомки еще были пышная грудь и отличная длинноногая фигура. Ее платье нежно-сиреневого цвета удачно подчеркивало прелести девушки, на что сразу и повелся Коваль, а этот местный плейбой уже который месяц холостяковал в Житомире. Ольга и Макс переглянулись, улыбаясь метаморфозам своего партнера, но Роман лишь фыркнул в ответ:

— Вы можете смеяться и дальше, я не обижусь, — а потом вновь обратился к незнакомке. — Мое предложение остается в силе, красавица. Жаль только, музыканты устроили перерыв, а то бы я постарался уговорить тебя во время танца.

— Благодарю за высокую оценку моих достоинств, — ответила девушка приятным голосом, — но я подсела к вашему столику по другой причине. — И она посмотрела на Ольгу нежным улыбающимся взглядом. — Не узнаешь, сестричка? Ничего удивительного, я тоже поняла, кто ты, только под конец вечера.

Ольга сначала растерялась, услышав такое заявление, а потом стала пристально рассматривать незнакомку. "Да, — поняла она, — я когда-то видела это лицо и эти веселые черные глаза, вот только где и когда?". И вдруг почувствовала, как у нее внутри зазвенел приятный колокольчик.

— Наташа, это ты?

Девушка сорвалась с места и бросилась в объятия подруги, которую не видела с раннего детства.

— Сколько времени прошло, страшно подумать, — вздыхала позже Ольга. — Четырнадцать лет! Ужас! Но я рада, что мы снова встретились.

За окном царила теплая летняя ночь, под потолком, сбившись вокруг лампочки, звенела назойливая мошкара, а девушки, удобно устроившись у Ольги на кухне, пили вино и вспоминали детство.

— Я подсчитала, нам было по десять лет, когда мы виделись в последний раз, — Наталья глотнула вино и удовлетворенно вздохнула. — Фантастика, где ты нашла такое классное "Мерло"? Подарили? И, конечно же, мужчина? Кто бы сомневался, — она засмеялась. — Знаешь, моя бабушка периодически упоминала в своих письмах, что ты работаешь в больнице…а еще о бесконечной череде твоих кавалеров.

— Ого, и откуда у неё такая информация?

— От твоей бабы Нади.

— Конечно, — вспомнила Ольга, — они же дружат всю жизнь. Но моя бабушка давно живет за городом. Как?..

— Они же ездят в гости друг к другу, ты разве не знала?

— Знала…но не думала, что, встречаясь, они говорят о внучках.

— А о ком им еще сплетничать?

— Логично, о нас.

— Вот, — кивнула Наташа. — Поэтому, когда я в прошлую субботу приехала сюда, бабушка рассказала, что ты сменила профессию и сейчас работаешь в массажном салоне, что дела там идут хорошо и очередь клиентов расписана почти до Нового Года.

— Ага, — вздохнула Ольга. — За чужими болячками я уже и забыла, когда отдыхала больше трех дней.

— А кто тебя в шею гонит? — упрекнула Наташа. — Вот я из собственного опыта знаю, что от всего нужно получать удовольствие — от работы, отдыха, еды, секса… Пусть немножко, пусть даже капельку…

— И от чужих болезней тоже? — перебила ее Ольга.

— А почему нет? Просто радуйся, что сама здорова, — засмеялась подруга. — Притормози немного и устрой себе отпуск… Знаю! — воскликнула Наташа. — Ты должна приехать ко мне в гости, в Киев.

— В Киев?

— А куда же еще? Мы классно проведем время, увидишь. Мои подруги тебя оценят, я уверена, а мужчины так просто попадают штабелями.

— Пока планы на будущее пропустим, — решительно отмахнулась Ольга, — давай лучше перейдем к более важным вещам.

— Каким?

— Расскажи мне, где ты была все это время и что делала?

— Ладно…с чего же начать? — Наташа задумалась, а потом вздохнула. — Да, времени прошло немало. Я помню, что папа заболел в 1988 году, после Чернобыля, и мама должна была круглосуточно за ним ухаживать, вот бабушка и привезла меня сюда.

— Ага, мы познакомились в первый день школы, — улыбнулась Ольга. — И сразу же подружились.

— И за одной партой сидели…сколько лет? — спросила Наташа.

— Три, кажется, — Ольга подлила им вина и вдруг удивленно добавила. — Знаешь, а я так больше ни с кем не дружила. Приятельниц у меня и сейчас полно, а вот настоящих подруг нет.

— У меня тоже не сложилось с подругами, потому что, только папе полегчало, он снова вернулся на службу и нас сразу отправили в далекий сибирский гарнизон. В тот же год развалился Союз, в головах военных начался раздор, ведь "несокрушимая и легендарная" осталась без родины и объекта охраны.

— Трудно было? — сочувственно посмотрела на подругу Ольга.

— Очень. И дело даже не в том, что это была Сибирь с её холодами и оторванностью от Большой земли. А в том, что отец, как и многие другие военные, от растерянности и отчаяния начал пить.

— О, Господи, ему же нельзя было…

— Да, но он на это не обращал внимания. Как же мы с мамой тогда измучились, кто бы знал! Ведь это пьянство продолжалось несколько лет, пока он снова не слег.

— Серьезно?

— Слава Богу, не очень.

— А почему ты мне не писала?

— Сначала потому, что чувствовала себя очень несчастной, ведь меня оторвали от привычной жизни и увезли неизвестно куда и зачем. А потом… чем было хвалиться? Расписывать пьянки отца? Или хамство подростков, которые свой интерес к девушке выражали матом? Как же я ненавидела ту жизнь! И до сих пор считаю, что детские годы, прожитые здесь, у бабушки, были самыми счастливыми в моей жизни.