Елена Сарафанова - Поверить в чудо (трилогия)

— Ты прав, парень. Хотя, если честно, то в одну семью нас соединила Ольга, необыкновенная девушка, с отъездом которой наша жизнь снова станет простой и обыденной, ведь из неё исчезнут чудеса и разные невероятные вещи, о существовании которых мы даже не догадывались.

— Это да.

— Знаешь, я не раз по-доброму завидовал Виктору, что у него была такая любовь. И дело не только в красоте Ольги, а в ее преданности и умении любить и защищать…Ужасно жаль, что мой лучший друг погиб, но он прожил последние месяцы абсолютно счастливым человеком. И такое счастье стоит смерти.

Через неделю на адрес массажного салона пришло письмо.

"Ольга, я обещала с октября посещать лечения, — писала Людмила, — но, видно, не суждено. Господь Бог и провидение распорядились по-своему — совершенно случайно я попала в один женский монастырь, где игуменья согласилась выслушать мою исповедь. Потом она долго молилась, а в конце сказала: "Оставайся у нас на зиму, у тебя будет время все хорошо обдумать и понять, как жить дальше, потому что, думаю, ты еще не готова к переменам". И я чувствую большую правду в этих словах, ведь моя душа сейчас, как пепелище, и неизвестно, когда она очистится. Поэтому я приняла предложение игуменьи и остаюсь здесь, в монастыре, пока не примирюсь с собой и миром. Пусть благословит тебя Господь. Прощай и прости. Людмила".

Ольга показала это письмо Володе по дороге в Киев.

— Я, я и снова я, — раздраженно прокомментировал он. — Не верю, что Людмила написала искренне, не такая она натура.

— А я знаю, что после катаклизмов люди меняются, — возразила Ольга. — Называй меня идеалисткой, Володя, но я всегда буду верить в добро и справедливость. И то, что Людмиле легче примириться с собой в монастырских стенах, тоже вполне понятно. Такие вещи вообще легче делать на новом месте. Я ведь тоже уезжаю отсюда.

— Ты вынуждена, это совсем другое.

— Вот смешной. Ты так и не понял, что для меня это просто удобный выход? Я все равно уехала бы, рано или поздно. Ежедневно видеть места, где была такой счастливой и беззаботной, и знать, что обратной дороги нет — это как нож в сердце.

— Прости, я не подумал, — вздохнул Володя.

Киев встретил их высотками, шумом и автомобильными пробками. Медленно продвигаясь по бульвару Шевченко, Володя не забывал показывать Ольге достопримечательности, мимо которых они проезжали — цирк, универмаг "Украина", Владимирский собор, Университет, затем они миновали Крещатик и по бульвару Леси Украинки добрались до Суворовского училища, от которого завернули вниз к Днепру и выехали на мост им. Патона.

— Боже, какая красота! — выдохнула восхищенно Ольга.

— Да, я всегда считал, что Киев — один из красивейших городов на Земле, когда-то даже мечтал жить здесь, — согласился с ней Володя.

— Так почему же ты не киевлянин?

— Потому что так судьба сложилась. Кстати, это — Ленинградская площадь и от нее уже начинается Харьковское шоссе.

Через десять минут Володя показал Ольге высотку, стоящую на пересечении шоссе с трамвайными путями.

— Здесь даже подземный гараж есть, — гордо добавил он.

— А зачем мне? — не поняла девушка.

— Машину будешь ставить.

— Какую машину?

— Свою.

— А, — махнула рукой Ольга. — Когда это будет?

— Вот дурочка, — заулыбался Володя. — А синяя "Тойота"?

— Но… разве она моя?

— Виктор сделал на тебя генеральную доверенность сразу же после подписания между вами договора о сотрудничестве.

— Да, он говорил что-то такое, но я не думала… А как же Влад?

— Это — твоя машина, Оля. А Влад не поднимал этот вопрос, потому что он даже не обсуждался, как очевидный по умолчанию.

Квартира была хоть однокомнатной, но просторной и светлой. Ольга сразу почувствовала, что будет чувствовать себя здесь комфортно. Она быстро сообразила, как обустроит ее, где будет диван, где стол, какие шторы повесит на окно, а Володя, который наблюдал за ней, только улыбался. "Вот что значит красота, — думал он. — Ольга, даже после того, как обчекрыжила себя портняжными ножницами, остается красавицей. Невероятно, но без черной шапки волос ее лицо теперь привлекает ещё больше внимания. Ну, киевские мужики и парни, вам конец!"

Валерий Петрович, заведующий травматологией, когда впервые увидел Ольгу, подумал то же самое. "Господи, ну и красавица! Теперь конец спокойным дням в моем отделении". Но его опасения оказались напрасными — девушка ни с кем близко не общалась, была безупречной в работе, а нахальные поклонники, получив от нее по звонкой пощёчине, назвали новенькую "колючкой" и больше не трогали.

"Это конец, никакой надежды нет, мой единственный сын умирает!" — женщина съехала по стене прямо на пол лестничной клетки и дрожащими руками начала зажигать сигарету. В три часа ночи здесь, на лестнице нового больничного корпуса, было очень тихо. Поэтому её особенно поразило, как бесшумно появилась рядом незнакомая медсестра, молоденькая красавица в нежном голубом костюме.

— Что случилось? — голос девушки был тихим и искренним.

— Горе, какое горе, — и женщина, глотая слова, быстро рассказала, как у ее тридцатилетнего сына вдруг отказали почки.

— Он никогда не болел, всегда занимался спортом…я не понимаю, откуда взялась эта беда? — Слезы текли по измождённому лицу женщины. — Говорят, нужна донорская почка, а моя не подходит, потому что Саша пошел весь в отца, начиная с внешности и заканчивая группой крови.

— И что?

— Я вдова уже два года! И теперь мой единственный сын умирает от интоксикации, температура не сбивается и ничего нельзя поделать.

Девушка присела возле женщины на ступеньку и взяла ее за руку.

— Как вас зовут?

— Инна Николаевна.

— Так вот, Инна Николаевна, выбрасывайте сигарету и пошли посмотрим на вашего Сашу. — В голосе девушки было столько убедительности и силы, что женщина сразу встала и двинулась за ней.

В палате, где лежал больной, соседская кровать пустовала.

— Я сама за ним ухаживаю, врачи пошли навстречу моему горю и разрешили ночевать рядом с Сашей, — объяснила несчастная мать и коснулась губами лба сына. — Господи, он просто горит.

— Позвольте, — девушка обошла кровать больного, а потом положила руки на его виски и сосредоточилась; и через некоторое время мужчина, который часами бредил, не узнавая родную мать, открыл глаза. Он смотрел вокруг, не понимая, что творится, а синеглазая красавица вдруг наклонилась над ним и тихо сказала:

— Ты должен потерпеть, будет больно, очень больно, зато потом станет легче, верь мне.

Парень моргнул и тихо прохрипел:

— Хорошо, я попробую.

— Инна Николаевна, — обратилась девушка к удивленной матери. — Ваша задача — никого сюда не впускать, пока я не разрешу. И не спрашивайте меня ни о чем, а лучше молитесь, потому что материнская молитва — это великая сила.