Аня Сокол - Первый ученик

Зверь сменил тактику, когда Грош решил, что уже пора теснить хищника к двери. Росомаха, вытянув в очередной раз морду, заворчала, отводя голову вправо, но стоило парню переместить стул, у которого не было уже двух ножек, как она с неожиданным проворством ринулась к нему слева. Макс ударил ее стулом в бок, одновременно отпрыгивая в сторону. И не рассчитал. С зубами разминулся, а вот со стеной нет. Влетел в нее плечом и коленом, не удержал равновесия и, уже падая, подумал, что все настолько глупо, что в это никто не поверит.

Он упал вперед, почти съезжая по каменной стене. Еще одна ножка сломалась. Парень выругался от злости, крепче сжал стул и стал подниматься, подхватывая единственное оружие. И в этот момент росомаха атаковала сзади. Макс успел вскочить, лапа хищника прошлась по спине, вспарывая рубашку и впиваясь в кожу. Но зацепиться животному не удалось. Грош развернулся и со злостью ударил стулом, метя в дурную косматую башку твари, но та проворно отскочила.

Дверь открылась. Учуяв запах ночи, ее чуть прохладный воздух, наполненный тихим шелестом ветра, росомаха припустила к выходу и, выскочив на каменистый уступ, освещенный мигающим оранжевым светом, исчезла в темноте.

Макс посмотрел ей вслед и со злостью швырнул обломки стула наружу.

— Опять порчу казенного имущества припишут, — буркнул он. — И ведь даже не возразишь, — он ухватился за ручку и закрыл дверь.

Через очередные три минуты капсула открыла внутреннюю дверь. Настя с пистолетом в руках целилась куда-то в область коленей. Сейф за ее спиной был открыт.

— Убери, пока не поранилась, — сказал Макс, проходя в дежурку.

Парень, морщась от боли в саднящей спине, расстегнул ремень. Лиса присвистнула, опуская оружие.

— Все-таки без царапин не обошлось, ребятам понравится, — она хихикнула.

— Еще бы, — Грош расстегнул рубашку. — Учитывая, что раскорябали мне спину, я вполне смогу объяснить их как-то иначе, — он выразительно посмотрел на кушетку. — Расстроенная девушка, не очень порядочный парень, воспользовавшийся положением…

— Ты не посмеешь, — прошипела она, пистолет по-прежнему смотрел дулом в пол. — Раны от звериных когтей не спутать с… с… — она не смогла подобрать слов, чтобы закончить свою мысль.

— А ты проверь.

— Урод, — она подошла к сейфу и стала разряжать оружие.

Макс стянул рубашку, открыл дверь в санузел и попытался в зеркале над раковиной через плечо разглядеть рану. Три параллельные полосы наискосок перечеркивали позвоночник чуть выше поясницы. Кожа зудела, но не более того, кровь уже начала сворачиваться. Парень открыл висящий рядом с зеркалом шкафчик с красным крестом, достал бутылочку, оторвал кусок бинта.

Дотянуться до раны оказалось сложнее. И потому, когда дверь снова открылась, и прохладные пальцы выдернули из его руки бинт, он не стал возражать. С какой, собственно, стати? Хоть на что-то дельное она сгодилась. Макс смотрел в зеркало, молча наблюдая за тем, как девушка осторожными касаниями стирала кровь с кожи. Она быстро закончила с царапинами, выбросила порозовевший бинт в урну. Тонкие пальцы поднялись чуть выше, касаясь одного из старых шрамов.

— Что это?

— В детстве с кровати упал.

— Ага, — согласилась она, — на решетку, — ее рука прошлась по следующему поперечному рубцу. — А потом встал и снова упал, и так раз десять.

— Не преувеличивай, — он взял брошенную на край раковины рубашку и вышел.

— Я все думаю о росомахе, — торопливо проговорила Лисицына, но от чего-то не решаясь поднять глаза от пола.

Где та воительница, что минуту назад держала в руках оружие?

— Зачем?

— Что зачем?

— Зачем ты о ней думаешь? — он накинул рубашку на плечи, кровь на черном материале была не так заметна.

— Как она здесь очутилась? — девушка вышла следом. — Не через капсулу, это точно. Значит, в бункер есть другой вход, лаз, не знаю, отдушина вентиляции.

— Нам-то что до этого?

— У нас в лесном домике одна такая тварь разворовала все припасы, — Лиса села на уцелевший стул и вытянула ноги. — Отец сильно разозлился, — Макс взял со стола ремень, — и не стал больше завозить продукты, тем более, что мы с матерью и братом отдыхали в Ладии [10] Ладия — область на юге Империи камней, граничит с севера-востока с Шиганским краем, с запада — с Вадийской областью, с юга омывается Ладийским морем. Курортная зона, средняя температура января не опускается ниже — 3ºС, средняя температура июля — +27ºС. По морю проходит государственная граница Империи с островным государством Тихрат общей протяженностью…. (Географический справочник школьника. Рекомендован имперским образовательным корпусом, как справочно-вспомогательное пособие для учеников общеобразовательных школ). . Но эта тварь не успокоилась, она вернулась в дом и разорила две комнаты. Оборвала занавески, растерзала книги, выгрызла обивку из стульев, перебила посуду, — Лиса вздохнула и, наконец, подняла на него взгляд, — зверюга возвращалась снова и снова, пока егерь не пристрелил ее.

— Это ты к тому, что она может вернуться?

— Это я к тому, что если есть ход, она вернется.

— Нас здесь уже не будет.

— Уверен? Ни разу не случалось дежурства вне графика получать?

— Черт, как тебя Самарский терпит? — простонал Макс и направился обратно в бункер. — Тут до утра можно искать.

— Право или лево? — к Насте вернулись уверенность и хорошее настроение.

— Право, — нехотя выбрал сторону Грош и, не дожидаясь Лису, быстро пошел по коридору.

Осмотр инатарского хранилища оказался весьма скучным занятием. Бесконечные ряды кубов и металлических полок. Туннель за туннелем, и он снова оказывался в центральном, иногда замечая в противоположном ответвлении кудрявую голову девушки. Иногда слышал, как она напевала. Заблудиться здесь практически невозможно, коридоры были не особо длинными и заканчивались либо тупиками, либо, загибаясь, снова возвращались к центральному, прямому как стрела туннелю.

Везде, где он успел побывать, стены оставались прохладными, шероховатыми и целыми. Макс заглянул в лабораторию — единственное квадратное помещение в хранилище, не считая караулки. Постоял на пороге, оглядывая белый кафель, железные столы, инструменты, сварочный аппарат в углу, болгарку. Уголок — мечта маньяка-расчленителя. На скамье, прозванной псионниками «последней», стояли в ожидании своей участи два куба. Призраки, которые уже «умерли». Скоро их узилища вскроют, неактивный прах выкинут, а кубы будут ждать новых постояльцев.

Вопреки народной молве, призраки не живут вечно. Высвобождающаяся после смерти человека энергия имеет свойство заканчиваться. Ее можно пополнить, и людская память — лучшая «батарейка» для призраков. Пока жив хоть один человек, помнящий умершего, блуждающий будет существовать, материализоваться, атаковать, ненавидеть. Но время идет, и год за годом остается все меньше и меньше друзей, родственников, знакомых. Наступает такой день, когда все, знавшие человека при жизни, отходят в мир иной. Кто-то возвращался, кто-то нет, но это уже не важно. Забытый призрак слабеет, а потом просто исчезает. Иначе при том, что из умерших возвращается процентов восемьдесят, на этом голубом шарике жили бы одни призраки, не оставив места людям.