Алия Шакирова - Реванш у смерти

Все каны, без исключения, были высокими и крепкими. Но Тарелл с Тетисом высотой и статью выделялись даже в родном племени.

Немудрено, что на них глядели как на богов…

Лицо альфы на фоне алого цветка, распускающегося у горизонта, казалось высеченным из камня. Угольные глаза под низкими надбровными дугами, высокий лоб, выпирающие скулы, массивный подбородок. Иссиня-черные волосы падали на плечи львиной гривой.

Тет поспешил скрыться от назойливых глаз в своем жилище.

Перед взором все еще стояла картина сегодняшней ловли двуногой дичи…

С момента легализации людоедов брат альфы питался только клонами.

Так хотелось эволюционировать, перенять лучшее от культуры людей, неплохо изученной благодаря выездам в ничейные кварталы по делам племени и для обязательных переговоров с другими расами.

Решение стать частью всемирного государства, добровольно согласиться блюсти законы, далось Совету вождей непросто.

В какой-то момент истребление людьми, верберами, стычки с гентами начали угрожать существованию многих племен канов. Особенно огненных, живших в степях, не способных укрыться в густой лесной чаще и отсидеться там, пока буря не утихнет.

Да и надвигающаяся война между расами не сулила ничего хорошего даже победителю. Лесные короли вовсю применяли свои волшебные фокусы. Демонстрируя силу, в одночасье испарили остров и несколько километров джунглей. Были кусочки суши посреди океана, непроходимые чащобы и пропали. Куда — так никто и не знает.

Люди сбрасывали бомбы на поселения сверхов, превращая их в груду обожженной плоти, обугленных остатков жилищ и мертвую землю. Стае Тета повезло — все это они наблюдали только с экрана телевизора, мелкими обрывочными кадрами позади щебетавшего новостного диктора.

В отместку оборотни нападали на мирные человеческие поселения, рвали на куски всех подряд, ледяные за ночь осушали города.

Настал момент, когда у народов не оставалось выбора — договориться или сгинуть с лица Земли.

Стволовые клетки и клонированные мясо с кровью можно смело назвать спасением.

Людоеды, верберы и нежить еще никогда не видели такого обилия пищи.

Но куда девать охотничьи инстинкты, отточенные веками?

Многие хищные оборотни, часть канов в том числе, навострились загонять животных. Старку хватало «выгуливания зверя» — пробежек по бывшей охотничьей территории людоедов в кошачьем обличье.

Но сопровождение старшего родственника на охоту — древняя традиция канов. Даже когда Тарелл еще не занял место вождя, за пренебрежение вековыми устоями людоеда рвали на части. Заживо. Медленно и безжалостно.

Тет самолично закупал клонированное мясо по заказу соплеменников — в любом количестве, любой жирности, любого возраста и пола. Только плати!

Настоящий подарок богов! Хотя жестокие боги канов вряд ли озаботились бы их пропитанием.

Охота на двуногую дичь стала для людоедов чем-то вроде развлечения. Запрещенного законом и потому для некоторых особенно желанного. Не все каны могли удержаться от того, чтобы полакомиться свежей, теплой и мягкой человечиной… Настоящей! Загнанной! Пойманной!

Человеческая наука и гентские маги придумали миллионы способов уничтожить останки хрупкого смертного тела. Были бы деньги.

Женщины племени находили «следы охоты на двуногую дичь», растворяли недоеденную добычу в кислотах, к производству которых приложили руку лесные короли. Несколько часов — и плоть разлагается до мельчайших частиц — никакой медэксперт не разберется.

Главное не пересечься на охоте с ледяными и медведями. Полиция сверхов людоедов не пугала. Скорее наоборот. Редкий страж порядка рискнул бы связаться с канами. Их жестокие обычаи нередко приводили чужаков в замешательство. Ледяные с медведями — другое дело.

Беспощадная, кровопролитная война надолго отбила у канов охоту ссориться с вампирами. Сотни великолепных воинов в самом расцвете сил сложили головы из-за территории, пролегающей между кварталами людоедов и нежити.

Медведи же были естественными врагами канов. Они охотились на зверей и… людоедов. С кланом Таррела воевали трижды. Последний раз — всего лет десять назад.

Первый раз канов разбили. Второй — они почти истребили врагов. В третий — к медведям присоединились ледяные. Такого сокрушительного поражения племя Тарелла не знало многие века!

Тет еще помнил, как все госпитали поселения были заполнены ранеными. Истошные крики, стоны, хрипы и звуки отъезжающих машин, увозящих мертвецов за пределы поселения, не прекращались ни днем, ни ночью… Будили, заставляя съеживаться в своей кровати в крошечный комочек нервов. Просыпаться от кошмаров в липком поту.

Черная земля между кварталами канов и медведей впитала столько крови, что, казалось, на ней вырастет алый лес. В боях с медведями многие людоеды стали калеками. Учитывая традиции канов, это хуже смерти.

Тет еле слышно вздохнул, не в силах избавиться от тяжелых мыслей…

Толкнул увесистую дубовую дверь и ввалился в свой дом — не такой огромный и пафосно украшенный статуями и колоннами, как у Тарелла.

Не обращая внимания на суетившихся в просторной, по-спартански обставленной гостиной домохозяйку и старшую сестру Индиру, заскочил в ванную.

Скорее! Смыть, уничтожить воспоминания о сегодняшней охоте…

Может ледяные струи родниковой воды, хрустальные, свежие, принесут хотя бы толику забвения.

Но забвение — удел слабых духом. А Тет всегда был сильным.

…

Сварливый ветер колыхал густую массу ночного леса, разрезанную ярко-оранжевой лентой шоссе. Свет красно-рыжих фонарей ложился на дорогу кляксами. Мотыльки гулко бились об искусственные солнца, шурша крыльями и падали, глухо ударяясь о землю.

Ночные птицы переговаривались на разные голоса — басисто, визгливо, барабанной дробью. Ухала сова.

Оживленное движение на трассе стихло. Редкие авто проносились по ровному асфальту, бередя ночь шепотом колес.

Запахи перемешались в дикий коктейль. Нотка теплого асфальта, мерзкий привкус раскаленного фонарного стекла врывались в терпкие ароматы леса. Приторный — буйно цветущего разнотравья, освежающий от осоки, терпкий хвойный, пряный — от шишек.

Огромная черная кошка, в сравнении с которой и бенгальский тигр — котенок, готовая к прыжку, замерла, будто статуя. Лишь время от времени мощные задние лапы беззвучно переминались на мягкой траве. Лунные блики серебрили гибкую спину зверя, пробегая от головы до хвоста. Темно-синие глаза, уставившиеся в одну точку, едва заметно поблескивали во мгле.

Тет тысячу раз выходил с Тареллом на охоту и прекрасно знал — чем все закончится.

От предвкушения беды едва дышал. Сердце глухо билось о грудную клетку. Медленно, но с такой силой, что, казалось, еще немного — и ребра с треском вывалятся наружу.