Татьяна Алферьева - Замуж в другой мир (СИ)

— Эл мотивировал это тем, что шейри надо занять привычными для всех женщин делами. И в нашем, и в вашем мире женские функции одинаковы: рожать детей и следить за домом.

Я зевнула и с вожделением посмотрела на кровать. Всё, что рассказывал Рен интересно и полезно знать, но как давно я не спала…

— Всё-таки странно: почему вы согласились? Со скрипом готова поверить в вашу доброту относительно свободы попаданок, но жениться на них…Это же, наверное, жестокий мезальянс для вас. Никогда не забуду, как ты «радовался» нашей свадьбе.

Рен снова сверкнул на меня глазами, поняв, что так просто от меня не отделаться.

— На тот момент уже существовало несколько случаев добровольных брачных союзов между селестинами и шейри. Один из них…, - тут Рен осёкся, явно раздумывая откровенничать ли дальше.

— И? — я с интересом потянулась в его сторону.

— И потом мы решили ограничить брак сроком в один год, после чего союз может быть расторгнут. Однако теперь селестин обязан заботиться о своей бывшей супруге: найти ей подходящее место для проживания и выплачивать ежегодное пособие.

— Прелестно…, - протянула я. — А вы не такие уж и варвары. Кроме этого, вашего Эла…

— Никогда не называй его так в лицо, — предупредил муж.

— Угу.

Я всё-таки не выдержала, поднялась с кресла, подошла к кровати и упала на неё. Ах, как мягко! По телу побежали мурашки от удовольствия в предвкушении отдыха.

— Рен! — позвала я и задала давно вертевшийся в голове вопрос: — Почему я понимаю ваш язык?

— При переносе через соединительную ткань миров ваше мышление перестраивается таким образом, что вы распознаёте язык того народа, к которому попали.

Слова селестина доносились до меня как сквозь вату. Похоже, я начинаю стремительно засыпать.

— Народа? — встрепенулась я. — Кроме вас есть кто-то ещё?

— Кроме селестинов Экзор населяют другие народы…

Я попыталась спросить какие, но заснула на полуслове. Хотя сон больше походил на странное оцепенение. Я всё слышала и ощущала, только как сквозь очень густую пелену, окутавшую сознание. Вот чуткие пальцы расстегивают пуговицы моего верхнего платья. Клоу? Меня аккуратно переворачивают на спину, и через полуприкрытые веки и ресницы я вижу Рена. Почему он сам меня раздевает? Хотя я не против, лишь бы поскорее оставили в покое и позволили окончательно отключиться. Приподняв с кровати, селестин стянул с меня лиф. Юбка платья крепилась к последнему на крючочки, ею Рен занялся во вторую очередь. И вот я осталась в одном лишь полупрозрачном батисте. Прохладный воздух подземельного жилья холодил кожу и, чуть было, окончательно не привёл меня в чувство. Рен не спешил укрывать меня одеялом. Пользуясь похожим на сон состоянием, он с интересом разглядывал свою навязанную законом супругу. А я не могла ни рукой, ни ногой пошевелить, ни губ разлепить. Ну, и ладно! На мне под батистом нижнее бельё, много не разглядит.

Я всё-таки смогла собраться с силами и повернуться на бок.

— Нахал, — слово далось тяжело, ощущение было схоже с тем, когда пытаешься закричать во сне, но раздаётся лишь мычание.

Рен вздрогнул. Ха! Он-то думал, что я крепко сплю, а тут такой пассаж.

Вот и долгожданное одеяло и не менее долгожданное забытьё.

Судя по тому, что в потолочное окно лился яркий солнечный свет, по местным понятиям проснулась я глубокой ночью. Рядом спал Рен. Теперь настала моя очередь разглядывать своё «новоприобретение». Тонкая шёлковая простыня как бы невзначай соскользнула на пол. Ммм… Фигура у моего мужа — что надо. Рельефные мышцы груди, кубики на животе. Как там пишут в любовных романах? «Мускулистый, но не перекаченный». Рену такое определение вполне подходило. Длинные ноги…

Хм, а он серьёзно относится к нашему супружеству. Разделся до нижнего белья, то есть подобия семейников, только узких, длиной до колен и из шёлка, и разлёгся рядышком, как ни в чём не бывало. Я притронулась к волосам. Такие жёсткие и одновременно удивительно гладкие. Пальцы машинально принялись заплетать косичку, а взгляд скользил дальше. Сейчас, когда глаза закрыты, он стал для меня более мужчиной, чем селестином. Оказалось, к тёмной коже привыкнуть легче, чем к алому цвету радужки. Мне очень нравились эти длинные белоснежные брови вразлёт. Волосок к волоску. Захотелось провести по ним пальцем, потом спуститься по щеке к красиво очерченным губам, коснуться…Что это со мной? Давно мужчины не было?

Я фыркнула, выпустила крепко сплетённую из пяти прядей косичку и откинулась на спину. Сон больше не шёл, а просто валяться дальше мне не хотелось. Интересно, найду я сама свою комнату или нет? Сейчас попробуем. Я натянула лиф верхнего платья, кое-как прицепила к нему юбку. После чего бросила взгляд в зеркало. Видок был ещё тот и не оставлял никаких сомнений, что брачная ночь имела место быть. Так и не расплетённые перед сном волосы растрепались и обрамляли лицо живописным беспорядком. Под глазами пролегли лёгкие тени — последствия недосыпа, одежда вообще в полном хаосе: платье не застёгнуто, вследствие чего лиф держится на честном слове и то и дело сползает с груди, пришлось придерживать его руками. Надежда только на то, что глубокой ночью коридоры пустуют, и я никого не встречу.

Ага! Размечталась. За ближайшим поворотом я встретила того, кого меньше всего желала сейчас увидеть, — кейсера.

— Куда бежишь?

Я действительно бежала и со всей дури врезалась в селестина, чему тот был несказанно рад, тут же облапив меня своими ручищами.

— Отпусти! — я решительно принялась вырываться. Мы не на балу, посторонних глаз и ушей нет, и в данной ситуации я не намерена проявлять к наглому брюнету почтение, какой бы местной шишкой он не был.

— Растрёпанность тебе к лицу, — мурлыкнул мне на ушко Элларион.

Я замерла. Во-первых, потому что, чем больше дёргалась, тем крепче становились объятия, постепенно превращаясь в тиски. Во-вторых, вспомнила слова Рена о том, что кейсер мечтал о рабыне-иномирянке. Воспользовавшись моим затишьем, селестин принялся пальцами одной руки гладить мне спину, делая это так, что невольно по коже побежали мурашки, причём не страха — удовольствия. Второй рукой кейсер властно обнимал меня за талию, всем телом прижимая к себе. Попалась…Тут губы селестина принялись прокладывать дорожку нежных поцелуев от моего правого уха по шее вниз к ключице. Я возобновила попытки вырваться и вдруг почувствовала, как кожу в районе ярёмной вены слегка прикусили. Гневно спрашивать «Что вы делаете?» — было глупо и поздно, поэтому я снова замерла.

— Не бойся. Тебе понравится, — прошептал Эл. Его губы вернулись обратно к уху, и нежный укус тут же достался мочке. Самое ужасное было в том, что мне действительно нравилось. Удовольствие на грани боли, на грани неприятия его ласк. С этим надо было что-то делать! И я решила действовать хитростью. Расслабила тело, введя мужчину в заблуждение, что окончательно сдалась в его плен, а когда объятия обманувшегося моей податливостью селестина стали более мягкими, я со всей силы рванула прочь.