Кресли Коул - Тень предъявляет права

Мгновение спустя, оправившиеся от потрясения, Чародеи зааплодировали.

И снова вампир официально поклонился Беттине, приветствуя приз.

Она нахмурилась. Ей не нравилось, как Дакийский действует на нее, не нравилось, как выходило из-под контроля ее тело, в то время когда он выглядел полностью владеющим собой.

Вампир вытер свой меч о тогу тролля, вложил его в ножны и переместился к Беттине. Когда он занял место рядом с ней, Чародеи на трибунах снова зааплодировали. Казалось, он не сразу понял, что их овации предназначены для него.

Мышцы его шеи напряглись, было заметно, что ему неловко.

Таинственный ассасин, который не знал ничего другого, кроме как нести смерть, быстро стал знаменитостью. Должно быть, для него это очень странно. Через плечо Беттина заметила женщин Чародеек, смотрящих на него с явным интересом.

Это возмутило ее. Беспричинно!

Взяв Беттину за руку, Дакийский запечатлел на ее ладони нежный поцелуй, от которого у нее перехватило дыхание. Он пробормотал ей на ушко:

— Ты отработала милость в течение дня. Хорошая девочка.

Неужели это настолько очевидно? Беттина почувствовала, что покраснела. Деликатно откашлявшись, она спросила:

— Вампир решил присоединиться к банкету? Что именно ты намереваешься есть?

Его тлеющий взгляд опустился на ее шею. Он только что скользнул языком по одному из своих клыков?

Беттину чуть ли не трясло.

— Не смей даже думать о том, чтобы еще раз взять мою кровь. Я до сих пор злюсь на тебя.

На самом деле, она не могла заставить себя сильно сердиться из-за этого. Дакийский пытался предупредить ее, к тому же он все-таки не пронзил ее шею.

За прошедшее время возмущение Беттины по поводу его укуса остыло до… любопытства? Возможно даже до приятного возбуждения? Каждый раз, вспоминая его реакцию на ее вкус, она испытывала запретный трепет.

— Dulcea! — стонал он. Сладкая.

Если Дакийский сумел заполучить ее воспоминания, то ущерб уже нанесен. «Не стоит плакать над пролитой кровью», — в очередной раз сказала себе Беттина.

Возможно, она просто пьяна.

— Извини меня, Беттина. Я почти не контролирую себя рядом с тобой.

Я, Беттина-Глупышка, заставляю многовекового вампира терять над собой контроль. Она вздохнула. Восхитительно.

— Что касается банкета — я могу есть, — сказал он. — И пить вино. — Он взял ее бокал и сделал большой глоток, прежде чем вернуть его обратно. Собственнически. Восприятие есть реальность. — Я буду делать это, если тебе так будет комфортнее.

Дакийский, как и накануне, был само очарование, выглядел красиво и благородно. Беттине должно быть наплевать. Должно быть. Проклятье, они с Касом начинают все сначала. С этой минуты.

Она не позволит этому вампиру посеять еще больше сомнений. Потому что сегодня в ванной, пытаясь представить Каспиона , она не видела ничего, кроме бездонных зеленых глаз, черных волос и, охваченного вампирской похотью, скульптурно-вылепленного тела.

Дакийский может заставить ее усомниться в собственном сердце, если она ему это позволит.

— Комфортнее, вампир? Пытаешься как-то компенсировать наши многочисленные различия?

— Да.

Взволновавшись, Беттина посмотрела на программку этой ночи. Следующее сражение состоится между двумя демонами огня. Ее совершенно не волновало, кто выиграет этот бой. В действительности, ее интересовали только схватки Каса, вампира, Гурлава и таинственного… Ликана.

Беттина не понимала, почему волк не мог держать зверя в клетке. Все Ликаны, которых она встречала раньше, были полны чувственного очарования, горячие Шотландцы с грешными улыбками и арсеналом хитрых двусмысленностей.

Но это существо было переполнено болью и растерянностью. Ранее, выиграв бой против демона ярости, он начал пожирать демонский труп. Скрытые плащами колдуны одурманили Ликана и утащили прочь. Его дрессировщики. Омерзительно.

И Беттина ничего не могла с этим поделать. Бессильная королева. Во многих отношениях.

Когда она взмахом руки потребовала, чтобы ей долили вина, Дакийский нахмурился.

— Ты всегда так много пьешь?

— Нет, но если тебя это беспокоит, то я буду пить гораздо чаще.

Беттина поблагодарила слугу.

— Я могу использовать это в собственных целях.

Из-за края бокала она спросила:

— О-о, это как?

— Скоро узнаешь. Теперь расскажи мне, что за творение на тебе сегодня вечером? — спросил он, приподняв ее руку, чтобы рассмотреть объемное кольцо на указательном пальце.

Обычно Беттина пользовалась любой возможностью, чтобы поговорить о своей убийственной роскоши, даже с людьми с остекленевшими глазами, но ее тон был раздраженным, когда она объяснила:

— Стандартный способ распространения яда.

Она создала снизу отсек с откидной торцевой крышкой.

Большинство Чародеев владели как минимум одним ядовитым кольцом. Ее сородичи были талантливыми ядоведами… которые, не раздумывая, применяли на практике свое мастерство. Беттина показала Дакийскому принцип работы оружия, повернув ладонь вверх, и отщелкнула крышку отсека, наполненного порошком.

— То есть ты можешь подсыпать это кому-нибудь в напиток?

— Да, или могу дунуть яд кому-нибудь в глаза, будто посылая воздушный поцелуй.

Именно по этой причине воздушные поцелуи считались у Чародеев ужасным оскорблением.

— Безупречнейшее мастерство. — Казалось, он был горд. Тем не менее, затем выражение его лица стало похотливым, словно гордость только стимулировала его желание. — Планируешь кого-нибудь отравить?

— В коротком списке лишь одна пиявка.

— Моя умная чародейка сегодня очень остра на язык. — Склонившись ближе, вампир прохрипел ей в ухо: — Который вчера ночью был так потрясающе сладок.

Не позволяй себя распалить. Вино! Глоток.

— Приходи снова в мою палатку.

— Зачем мне это делать?

— Какое-то время ты наслаждалась пребыванием там.

Наслаждалась? Слабо сказано. Какое-то время она сходила с ума от вожделения. Даже от воспоминаний о его твердой, влажной груди, соприкасающейся с ее грудями, соски Беттины затвердели под бандо [12] Топ бандо — разновидность летней одежды, представляющей собой полоску ткани, прикрывающую грудь. Может быть оснащен съемной бретелью, которая завязывается на шее, или каркасами. .

Видимо, Дакийский это заметил, потому что ему пришлось откашляться, прежде чем сказать:

— И сейчас по-прежнему твоя очередь, Бетт.

Очередь? Что он имеет… О-о! Беттина покраснела, желая оказаться в маске, скрывающей все лицо, а не в своей узкой, в бандитском стиле. Ее порозовевшие щеки были выставлены на всеобщее обозрение.

— Тебе нравится меня смущать.