Хизер Лонг - Чего хочет волк

Он не ответил сразу.

Ее дыхание застыло в легких.

— У тебя будут проблемы из-за того, что я знаю?

— Да. — Он вздохнул, затем прислонился лбом к ее лбу. Близость утешала и она отпустила его руку, чтобы прикоснуться к его щеке. — Я позабочусь, чтобы ты была в безопасности, прежде чем они узнают.

— Что это значит?

— Не имеет значения. — Он прижался к ее ладони. Ей хотелось погладить его так же, как он ласкал ее. — Ты не сказала да.

— Что если я скажу, нет?

Волчьи глаза, пристально смотревшие на нее, потемнели.

— Тогда я тебя отпущу.

— Нет, я имела в виду — что случится с тобой? — Мог ли он ее отпустить? Было ли это подобно предложению выйти замуж или в этом было что-то больше? Чертовски уверена, что что-то больше. Но ее сердце болело при одной мысли сказать нет. Ее горло сжалось от слез. Она не хотела говорить нет.

— Это не будет иметь значения, при условии, что ты в безопасности. — Он погладил ее шею, затем его рука скользнула, и он взял в кулак ее волосы. Он легонько дернул, но она почувствовала это всем своим телом.

Неприемлемо. Она встала, так же как и он, поднялась на носочки и взяла в кулак его волосы. Но, похоже, его это не волновало, потому что они прижались друг к другу грудь к груди. — Это важно для меня. Потому что если я твоя, то ты тоже мой.

Разве волки не образуют пару на всю жизнь? Было ли это как в трагедии Леди Хоук ? Если она скажет, нет, найдет ли он когда-нибудь другую пару? Волна ожесточенности открыла дверь в ее душе — она не хотела, чтобы он был с другой женщиной.

Волчицей.

Без разницы.

— Я не волк, — сказала она ему.

— Я знаю. — Он улыбнулся, и ее сердце сделало еще один кульбит, делая ее слабой. Она была готова отдать все что угодно, чтобы заставить его все время улыбаться.

— Я знаю тебя около двадцати четырех часов. — Что не делало ситуацию менее напряженной. Хотя это не было самым сумасшедшим решением, которое она принимала за такое короткое время.

— Не имеет значения. — Он поцеловал ее в лоб. — Ты не обязана говорить да.

Жжение в груди превратилось в пронзавшую ее агонию, когда он ее отпустил. Она качнулась вперед, хватаясь за его рубашку. — Подожди минутку,… я не сказала, нет.

— Ты человек, — сказал он ей. — Хотя это и не прозвучало как что-то ужасное, она услышала тихий отказ. Боль от этого стала еще глубже.

Сердце сжали в кулаке, словно она вырвала страницу из его книги?

— Я знаю. — Когда она обняла его шею рукой и потянула вниз, он без сопротивления наклонился. Она не представляла, что она делала, но решила продолжить и укусила его горло сбоку. Его рука дернулась, поймав ее как в клетку. — Да.

Внезапно ее ноги оторвались от пола. Райкер начал двигаться. Мгновение позже она приземлилась на кровать, моргая от удивления. Как, черт возьми, она не догадалась, что она у него была?

— И ты заставил меня спать в кресле? — она была огромной, удобной и покрыта мягчайшим меховым покрывалом. Которое, как она понимала, когда-то было животным.

Просто прими это как факт.

Райкер снял рубашку, и она забыла про кресло. Покрывало. Про волков.

Он был словно высечен из камня — везде — с плотными мышцами, которые как будто струились при каждом движении, растягивая упругую бронзовую кожу. И когда он снял свои джинсы, она забыла, как дышать. Мужчина был великолепным. Она была…

Он не дал ей закончить мысль, проскользнув под одеяло вслед за ней…

Поцеловав ее лодыжку, он начал медленно подниматься вверх, пока его губы не коснулись мягкой кожи внутренней поверхности бедра. Она откинулась назад, опершись на локти. Кончики его длинных черных волос дразнили ее кожу, и она поддалась искушению пропустить сквозь них пальцы. Он издал низкий гортанный звук — не совсем рык, но он также делал ее податливой.

Покрыв каждое бедро долгими поцелуями, он раздвинул ее ноги в разные стороны и расположил свой рот прямо напротив ее клитора. От одного жесткого удара его языка, она увидела звезды. После второго она оказалась на грани. Он омывал языком ее плоть, и казалось, получал от этого огромное удовольствие. Дразнил ее киску шершавым языком, делая круги вокруг ее складок и пробуя на вкус. Его руки были везде, поглаживая, лаская, дразня. Каждое прикосновение несло взрыв удовольствия.

Это было через чур. Ее мысли растворились в стонах желания, которое поднималось все выше с каждым ударом его языка. Когда она потянула его за волосы, он схватил ее запястья, словно заковав в кандалы, и продолжил, пока ее тело не взорвалось удовольствием. Когда из нее вырвался вызывающий смущение поток влаги, он снова зарычал. Прижав рот к ее клитору, он одним резким рывком бросил ее через край. Она все еще была на гребне волны, когда он продолжил свое восхождение.

Райкер поцелуями проложил дорожку до ее пупка, прежде чем остановиться перед ее грудью. Холодный воздух смешивался с его горячим дыханием, добавляя мучения ее и так возбужденным соскам. Его зубы задели чувствительные кончики и она, задыхаясь, выгнулась вверх. Изгибаясь, пытаясь прикоснуться к нему так же, как он прикасался к ней. Однако он ее не отпустил и прижав руки над головой, играл с ее грудью.

Так вот что он делал — понимание наконец пришло из того же места, что горело в ее груди. Он хотел поиграть. Он лизал ее, слегка покусывал, рычал — и это сводило ее с ума.

С почти неистовым желанием, она обвила его ногами и выгнула бедра. Горячая длина его члена скользнула к ее половым губам. Он укусил ее сосок, и острая боль добавила еще один уровень удовольствия.

Он ее просто убивал, страсть разрывала ее на части и затем собирала все вместе. Только для того, чтобы повторить все заново. Она вдохнула, чувствуя повсюду себя саму и его запах. Запах снега, сосны, мужчины.

— Райкер, — умоляла она. — Райкер.

Его рот набросился на нее, и в этом поцелуе не было никакой неуверенности. Это было вторжение, захват ощущений и клеймо в одно, и тоже время. Требуя доступ, он просунул язык между ее губ, и она открылась ему навстречу. Пожар в ее груди распространился по всем нервным окончаниям. Гладкое скольжение его мышц по ее телу только усиливало этот пожар.

Задыхаясь, Райкер прервал поцелуй, зарывшись лицом в ее шею. Он навалился на нее, расположив бедра между ее ногами и замер. Единственный звук — его тяжелое дыхание у ее горла.

Ее тело болело от необходимости, которую она затруднялась определить. Она едва знала Райкера, но она его хотела.

Устав ждать, она стала вырываться, заработав еще один стон, когда его член потерся о ее киску, скользя по ее влаге. Он навис над ней, прижав руки и раздвинув ей ноги. В таком положении она была более уязвима, чем когда они были в другой комнате, и он положил руку на ее горло. Но ей совершенно не было страшно.