Ирина Сорока - Ведьмина диета (СИ)

— Что ты хочешь сказать? — недоуменно спросила.

Но время, отмерянное на разговоры, закончилось. Неожиданно меня снова скрутило от распиравшей силы, которую уже не в состоянии оказалось принять тело. Коротко вскрикнув снова слилась с миром. А что если два мира объединить в один? Шальная мысль. Но это единственная возможность спасти оба. А еще нужно, чтобы снова появились боевые ведьмы, тогда легче будет восстановить баланс чтобы таких столкновений миров больше не было.

«Ты умрешь», — слышу чей-то голос и чувствую, как по щекам катятся слезы.

Пусть так, но если не сделаю того что должна, то только продлю агонию и нормальной жизни уж ни у кого не будет. А перед глазами улыбающееся лицо князя стоит и то как он поддразнивает меня, то как говорит о будущем…с сестрицей… Может я и вправду лишняя? Не хочу повторять судьбу мамы.

Не смогу я отпустить любимого как бы не хотела… Пусть меня не будет, зато смогут спокойно расти детки Кулика и все те, кому я успела помочь на свет появиться. И у Забавы с Еремеем все сложится…и у… Но как же самой жить тоже хочется! «Я готова!» — мысленно кричу то ли сама к себе обращаясь, то ли к неведомой силе, что направляет сейчас меня. И тут же грудь вспарывает от нестерпимой боли. Кажется, что ломаются все косточки, а из открывшейся раны льется нескончаемый золотой поток. Он рассеивает окружающий меня мрак и поднимает все выше и выше.

Частью ускользающего сознания вижу, как подо мной срастается земля, исчезает чернота, снова появляется уставшая за лето желтовато-зеленая трава. Чувствую, как поднимает все выше и выше. Теперь ничего не зависит от моей воли, только льется и льется золотой поток магии, что всеми ведьмами да магами мне дарован. Вдруг замечаю, как там, где недавно был бескрайний океан проступают очертания суши.

Сначала они неясные, размытые, словно нерадивый художник вылил на свеже нарисованный холст стакан воды, а потом с каждым мгновением все четче и лучше становятся видны возделанные поля и погруженные в ночную дрему домишки. Это все что осталось от того мира? Всего лишь маленькая клякса суши среди моря воды? Да, но точно знаю, все что было живого там, теперь обитает на новом материке. Хорошо это или плохо? Увидим.

Но по-другому поступить я просто не могла… Неожиданно шею опаляет каленым железом. Чувствую, как виноградная гроздь из амулетов распадается, чтобы выпустить на свободу один. Тот что в форме цветка сделан. Он висит перед моими глазами, купаясь в потоках света, и вдруг начинает расти, принимая форму человеческого тела. Я ничего не вижу, кроме ослепляющего сияния, но точно знаю, что подружка моя случайно найденная теперь снова сможет жить нормальной жизнью… пусть и не доведется нам свидеться с ней…

Словно услышав последнюю мысль, она пытается схватить меня своими сияющими руками прижать к себе, не отпустить, но в этот момент я начинаю падать. Ускользая от надежных объятий. Боль, отступившая немного во время полета, снова захлестывает с головой. Сорванное от крика горло саднит, да и произнести хоть звук я больше не могу… проваливаясь в черноту, что разделяется великой Гранью между жизнью и смертью.

— Ну здравствуй, — приветствует меня каменный пес, что служит здесь привратником. — Рано ты. Не ждал.

— Так получилось, — отвечаю.

Здесь нет места удивлению, сожалению или боли. Здесь есть покой. Когда совершенно нестрашно шагнуть по ту сторону, когда ничего не держит позади.

— Что же, иди.

Он отходит в сторону, освобождая узкую тропу меж двух обрывов дно которых теряется где-то в глубине. Да и есть ли это дно вообще? Но стоило сделать шаг, как:

— Р-р-р, — прямо передо мной появляется Агрик. Сначала маленьким, привычным рысенком и вдруг становится огромным, больше лошади, зверем. Он стоит, ощерив шерсть и злобно скалясь, не давая пройти дальше. Шаг в сторону и снова разъяренная морда перед лицом. Шаг в другую и рысь толкает меня носом назад. Падаю. Поднимаюсь и снова пытаюсь пройти. — Тебя зовут, — равнодушно сообщает привратник.

— Знаю, но мне туда надо.

— Зачем.

— Обещала жизнь отдать.

— Кому? — останавливаюсь. И в самом деле кому?

Агрик, пользуясь замешательством, еще раз пихает меня носом, отталкивая от опасной черты. Вдруг перед моими глазами появляется кроваво-красный мотылек. Он подлетает к лицу почти касаясь крыльями и тут же отлетает в сторону. Что это? Сначала робко, словно забывшись, появляется любопытство, потом оно становится сильнее и вот я протягиваю руку, чтобы поймать алого мотылька, но он не дается в руки, кружит, уводит прочь…

— Глаша! Глашк-а-а-а! — слышу, как кто-то протяжно на одной ноте зовет меня.

С трудом разлепила непослушные веки. Очень хотелось пить, а еще было больно от яркого солнечного света, льющегося с привычных голубых небес.

— Глашк-а-а-а! Глашеньк-а-а! Я была не права. Больше не буду вредничать и обзываться и папой поделюсь, он у нас знаешь какой добрый? Подарками по самые уши завалит. Только… только прошу останься со мной. Я всегда завидовала тебе и очень хотела поменяться местами… а теперь не хочу. Оно мне надо так собой рисковать? Мне и царевной хорошо. Очнись, а? Я тогда докажу какой хорошей сестрой могу быть! Всем на зависть!

— Лиз, ты чего? — потрескавшиеся губы не слушаются, горло от недавнего крика саднит, но шепот выходит вполне понятный. Кулаками, будто маленький ребенок царевна оттерла глаза, из которых словно водопад лились слезы.

— Жива?

— Вроде бы.

Шевельнуть даже пальцем оказалось непосильным делом, хорошо, что голову сестрица положила себе на колени, загораживая немного от солнца.

— Пить есть?

Сестрица торопливо кивнула, и заворочалась пытаясь снять с пояса фляжку и при этом не потревожить меня.

— Вот. Держи, — сказала, помогая приподняться.

Жадно припала к неудобному сейчас кожаному бурдюку. По подбородку потекла вода. Сейчас это не раздражало, а даже немного освежало под нестерпимо горячими лучами солнца. Жаль пить сейчас много нельзя, кто знает вдруг хуже себе только сделаю? Сюда бы отвар чабреца или из корня… а не важно все равно сейчас это невозможно.

— Как ты здесь оказалась?

— Так я за вами все время шла, — неожиданно смутилась Лизка. Глаза отвела, будто увидела что-то интересное на молодой, совсем еще тоненькой березке.

— Зачем? — с трудом села поудобнее тяжело привалившись к плечу сестры. После воды стало легче, даже силы откуда-то появились, но голова отчаянно кружится, а нам еще выбираться отсюда надо как-то. Только вот идти я сейчас точно не смогу. Что же делать? В руку ткнулся прохладным носиком Агрик.

— Поможешь еще разок? — прохрипела ему, но умный зверек все понял без слов и затрусил в нужном направлении.