Ирина Сорока - Ведьмина диета (СИ)

Сегодня здесь пахло чудными специями. Четко различила теплый аромат корицы, чуть горьковатый — грейпфрута, легкий, почти невесомый — ванили. Были еще незнакомые, но очень приятные нотки неизвестных мне растений.

— Чего угодно, госпоже? — как и вчера, неожиданно выскочил продавец, но увидев меня, скис. — Хозяин только что зашел, сейчас позову.

Прошлась вдоль стеллажей рассматривая выставленные на них диковинки. Так и чешутся руки что-нибудь схатить и утащить домой. Хм. В счет оплаты пирожков.

— Глаша! Ты откуда? — а голос-то, какой радостный.

Быстрым шагом из задних дверей вышел добрый молодец. Темные волосы до плеч, аккуратная борода. Все, как полагается.

— Оттуда!

— Зачем здесь?

— За долгом!

— Каким долгом?

— Пирожковым!

Смотрит на меня и глазами хлопает.

Рассмеялась я.

— Ты человек многое повидавший. Совет мне твой надобен.

— Раз совет, то пойдем. Негоже на людях серьезные беседы вести.

Провел меня Еремей за лавку, а там еще одна комната большая. Тол стоит, а за ним разные товары сложены и пахнет странно.

— Что это? — на кружку показываю.

— Какао.

— Какое какао?

— Обычное.

Теперь я в растерянности стою, а Еремей посмеивается.

— Точно, вспомнила! Ты о нем рассказывал!

— Хочешь попробовать?

— Хочу! — и тут вспоминаю, что худею. — В другой раз.

— Что так?

— Худею. Сам же зеркало окаянное подарил, а это, — на чашку показываю, — вообще убери. Пожалуйста, — от расстройства со всего маху на табурет приземлилась, да ногой за краешек стола зацепилась. Вот как, говорят, день начнешь, так и пройдет.

— Глашенька, — Еремей присел рядом, руки мои взял. — Вот, глупенькая и не толстая ты вовсе. Так чуть-чуть полнее, чем другие девки. Зато фигуру видно и с доской не спутаешь.

— Тебе легко говорить, — отвечаю, а у самой на глаза слезы наворачиваются. — Есть хочется. Позавтракать не дали. Какао попробовать тоже хочется. Сам рассказывал, чистый нектар. А вот за царевной с князем ехать не хочу.

И рассказала я ему, как на духу, обо всем, что со мной приключилось.

— Поеду с тобой. — Решил купец. — Я этот тракт хорошо знаю, глядишь на что-нибудь сгожусь.

На том и порешили.

Вернулась я в таверну, а там Забава места себе не находит.

— Живая? Вот и хорошо. А Еремей, что-то до сих пор не заходил. Уж и полдень миновать успел.

Меряя шагами, опустевший обеденный зал заявила мне.

— И не придет. Занят очень. В дорогу собирается.

Устало опустилась на лавку возле одного из столов.

— Как в дорогу? А я?

— А ты с нами едешь, куда же тебя теперь бросишь.

К счастью, до самого утра с князем мы не столкнулись. Лишь трактирщик передал, что Ольгред видеть меня желает. Ага, как же, так и побежала, теряя сапоги и последние мозги. К дороге, еще подготовиться нужно. Коней купить: для меня и Забавы. Запасов крупы: путь не близкий, неделю только к болоту ехать. И то если погода не подведет. А дорога идет больше безлюдными местами, в сторону Ерсевеевских гор, так что все нужное лучше взять с собой.

Забава, словно дитятя, носилась по рынку, от души торговалась с суконщиком, у которого мы купили тонкие одеяла из овечьей шерсти. А потом отказалась покупать крупу у понравившегося мне купца. И чего это она так взбеленилась? Красавец, обходительный и знает толк в женской красоте. Еще и как! Говорит, что настоящей женщины должно быть много! А то что, мешочек открывать и показывать товар не хотел, так правильно, зачем портить хорошую вещь ножницами?

— Глашка, вроде взрослая, а совсем уши развесила! — возмущалась девушка, силком утаскивая от полюбившегося продавца. — За несколько добрых слов готова купить гнилое сено вместо гречихи!

— У него честное лицо, — возмутилась в ответ по привычке, понимая, что не права.

— Надобно смотрителю рынка о нем сказать, — совсем, как взрослая заявила Забава. — По-моему, он амулетом приворота пользовался. Или это службе ведьминого круга доносить надо? Ой, смотри! — сама себя, перебивая, ткнула пальцем куда-то в толпу.

Привстала на носочки, чтобы разглядеть куда показывает. Ей-то хорошо, на полторы головы меня выше, а я от горшка не далеко ушла.

Даже с носочков не видно. А толпа все шумит, да расступается, того и гляди затопчет.

— Что там?

— Парад какой-то что ли, — пожала плечами сиротка.

— Какой парад? — не поняла. — А, так ты о тех, что на годовщину изгнания боевых ведьм проводят? Так вроде рано еще.

Пока выясняли, что происходит процессия, поравнялась с нами.

Впереди ехали шестеро верховых, по двое в ряду. У каждого в руке знамя. Потом шли десять бояр. Кто их разберет, каких чинов. А следом открытая карета с мальчишкой лет десяти и, судя по одежде, его наставником.

— Живут же люди, — восхищенно прошептала Забава. И что хорошего? Шумно, неудобно и привлекает слишком много внимания

— Стоять! — скомандовал один из верховых по знаку сидевшего в карете мальчишки. — Взять эту, — и перст указующий на меня показывает.

Ничего себе пирожки с виверной, здесь дела. Среди бела дня хватают под белы рученьки, да запихивают в чужие кареты!

Не стала сопротивляться. Не потому, что не могу, а просто интересно стало, что этому недорослю от меня надобно.

Запихнули, усадили, и трогаться всем велели.

А я на мальчонку гляжу. Обычный, у нас в деревне таких с десяток бегает, Немного конопатый, нос чуть вздернут, а глаза блестят любопытством, уши, что лопухи в огороде.

— Ты ведьма! — а восхищения-то сколько.

— Есть немного, с краюшка, — отвечаю. Сейчас бы рассмеяться, да смущать не хочу. Может и не воспитанный, но ребенок хороший, сразу видно. — Чего ты хотел?

— Ты знаешь, кто я? — вспомнил о своем величии и нос задрал. Усмехнулась в кулак. Нет сил, терпеть просто. Вы когда-нибудь детей видели, что во взрослых и серьезных играют?

— Откуда? Я деревенская баба — не грамотная.

— Царевич это, — влез воспитатель, с укоризной глядя на меня. Что в ноги падать или подождать еще маленько можно?

— И что сиятельной особе от меня надобно?

— Тебя за Лизкой послали? — миг и уже рядом сидит, воспитатель только воздух поймать и успел. — Выйди! — ух ты, а он уже и грозным бывает.

Начал ворчать старец, но ослушаться не посмел. Пересел на коня.

— Послали, — не стала отпираться.

— Не лови ее! — а вот это уже интереснее.

— Почему это? Мне ваша матушка хороший куш за работу обещала.

— Я сам карту найду! И тебе принесу. Только не трогай Лизку, — а мордочка самая что ни на есть молящая. Если с такими глазами будет просить у всех, мало кто откажет.

— Что же это сестрица твоя в бега подалась. Маму с женихом расстраивает? — любопытно.

— Женихом?! Знаем мы того жениха, нам торговцы заезжие рассказывали. Женщин бьет, казну проматывает. Сам либо на охоте, либо в войну какую ввяжется. Все в его тереме плачут. А еще поговаривают, что всякие зверства любит чинить… ну, ты понимаешь, — мордочка стала пунцовой словно бурак. — В опочивальне.