Катя Зазовка - Садовница (СИ)

— Розалия, вы настоящая кудесница!

Женщина лишь довольно улыбнулась и пододвинула стопочку тостов и розетку с розовым джемом.

К счастью, юношу завтрак увлек тоже. А позже Розалия сказала:

— Липок, отведи Фиалку к теплице с "Верой-и-Надеждой". Думаю, что с помощью инструкции и дневника вы прекрасно справитесь.

Я кивнула. И хотя особой уверенности в собственных силах не было, пасовать не возникало даже мысли. Мне нравилась работа в саду. И я собиралась приложить все силы, чтобы обучиться всему. Единственное, что по-настоящему беспокоило, даже после вечерней расстановки всех точек над "i" — провожатый. И не из-за вероятности нового поцелуя — Липок ведь пообещал так больше не делать. А то, что придется смотреть в грустные глаза и знать, кто причина этой печали. Снова на ум пришла шальная идея, только теперь в отношении юноши — может, стоит незаметно подмешать ему в чашку "Равнодушия" или чего-нибудь подобного?

— Приветствую, — прозвучал позади баритон — и мурашки возобновили движение по моей спине.

— Доброе утро, — я постаралась сохранить самообладание. Надеюсь, никто не слышит, как быстро бьется мое сердце. Нет. Конечно, нет. Это невозможно. Но почему тогда Гавриил так хитро улыбается?

— Было добрым, — невнятно пробурчал Липок.

— Сорок две "Смерти", — черные глаза не выпускали меня из поля зрения.

— Так попроси у Розалии, — насупился юноша.

— Она занята, — бесстрастно парировал ангел, заставляя меня ежиться под пристальным взглядом.

— Сейчас отпущу, — я лишь мельком заглянула в бездны и едва не утонула в них. С трудом оторвалась. Да уж, придется поднабраться храбрости, чтобы расспросить Гавриила.

— Я помогу, — тут же встрял юноша.

— Не нужно. Иди. Я сама найду "Веру-и-Надежду".

— Но…

— Если что, дневник садовницы подскажет.

— Я отведу Виолетту, не беспокойся.

Ноздри Липка затрепетали. Он злобно посмотрел на Гавриила (которого, похоже, это ничуть не побеспокоило), развернулся и поплелся в заросли. Мы же оказались у теплицы со "Смертью" слишком быстро. Я так и не успела расхрабриться. Но все равно решила действовать прямо сейчас.

— Гавриил.

— Да?

— Могу я тебя кое о чем спросить?

— Только если это не касается моей службы.

— А? А-а-а. Нет, речь обо мне.

— О тебе? — темные брови чуть приподнялись. — О тебе… — перешел на вкрадчивый шепот ангел и приблизился на шаг, — я бы предпочел что-нибудь узнать.

Вытерев вспотевшие ладони о брюки, я принялась неосознанно обрывать тонкие мелкие лепестки с какого-то тускло-горчичного цветка.

— Понимаешь, вчера дневник садовницы кое-что поведал.

— Что именно? — Гавриил подошел вплотную. Его дыхание щекотало шею. Я замерла. Сердце ускорило ритм. Ангел нежно перехватил мой кулак, полный сорванных лепестков, и поднес к своему рту. — Раскрой.

Рука разжалась сама собой. Гавриил подул. Смятые лепестки, подхваченные легким ветерком, взвились в воздух. Мое дыхание участилось. Я невольно потянулась навстречу четко очерченным губам.

— Болезнь, — вдруг прошептали они и поцеловали мою ладонь. По спине опять побежали мурашки.

— Что?

— Ты только что ощипала болезнь, — улыбнулся Гавриил.

— Болезнь?

— Да, частый вестник смерти.

Оnbsp;- Наверное, я заслужил это тем, что уберег тебя от падения? статки дурмана вмиг покинули замутненный разум. До сознания только сейчас дошло, возле какой теплицы рос тускло-горчичный цветок.

— Значит, теперь я заболею?

Дневник! Может, подскажет какое-нибудь противоядие? Гавриил чуть заметно качнул головой.

— Не заболеешь. Знаешь, что лучше всего избавляет от болезней?

— Лекарства? — робко предположила я. Но тут же вспомнив, где нахожусь, увереннее выдала еще одну догадку. — "Исцеление".

— Смерть, — и снова эта хитроватая улыбка. — Или ангел смерти.

Крепкая кисть вытерла невидимые остатки "Болезни" с моей ладони. Я сглотнула.

— А-а.

— Так что тебе поведал дневник?

Я принялась слово в слово передавать послание дневника. Гавриил внимательно слушал, не меняясь в лице. Разве что глаза стали еще чернее.

— Ты можешь пояснить, что это за испытания?

Ангел задумчиво закусил губу, которая пару секунд назад касалась моей ладони. Тело бросило в жар.

— Проблема в том, что я — один из тех, у кого "связан язык".

— Черт! — вскрикнула я. Гавриил скривился. — Ну, почему все так сложно?

— Не зови чертей раньше времени. Скоро все равно с ними познакомишься. И, поверь, это зрелище не самое приятное.

Я боязливо смолкла.

— Все это необходимые меры предосторожности. Ты знаешь, как появился сад?

— Да, дневник рассказывал. Правда, мне казалось, что это лишь миф.

— Тогда и я — миф, — хитро улыбнулся Гавриил и подошел вплотную. — Я похож на миф, Виолетта?

— Нет, — из груди вырвался вздох. — Значит, все это правда…

— Поверь, ты очень близка, — Гавриил ласково провел кончиками пальцев по моей щеке. Это касание моментально распугало все мысли.

— Решил все-таки тебя дождаться, — внезапно раздался голос Липка. Я резко отстранилась от ангела, который волком уставился на не вовремя подоспевшего юношу.

— Сорок две?

Гавриил кивнул, продолжая испепелять взглядом горбуна. Надев перчатку и подхватив ножницы, я юркнула в теплицу. А когда срезала тринадцатую гвоздику, посмотрела на мужчин через стекло. Елки! Сжимая урожай, выскочила наружу. Похоже, успела: они всего лишь схватили друг друга за грудки. Ангел оставался невозмутим. Липок же, от природы бледный, приобрел оттенок спелого помидора, даже веснушки побагровели.

— Перестаньте! — взвизгнула я и попыталась протиснуться между ними. — Гавриил, вот твои цветы, возьми.

— Их всего тринадцать, а нужно сорок два, — даже не посмотрев в мою сторону, произнес ангел. Стало страшно за юношу.

— Прошу вас, не надо! — просьба прозвучала жалобным писком.

Гавриил ослабил хватку и отступил на полшага. Я облегченно выдохнула. Но слишком рано расслабилась: Липок изо всех сил ударил соперника кулаком в челюсть. Что-то хрустнуло. Под мой вскрик ангел отлетел на пару метров и опустился на гигантскую ядовито-розовую лепешку. "Ярость"! Та вмиг ожила, накинула на глаза добыче зеленый побег-стержень и обнажила зубы. Но успела клацнуть лишь по воздуху — Гавриил уже стоял напротив юноши. Однако вместо того, чтобы нанести ответный удар, улыбнулся. Белоснежные зубы окрасились алым. От этой улыбки стало не по себе.

— Хорош хук, — сплюнул кровью мужчина. — Только лучше прибереги свою силу для врагов.

— Ты никогда не был мне другом, — злобно парировал юноша. От покладистости не осталось и следа. Сейчас он напоминал разъяренного буйвола.

Ангел невесело рассмеялся.

— Я по своей природе не могу быть другом. Никому.