Анна Хэкетт - Маркус

Маркус встал в пол оборота.

— Я иду в свою каюту. Через несколько часов мы все обсудим. И нет, Элл не ранена. Нет, вопреки ее собственной глупости.

В этот момент Элл опомнилась и подняла голову.

— Я спасла тебе жизнь, ты, неблагодарный…

Маркус поймал напряженный взгляд Холмса.

— Мы закончили? — обычная маска невозмутимости на лице генерала дала трещину, и уголки его губ дрогнули в полуулыбке.

— Хорошо. Через два часа мы все обсудим.

— Через три, — Маркус планировал провести каждую минуту этого времени с пользой.

По пути к каюте все люди, идущие навстречу, выглядели обескураженными, но он их игнорировал. Ударив ладонью по дверному замку, Маркус дождался сигнала и вошел в комнату. Он хлопнул за собой дверью с такой силой, что послышался скрип петель. В комнате было прохладно и горело тусклое освещение. За прошедший год Маркус почти привык к отсутствию окон и постоянному свисту системы кондиционирования.

Поставив Элл на ноги, он включил маленькую прикроватную лампу, и по комнате разлился теплый свет.

Элл стояла на месте, опустив руки вдоль тела, и лучи отливали золотом на ее коже.

Маркус начал расстегивать крепления у нее на броне и, сдвинув доспех с груди, снял переднюю панель. Он отбросил ее через плечо.

— Что ты делаешь? — прошептала Элл.

— Тшшш.

Она раздраженно выдохнула.

— Меня уже утомили твои приказы молчать.

Проигнорировав ее, Маркус снял заднюю панель и увидел то место, где искореженный ультражесткий сплав был разорван рексом. Он стиснул зубы и большим пальцем потер зубчатый край.

— Маркус, я не ранена, — вздохнула Элл.

Но он продолжал свое занятие, пока не снял последнюю деталь брони, после чего обеими руками ухватился за горловину простой черной рубашки Элл и разорвал ткань. Пуговицы рассыпались по полированному бетонному полу.

— Она мне стоила двухмесячного лимита одежды!

Опустившись на колени, Маркус расстегнул ей брюки и стянул их вниз по красивым ногам. В итоге Элл осталась стоять лишь в простом черном лифчике и трусиках.

«Иисусе». Член моментально затвердел. Ее ноги и руки были тонкими, а кожа — гладкой, но Маркус пресек свое желание. Сначала ему нужно было удовлетворить зудящую потребность увидеть собственными глазами, что с Элл все в порядке.

Обхватив прекрасные запястья, он провел ладонями по ее рукам. То, как его мозоли касались нежной кожи, заставило Маркуса пожалеть, что они настолько грубые. Он сжал изгибы плеч Элл, а затем скользнул по спине между лопатками, чувствуя хрупкие выпирающие позвонки.

У Элл сбилось дыхание.

— Что ты делаешь? — ее голос стал хриплым.

— Убеждаю себя, что ты не ранена, — Маркус вернул руку обратно, чтобы обхватить Элл позади шеи. — Такая сильная храбрая женщина в такой хрупкой упаковке.

Ее веки затрепетали, а кожа была такой бледной, что он видел под ней голубые вены и трепетание пульса на шее.

— Я не хрупкая.

В голосе Элл прозвучала обида, и Маркус чуть не улыбнулся.

— Я не это имел в виду. Я хотел сказать, что твое тело гораздо мягче моего твердого изуродованного, — он провел пальцем по ее обнаженному плечу. — Гораздо лучше.

Подняв руку, Элл прижала ладонь к его щеке.

— Ты — хороший человек, Маркус Стил. Я никому не позволю говорить иначе. Даже тебе.

Маркус смотрел в ее красивые голубые глаза.

— Элл, я не…

— А теперь помолчи ты, — она подняла вторую руку. — Ты выходишь туда, и каждый день рискуешь жизнью.

— Потому что я умею убивать.

У Элл вырвался смешок.

— Ты — прекрасный лидер, всегда ставящий команду на первое место. Ты — тот, кто снова и снова бросается в бой, чтобы дать оставшимся людям шанс выжить в этой битве.

— Ты видела мое лицо? Оно, безусловно, не милое, — опустив взгляд, Маркус посмотрел на свои окровавленные ладони поверх кожи Элл. — Твою мать, я все еще покрыт кровью, — он убрал руки. — Иногда мне кажется, сколько бы я ни мылся, все равно никогда не стану чистым.

Выражение ее лица смягчилось, и она пальцем погладила его костяшки.

— Иногда мне кажется, что я никогда не перестану быть легкомысленной бесполезной девочкой-тусовщицей, не думающей ни о ком, кроме себя, — она отвела взгляд. — Ты бы возненавидел меня прежнюю.

Маркус схватил ее за плечи.

— Чушь собачья. Ты — лучший проклятый офицер связи, какой только может быть у команды. И ты думаешь ОБО ВСЕХ, кроме себя.

Губы Элл изогнулись в легкой улыбке.

— Полагаю, нам обоим нужно научиться видеть себя глазами друг друга.

Маркус уставился на свои смуглые покрытые шрамами руки под ее пальцами.

— Я не должен тебя касаться. Я на протяжении многих месяцев старался держаться от тебя подальше.

— Правда? — Элл положила ладони ему на грудь, затянутую в броню. — Почему?

— Ты слишком хороша для меня.

— Я так не думаю, — она привстала на цыпочки и поцеловала Маркуса в губы. — Мне просто нужно показать тебе, какой я могу быть плохой.

Со стоном он дернул Элл на себя и припал к ее губам. Маркус знал, что поцелуй слишком жесткий, слишком голодный и слишком грубый, но она лишь прижималась крепче, а из ее горла вырывались стоны.

Элл целовала Маркуса так, словно не могла им насытиться, и, скользнув большими пальцами под броню на шее, погладила кожу.

Он отступил.

— Дьявол. Я всю тебя перепачкал в крови хищников.

— На мне как раз уже высохла кровь псовых, — Элл положила руки на крепления его брони. — Почему бы нам не снять с тебя это все и не помыться?

«Проклятье». У Маркуса дернулся член, и не только от этих слов, но и от неприкрытого желания в ее глазах. Элл, голая, мокрая, в его душе…

— Вода будет холодной.

Элл улыбнулась.

— В данный момент я просто не способна чувствовать холод.

***

Элл сняла с Маркуса последнюю деталь доспеха и отложила в сторону. Под броней он носил черные брюки и футболку оливкового цвета.

Схватившись за ворот, Маркус стянул ее через голову, и в ту же секунду легкие Элл покинул весь воздух. Маркус был таким…жестким.

Широкие плечи представляли собой сплошные мышцы, а живот — один твердый хребет за другим твердым хребтом. Этот мужчина выглядел так, словно высечен из гранита, обтянутого испещренной шрамами кожей. Ничего изящного или слабого. Рубцы были грубы и уродливы — знаки храбрости солдата. Элл дотронулась до одного шрама от рваной раны возле правого плеча и провела по другому — длинному на боку.

Маркус отстранился и, одним движением кисти расстегнув брюки, снял их. У Элл пересохло во рту. Она так часто мечтала о Маркусе Стиле голом перед нею. Мышцы мощных бедер были еще более жесткими, и толстый — очень толстый — член стоял твердый, словно камень.

— Двигайся, — хрипло велел Маркус и подтолкнул Элл в крошечную ванную.