Наталья Косухина - ПТУ для гоблинов, или Понтийский тактический университет (СИ)

Канцлер звонил или не он?

Если он, тогда для чего так стремился связаться со мной? Что случилось? Свергли императора, произошел катаклизм или столицу взорвали?

Я уже ополоснулась и переоделась в домашнюю одежду, когда на зеркале снова отобразился вызов и не высветился контур лица. Я застонала в голос.

Присев в кресло перед столом, на котором стоял пиликающий сейчас предмет, я провела рукой по зеркальной глади. Она пошла рябью и передо мной появилась матушка Ревана собственной персоной.

— Добрый вечер! — поприветствовала меня женщина, сейчас не так агрессивно настроенная, как в последний раз.

— Добрый, — ответила я любезностью на любезность.

И мы немного помолчали, присматриваясь друг к другу. Вернее, я в большей степени. Эта опытная женщина, спутница жизни канцлера империи, присмотрелась ко мне еще при первой встрече, сделала для себя какие-то выводы и во время моего последнего разговора с Реваном-старшим ее просто прорвало.

Теперь же она звонит с замыслом. Одаренная, разбирающаяся в интригах двора и клановых распрях. В этом плане мы чем-то похожи, хотя опыта у меня меньше.

— Магистр Дакар, давайте поговорим прямо, без завуалированных намеков и двойного дна. Что вам нужно от Доната?

— Госпожа Реван, согласна поговорить прямо. Прошу и вас ответить: почему вы решили, что мне от вашего сына что-то требуется?

— То, как вы себя с ним ведете, и то, как он ведет себя с вами. Ваши жесты, мимика, слова и поведение — все говорит о том, что знаете вы друг друга лучше, чем преподаватель и студент.

— Мы с вашим сыном провели довольно много времени вдвоем, сражались вместе, спасались от опасности, выживали, в конце концов. Естественно, это нас сблизило. Но отношений между нами, кроме официальных, более никаких нет. Это с легкостью докажет вам татуировка на его руке.

Судя по звукам, женщина забарабанила пальцем по дереву, задумчиво глядя на меня.

— Хорошо, я сформулирую вопрос по-другому. Мой сын явно испытывает к вам чувства. Что вы будете делать, если он сделает вам предложение?

Теперь я забарабанила пальцами по подлокотнику.

— Вот тогда я об этом и подумаю. В любом случае это очень личный вопрос.

— Поймите меня правильно: я его мать и меня волнует судьба и счастье моего сына. У него в прошлом уже было увлечение, которое принесло ему горечь и разочарование. Теперь я подозреваю более сильное чувство. Доната ждет великая судьба, правление империей в Совете. Если любимая будет его использовать с холодным расчетом, это сломает его.

— Госпожа Реван, ответов или обещаний, что вы хотите сейчас от меня услышать, вы не получите. Предлагаю нам вернуться к этому разговору после того, как ваш сын пройдет финальное испытание и получит назначение.

— Но тогда будет поздно!

— А сейчас это бессмысленно! В последнее время очень много любопытствующих, которые интересуются моей личной жизнью и моих студентов. Это неприемлемо. На эту тему я не буду более общаться. Хотите, поговорите с сыном.

— Гоблины не обсуждают с родителями личную жизнь или заключение брака, — хмуро ответила женщина, сверля меня взглядом.

— Тогда, если вы беспокоитесь о будущем своего сына, переживайте о том, чтобы он прошел испытание.

— Я полагаю, вас интересует его положение? — чуть сощурилась собеседница.

— А вы полагаете, оно может кого-то интересовать? Нравится ли вам быть женой канцлера? Легка ли эта ноша?

Вопрос был очень личным, и мать Ревана помедлила, прежде чем ответить.

— Мое положение непростое, ноша высокого положения не так легка, как кажется, — усмехнулась мне с намеком женщина.

— Я росла при дворе и жила в резиденции императора, долгое время близко дружила с его дочерью. Уверяю вас, я кое-что знаю об этом.

Меня начинала уже раздражать эта беседа.

— Значит, вы не хотите пойти навстречу в этом вопросе.

— Сейчас я могу дать вам лишь один ответ: я сделаю все необходимое и сверх того, чтобы довести Ревана и остальных студентов до испытания, помочь им его пройти. Дальше я не загадываю.

— Если большего мне добиться не удастся… я очень разочарована…

Я лишь равнодушно пожала плечами, и в этот же момент замигал свет.

— Что у вас происходит? — встревожилась госпожа Реван.

— Не знаю… — протянула я. — Очень странно: связь только-только наладили…

И тут погас свет, а в темноте засветились красные глаза.

— А-а-а-а… — завопила я.

В зеркало воткнулся нож, а я отклонилась, активируя защитное заклинание. Темное помещение тут же рассек луч голубого света, очертивший контур барьера между мной и убийцей.

Теперь я разглядела не только красные зрачки глаз — последствия от специального состава, что капают в глаза, чтобы лучше видеть, — но и лицо человека. Один из новеньких, прибывших в этом году, Роен ван Дет.

— Значит, это вы… Немыслимо! — выдохнула я.

— Что же вас так удивляет? — усмехнулся он.

— Так долго ждали…

— Мы это умеем. Ведь я профессиональный убийца, а вы совершили непростительные вещи в отношении нашего клана.

— Если я скажу, что меня подставили, вы ведь мне не поверите? — пискнула я.

— Нет. История давняя, мы проверяли.

— Тот, кто ее устроил, имел возможность обставить все обстоятельно, без малейших ошибок.

— Магистр, — улыбнулся убийца, — ошибки есть всегда. Вот вы, например, сейчас надеетесь на свой защитный экран и не знаете, что он погаснет через пару минут: там нет больше манны. Я предусмотрел любые варианты вашего спасения. Прошлое фиаско было очень непрофессионально, я поддался моменту.

У кого-то в момент опасности голова кристально чистая и спокойная, а у меня мысли в панике роились. Но очень хотелось жить. До ужаса хотелось! Также я понимала, что спастись не удастся, если… если не применить свой дар, не подвергнуть опасности раскрытия свою тайну.

И когда голубая линия замигала, я решилась:

— Вы продумали все до мелочей, кроме одного.

— И что же это? — мурлыкнул убийца, подбираясь ко мне все ближе и ближе.

— Девушки очень любят хранить секреты. — И, вскинув глаза, увидела, как застыл ван Дет.

В моем взоре горел огонь.

— Вы так и не узнали, какой у меня дар, — произнесла я, и в моем голосе уже гудел огонь.

Убийца словно очнулся и бросился прочь, когда я вскинула руки и прожгла мужчину пламенем насквозь. Огонь быстро охватил все тело. Пылая, ван Дет сделал пару шагов и упал на пол.

Я не переживала, что моя комната может сгореть: огонь не тронет того, что ему не положено. Устало повернувшись, направилась к своей сумке.

Несомненно, что мое спасение вызовет вопросы. Но, зная о своей особенности, я заранее подстраховалась. Чтобы скрыть результаты воздействия своим даром, я достала из сумки амулет и досадливо выдохнула.