Варя Медная - Суженый (СИ)

Якул вчитывался в строки, чувствуя, что решение близко. И оно наконец пришло. Грифон! Мальчишка, недавно занявший трон, присутствовал при рождении грифона! Ситуация сама по себе беспрецедентная, а в нынешних обстоятельствах играет на руку. Эти животные — редкие гости в центральных королевствах. Они предпочитают держаться окраин и возвышенностей, где никого на многие мили вокруг. Живут и охотятся стаей.

Якул слышал о случаях, когда грифоны нападали на мелкие деревушки, после чего деревушки становились ещё более мелкими, либо же оставляли по себе единственную память в виде жутких статей в желтых газетенках.

У любого грифона рождение, наряду с привязкой к стае, — один из самых ответственных этапов жизни. Между ним и первым существом, которого он увидит, вылупившись из яйца, устанавливается эмоциональная связь, нерушимые узы. Грифон будет предан ему до конца жизни. Как правило, таким существом для новорожденного становится мать или кто-то из сородичей. Этот природный механизм призван упрочивать связи в стае.

Случай с нынешним правителем — исключение. Якул прежде о таком не слышал. Последствия могут быть разными, но не вызывают сомнения две вещи: между Его Величеством и зверем установилась привязка. И второе: грифон никогда не сможет стать полноценным членом стаи. В последнем Якулу почудилась сомнительная шутка судьбы. Интересно, главный грифон стада — вожак или председатель?

План оформился в голове моментально. Мальчишка будет полным дураком, если откажется обменять всецело преданного ему грифона, способного дать перевес в борьбе за трон, на принцессу и горстку её друзей. По крайней мере, именно это Якул собирался ему предложить.

Пришлось только сделать небольшую остановку в ближайшем филиале конторы Мартинчика. Сонный клерк, увидев, кто перед ним, вытянулся по струнке и через считанные минуты вынес заказ: корзину, полную яблок. На каждом стоял логотип конторы и рекламный слоган. Бонусом дали десять слов, активирующих тарелку.

Якул воспользовался ею, едва поднявшись в воздух.

— Покажи грифона, связанного с правителем Затерянного королевства, — велел он.

Опасения, что тарелка покажет стаю из нескольких десятков, а то и сотен особей, среди которых придется вычислять нужный объект, не подтвердились.

Первым в волшебной поверхности возник массивный серебряный клюв. Перья воинственно топорщились на холке. Алые бусины глаз уставились на Якула так, словно могли его видеть. Якул невольно отодвинулся.

Тут грифон раскрыл клюв и издал громогласный рык, от которого фарфор пошел трещинами, и вишенки на ободке осыпались. Губы Якула растянула улыбка. С теми, кто рычит, он всегда умел находить общий язык.

Теперь нужно хорошенько осмотреть окружающий пейзаж, чтобы вычислить местоположение.

Хорошо, что тарелка осталась цела, а в запасе ещё десяток активирующих слов.

Едва придя в себя, я выскользнула из-под руки Озриэля и бросилась к подруге. Та сидела на помосте, и не пытаясь встать. Когда я её окликнула, даже не повернулась. Я упала рядом на колени и сжала её плечи.

— Эмилия, ты цела? Это было чистой воды безумие! Он мог тебя ранить!

Девушка молча подняла лицо с блестящими дорожками слез, и пустота в глазах ответила, что это не имеет значения. Соленая влага продолжала безостановочно струиться. Эмилия уткнулась мне в плечо и разрыдалась, сотрясаясь всем телом.

— Ливи, он у-улетел, — плакала она, перемежая слова бульканьем. — Ма-марсий улетел, и теперь И-и-ндрик на-навсегда… — она обессилено махнула рукой.

— Тише-тише, всё будет хорошо, — зашептала я, гладя её по волосам, — вот увидишь, мы что-нибудь придумаем.

— К-к-аак? Ты же слы-слышала, он не вернёёёётся….

— Уверен, это не так. Даже если Его Величество сейчас уверен в обратном, — сказал, подходя к нам, Амброзий Высокий.

Друзья печально обступили нас. Я встретилась взглядом с Озриэлем поверх плеча Эмилии. Ифрит молчал, не в силах подобрать нужные слова, но я знала, что и он глубоко переживает за Индрика.

Тиберий переместился влево и приземлился неподалеку от помоста. Друзья с беспокойством обернулись. Грифон улетел, но о целях дракона никто не знал.

— Не волнуйтесь, он не причинит нам зла, — сказала я и жестом пресекла дальнейшие расспросы. — Позже.

Кажется, дела никогда не закончатся. Скоро предстоят новые объяснения, но они подождут, а сейчас я нужна подруге.

Тут она сама отстранилась и осмотрелась. Взгляд уперся в предмет, торчащий из земли там, куда Марсий напоследок его всадил. Эмилия оперлась костяшками о доски, поднялась, сошла по ступеням и двинулась к нему.

— Ты куда?

Она молча приблизилась к «молнии» и обошла её кругом. Когда девушка подняла глаза, в них всё ещё стояли слезы, но на губах играла улыбка.

— Глядите!

От «молнии» меж лозами пролегла дорожка, уводящая с площади. Сложив руку козырьком, я проследила направление и поняла, что чугунная тропка тянется ко дворцу.

— Эмилия!

Услышав этот возглас, подруга примерзла к месту, а потом медленно обернулась на зов. Из высоких золотых ворот, покачиваясь, вышел некто, одетый совершенно неподобающе случаю: в сюртук из черной кожи с шипастыми эполетами на плечах, сапоги на шнуровке, и с бренчащей связкой амулетов из костей и зубов на шее. Самым впечатляющим был чугунный ежик волос. Эмилия сделала к нему неуверенный шаг, потом ещё один, перешла на бег и, наконец, помчалась со всех ног, раскинув руки и восторженно вопя:

— Индрик!

— Эмилия!

Музыкант ковылял ей навстречу, раскачиваясь, как механическая кукла, и продолжая звать по имени. Ноги переставлялись с трудом. Чугун ещё не до конца сошёл. Это происходило прямо на наших глазах. Покрывавшие лицо, одежду и всё тело металлические островки, поблескивающие в косых лучах солнца, уменьшались и исчезали, как пересыхающие лужицы. Чем меньше их оставалось, тем более плавными и человеческими становились движения. Последний сошел, когда Эмилия очутилась рядом. Индрик раскрыл объятия, подхватил её и закружил, целуя и смеясь.

Мадам, Кен, Робин, Магнус с Арахной и Озриэль кинулись к ним. Я тоже ринулась было следом, но остановилась, услышав позади хорошо поставленный и до боли знакомый голос.

— И снова здравствуй, Оливия.

Оборачивалась я примерно так же, как минуту назад Эмилия.

— Мейстер Хезарий, я…

Тут взгляд упал на его спутницу, и я поперхнулась.

— Вот только не нужно сцен, — поджала губы профессор Марбис. — Если кто из нас двоих и должен бояться, так это я. Кто знает, что ты приготовила на сей раз. В твоей изобретательности сомневаться не приходится.

Дракон за её спиной развел руками, мол, извини, пришлось ей всё рассказать. Несмотря на сварливый тон, грозный профессор не выглядела рассерженной. Я бы сказала, сон, к счастью, двухнедельный, а не вековой, пошёл ей на пользу: щеки разрумянились, исчезла суровая складка возле губ. В волосах торчал пышный пион.