Варя Медная - Суженый (СИ)

— Если будете и дальше так крепко прижимать, лишусь чувств прямо у вас на руках.

— Не имею ничего против, — в темноте сверкнула улыбка. Но объятия он всё же ослабил и отодвинулся до приличной дистанции. Почти приличной. Магнусу понадобились бы нюхательные мушки.

— По-моему, учитель слишком строг к вам, — сказала я, стараясь вернуть беседу в русло обсуждения пустяков и перекрыть оглушающий стук в груди. — У вас отлично получается. Особенно сейчас, без тех ужасных ботинок.

— Босиком гораздо удобнее, — признал дракон.

Маневр возымел действие. Тон из многозначительного сделался будничным.

— Так почему бы не танцевать всегда без них?

Кроверус недоверчиво посмотрел на меня.

— Но ведь не принято.

— Не всё ли вам равно, что принято, а что нет? Какая разница, что подумают другие? В конце концов, вы же дракон, испепелите всех недовольных.

Он рассмеялся.

— Тебе следовало родиться драконихой, а не принцессой.

— Что плохого в том, чтобы быть принцессой? — воинственно спросила я.

— Ничего… если не считать королевского размаха разрушений.

Тут мой носок зацепился за трещину в паркете. Израненный пол зиял черными бороздами, прорытыми пламенем дракона в памятную ночь нашей ссоры. Кроверус удержал меня от падения и, легко приподняв за талию, перенёс на другую сторону, не прерывая танца.

— Теперь можете поставить меня на пол.

И мимолетное сожаление, когда он послушался…

Я вспомнила свой сон на следующую ночь после того, как дракон прикусил палец.

— Может быть, у нас так хорошо получается, потому что мы уже танцевали?

Но шутка обернулась изумлением, когда он серьезно кивнул.

— Может быть.

— Так это был не сон? Вы, я, Данжероза, Атрос и…

Озадаченное выражение лица подсказало: остальные пригрезились, участников было двое.

— Там была только ты. Я не мог уснуть и, сам не знаю почему, спустился сюда. Ты танцевала по залу, кружила… босиком, кстати.

— Почему вы меня не окликнули, не разбудили?

— Так и сделал, несколько раз. Но ты не услышала. А стоило подойти, обняла за шею и затихла.

— И как вы поступили?

— Отнёс тебя в башню.

— И всё?

Подозрение в голосе было вызвано тем моментом сна, когда горячая щека прижималась к моей. А наутро я проснулась без аллергии.

Дракон нимало не смутился.

— Ну, может, не совсем всё. Но лишнего я себе не позволил. Хотя не всякий проявил бы стойкость, когда к нему прижимается и обнимает за шею принцесса.

— Вы меня дразните?

— А получается?

— У вас талант.

Я не удивилась, когда он, помедлив, произнес:

— Мне тоже снились…сны после твоего отъезда: как будто ты в замке. Яркие, словно наяву…

Он замолк, задумавшись.

Всё это время меня мучил какой-то вопрос, и я наконец поняла, какой:

— А как же зубы?

— А что не так с твоими зубами? Коротковаты, конечно…

— Не с моими, я про ваши. Как вы показываетесь в таком виде на уроках Танцующего короля? Их ведь под маской не спрячешь….

— Я там не улыбаюсь, — сказал дракон и, в противоположность словам, широко улыбнулся. — Как выяснилось, суровость даже добавляет очков в глазах дам.

— Вы хитрец, — рассмеялась я.

— Совсем нет, — тихо и неожиданно серьезно ответил дракон. — Иначе давно бы сделал то, о чем думаю весь вечер.

Взгляд остановился на моих губах, и зала поплыла, перешептываясь дыханием ветра в занавесях и нишах, сияя островками луны в подсвечниках, каминной решетке, паркете и зеркале возле стены. Обычно занавешенное, сейчас оно казалось очередным окном, только отражающим то, что происходит внутри, а не снаружи…

— Ливи… — прошептал дракон.

Как чудесно моё имя прозвучало в его устах! Словно каждая буква — нечто особенное. Он медленно наклонился, и вся вселенная вдруг уменьшилась, сжалась до одного этого лица, неправдоподобно прекрасного, с лунными камнями глаз, в которых отражалась я. Губы мягко коснулись моих губ, выпивая остатки воли, заставляя запрокинуть голову, как вдруг в зеркале за его спиной что-то мелькнуло, и я увидела ифрита. Его искаженное болью лицо.

— Озриэль?

В следующий миг это снова было лишь мутное пятно — отражение напольной вазы, преобразованное моим воображением в обманутого возлюбленного.

Наверное, я произнесла имя вслух, потому что дракон отшатнулся, как от пощечины, и убрал руку. Я же, напротив, прижала ладонь к щеке, словно пощечину дали мне. Тот, чьё доверие я предала. Не действием, но в мыслях. Предала бы и действием, через секунду-другую…

Я отступила на шаг. Никто не произнёс больше ни звука. И мучительная пауза всё длилась и длилась, стягивая грудь железным обручем, сыпля в глаза разъедающие опилки совести.

— Простите, — всхлипнула я, попятилась и повторила, — простите…

А потом закрыла лицо руками и бросилась вон из зала, преследуемая лишь тишиной и раскаянием.

— Соленые крекеры или корзинки с гусиным паштетом?

— А?

Я заморгала и недоуменно уставилась на список в своих руках. Аккуратный столбик пунктов был сплошь исчеркан каракулями. Сообразив, что в рассеянности вожу по пергаменту карандашом, я поспешно отложила его.

Хоррибл снял очки и устало потёр переносицу:

— Я спрашивал, принцесса, что мы всё-таки будем подавать в качестве закусок: соленые крекеры или корзинки с гусиным паштетом?

Подобная сцена повторялась уже не единожды за утро.

Лицо слуги сделалось обеспокоенным.

— Что с вами сегодня? Не приболели случаем?

Я невольно съежилась под этим внимательным взглядом. Казалось, он проникал в самые глубины души, раскрывая тайники совести и ларцы секретов, в одном из которых хранился вчерашний вечер: сомнения, несостоявшийся поцелуй и сожаления из-за того, что он не состоялся, с привкусом стыда, конечно. И вообще там скопилось много такого, из-за чего я теперь считала себя плохим человеком. Простодушные глаза в окружении лучиков морщинок моргнули, и слуга констатировал:

— Это всё конопляные блинчики. Опять они что-то напутали с пропорциями. Отправлю жалобу в «Мартинчик и Ко».

— Нет-нет, завтрак был превосходным!

— Рэймус в прошлый раз тоже так утверждал, а потом целый день рассказывал, как Варгар пела ему старинные баллады юга.

— Уверяю, что ничего такого я не собираюсь… пелА?! То есть Варгар девочка?

— Ну да, девочка, — отозвался Хоррибл, удивленный столь бурной реакцией. — Думал, вы знаете… — Я нашла силы только помотать головой. — Девушка, если быть точным. Месяц назад ей исполнилось тринадцать, значит, в пересчете на наши годы, это около… — слуга прищурился, прикидывая, — двадцати.

Последнее слово повисло в вязкой тишине. Новость ошеломила настолько, что заставила на время забыть о собственных проблемах.