Джоу Росс - Никогда не выйду замуж

– Я хотел, чтобы сегодняшний вечер был безупречен. Все врачи мне завидовали, когда я вошел с тобой под руку.

Будто она – еще одна награда, которую он получил. Слегка подавленная, Блайт выскользнула из его осторожного объятия и подошла к статуэтке из черного дерева на черном пьедестале.

– Это что-то новенькое?

– Я купил ее на прошлой неделе. – Его тон никак не выдавал расстройство и замешательство, промелькнувшие в глазах. – Как только я увидал ее в галерее, то тут же осознал, что именно такую женскую фигуру всегда считал совершенством.

Блайт сравнила объемистые формы статуэтки с собственными гибкими линиями.

– Ты представить себе не можешь, как это меня удручает.

Алан засмеялся, и звучание его смеха так же хорошо контролировалось, как все в этом человеке.

– Тебе не о чем беспокоиться, дорогая. – Он пересек комнату и взял ее за руки. – Особенно когда ты станешь моей женой.

Привыкший контролировать личную жизнь, как и профессиональную, Алан завершил дискуссию тем, что за руку отвел Блайт в спальню. Как и во всей роскошной квартире, здесь доминировали серебро и стекло, придавая комнате оттенок операционной.

Он без предисловий стал раздеваться. Первым делом повесил смокинг на стоячую кедровую вешалку. Блайт смотрела, как его талантливые пальцы управляются с запонками из черного дерева – с тем же мастерством, с каким они возвращают молодость стареющим матронам из высшего общества.

Вместо того чтобы положить запонки на ближайшую плоскую поверхность, как сделала бы она, Алан отнес их на комод и бережно положил в шкатулку из розового дерева.

Затем в ту же шкатулку был уложен галстук. Рубашку он сначала сложил, а потом поместил в плетеную корзину с крышкой, стоящую в шкафу. Когда Блайт увидела все это в первый раз, она расхохоталась. Но, поняв, что Алан не шутит, научилась помалкивать.

Он продолжал вести себя так, как будто был один в комнате: сел на кровать, снял лакированные черные туфли, обернул мягкой тканью, затем положил их в соответствующую коробку и поставил на верхнюю полку в шкаф.

Лишь после этого он посмотрел на Блайт.

– Что-нибудь не так?

Она сняла только серьги.

– Нет. – Она говорила неправду: что-то было не так. Ей показалось, что она собирается лечь в постель с незнакомцем. Она заставила себя улыбнуться. – Я подумала, как великолепно быть раздетой самим Врачом года.

От непривычной нервозности голос ее звучал сдавленно – Алан никогда еще такого не слышал. На его лице удивление сменилось удовольствием, и Блайт догадалась, что он принял это за признак желания.

– Да, – задумчиво проговорил Алан и оглядел ее сверху донизу, – это будет неплохо. – Он встал с кровати и подошел к ней.

Пробежавшись пальцами по ее голому плечу, Алан расстегнул молнию на спине с ловкостью, какой и следовало ожидать от одного из десяти лучших хирургов-косметологов. Платье соскользнуло на пол, и серый шелк лег под ноги как лужа.

Она перешагнула через него, сбросив туфли, и предоставила ему снять с нее серебристо-серые чулки, отороченные кружевом.

– Боже, как ты сексуальна. – Он погладил полоску тела поверх кружева длинных чулок. – Видели бы тебя эти древние ископаемые из отделения хирургии. После этого кардиологический центр был бы переполнен.

Снова Блайт стало неуютно от ощущения, что она – вещь Алана. Снова она упрекнула себя за излишнюю впечатлительность. Просто у него такая манера.

– Чтобы стать главным хирургом, тебе не обязательно доводить оппонентов до инфаркта.

Он засмеялся.

– Наверно, нет. Но будем это иметь в виду на крайний случай.

Раздевшись, он уложил невесту на бело-серую полосатую простыню и лег рядом.

Блайт стала ждать прилива тепла к телу, но его не последовало. Она уверяла себя, что оно еще придет, надо всего лишь расслабиться.

В комнате слышался только хруст простыней из египетского хлопка да их дыхание, его – грубое и прерывистое, ее – огорченное. Она безуспешно старалась отдаться моменту – и этому мужчине.

Он посмотрел озадаченно и разочарованно.

– Скажи, чего ты хочешь.

Она обняла его за шею и прижалась открытым ртом.

– Тебя. Я хочу тебя.

Он взял ее руками за бедра и вошел в нее, заявив права на ее тело; но мятежные мысли Блайт остались ему неведомы.

Она была превосходная актриса: она изгибалась, надтреснутым голосом повторяла его имя. Алан закончил со стоном удовлетворения.

– Алан? – чуть позже прошептала Блайт. Жаловаться она не любила, но он был слишком тяжел.

В ответ ей раздалось только тихое сопение: он спал.

Она собиралась провести здесь ночь. Но, пролежав час без сна, слыша только глубокое дыхание своего жениха да шум прибоя под отвесной скалой, она вылезла из кровати и подобрала разбросанную одежду.

Она оставила ему короткую записку и уехала домой. Одна.

В Теллуриде, штат Колорадо, шел снег. Белые хлопья густо сыпались с ночного неба. Полная луна бросала мерцающий серебряный свет на безмолвную равнину. Слышались только скрип снега под полозьями саней, фырканье лошади да звон колокольчика.

Закутавшись получше в теплый плед, Александра прильнула к мужу, гадая, чем же она заслужила такое благословение судьбы.

– Я так счастлива! – Она улыбалась. Ее лицо, окруженное пушистым мехом горностая, светилось нежной радостью, ее улыбка была сама красота, на густых ресницах алмазами сверкали снежинки.

Патрик улыбнулся.

– А я думал, ты жалеешь, что в Голливуде не было свадьбы.

Это была блестящая идея – сбежать в Аризону. После короткой церемонии они укатили на ее «роллс-ройсе» в Колорадо, чтобы отсрочить натиск журналистов, которого все равно не избежать.

Сейчас, пять дней спустя, Александра радовалась, что они приняли правильное решение. Они слишком любили друг друга, чтобы с кем-то делиться.

– Я жалею только о том, что придется возвращаться, – сказала она. Повлажневшие темные глаза подтвердили эти слова.

– Можем не возвращаться. – Он был совершенно серьезен. – Если ты действительно не хочешь. – Готовность отвернуться от славы и фортуны была одной из причин, почему Александра влюбилась в Патрика. Она никогда еще не встречала мужчину, который любил бы ее, а не ее внешность, ее сексуальную привлекательность или то, что она могла ему дать для карьеры.

– Я знаю, что ты готов к этому. – Александра также знала, что, если он порвет со студией «Ксанаду», Уолтер Стерн заставит Патрика выплатить невообразимую сумму. Этот человек безжалостен. Она ни секунды не сомневалась, что, если когда-нибудь станет ему поперек пути, он не задумываясь раздавит ее, как насекомое.

Плохо уже то, что он знает об их побеге.