Владимир Мухин - Репетитор для Ники [СИ]

Но сейчас такой разговор был как раз кстати. Сейчас такой разговор был очень даже на руку Нике. Ведь небольшой спор с властной женщиной, и по совместительству с собственной матерью, окончательно вернет ее мысли в реальность.

Она, как ни в чем не бывало, начнет новую жизнь, радуясь тому, что его послала. И надеясь на то, что больше, таких как он, в ее жизни не будет. А будет только свобода и покой, которого так сильно ей не хватает. Также ее ждет оптимизм, желание жить, саморазвитие, похудение и все другие аспекты успешной жизни молодой второкурсницы из хорошей семьи.

Мама Вероники была больше похожа на содержательницу крупного борделя, чем на сотрудницу областной администрации, которой по факту являлась.

Она часто курила, использовала яркий макияж и довольно обтягивающую деловую одежду. А ее маленький нос и тонкие скулы лица делали из женщины настоящую акулу, которая могла откусить все что угодно и кому угодно.

Высокая, подтянутая, с безупречной укладкой. Эта женщина давала фору своей невзрачной дочери. И лишь небольшие морщинки выдавали ее реальный возраст.

Особенно это было заметно сейчас, когда она строила недовольную гримасу, будто пародируя шарпея. При этом ее взгляд твердой распоркой упирался в Нику, сидящую напротив и пытающуюся спокойно ужинать.

На кухне все было более чем безукоризненно. Посуда подходила под интерьер. Интерьер подходил под полы и стены. Стены и полы подходили под окна.

А Вероника не подходила ни подо что. Иногда ей казалось, что она чужеродный элемент в этом двухэтажном коттедже, который почему-то стал ее домом.

Конечно, если бы она проживала в тараканно-коммунальной хрущевке, то ей бы так точно не казалось. Но сейчас ее угнетала и мучила эта пустота и роскошь.

Поэтому даже за ужином с собственной матерью Викторией Павловной, девушке было крайне не по себе.

И почему Виктория Павловна каждый день возвращается домой? Вон ее отец — доктор экономических наук, вечно находится в своих командировках, постоянно уезжая на различного рода мероприятия, которые, по его мнению, точно должны спасти ситуацию в стране.

Хотя, по факту, все эти сборы, о которых часто трубят в СМИ — лишь повод в очередной раз перелить из пустого в порожнее, посмотреть новые города, как следует напиться в новых городах, и, если есть возможность, то снять кого-то из женского пола на одну ночь.

— Ну что ж. Как прошел твой день? Или как там принято обычно говорить? — Пытаясь улыбнуться, заявила Виктория Павловна.

— Хорошо. На парах была. Гуляла.

— Ты пришла позже меня, с таким видом, будто тебя переехал трамвай. И это, по-твоему, гуляла?

— Ой, да пустяки. Просто меня изнасиловала местная футбольная команда, мамочка, — наигранно улыбаясь, съязвила Ника.

— Я думаю, что футбольные команды мало кого насилуют. Особенно таких недалеких и легкомысленных девочек, как ты, — отчеканила Виктория Павловна, пригубив немного кофе.

— Ах, вот как. То есть я такая плохая, что меня даже изнасиловать нельзя? Ну, очень приятно. Мама!!

— А чего ты вообще хочешь, Ника? Чтобы я хвалила тебя за то, что ты меня позоришь?

Ника вопросительно уставилась на мать, не понимая, о чем идет речь. Она уже успела, как следует поспорить со своим самым близким родственником по телефону.

Но, кажется, что ужин должен был стать «продолжением банкета». И, как ни странно, Нику это даже в чем-то забавляло. Ведь должна же она, в конце концов, отстаивать свое мнение? Или ей всегда необходимо «закрывать тему» и вести себя так, будто ничего не было?

— Нет. Ты так смотришь, будто это я виновата. Ты посмотри на себя вообще! Наша семья не самая бедная. И мы можем позволить одеть тебя, как королеву. Но ты цепляешь на себя какие-то лохмотья. Мы устроили тебя в престижный ВУЗ, чтобы дать тебе высшее образование. Но ты даже не пытаешься учиться. Нет. Я не говорю даже про красный диплом. Ты и на твердое «хорошо» не тянешь. И вообще, мы можем выдать тебя за самого престижного жениха в городе. Но ты находишь черте кого, потом бросаешь черте кого. А потом еще и страдаешь из-за черте кого. Неужели мне все это должно нравиться? Или как ты считаешь, дочь??

Вероника почувствовала себя зрительницей концерта «Старые песни о главном». Но сегодня почему-то ей не хотелось «сглатывать». Возможно, пережитое в парке дало ей какие-то силы? А возможно, ее все просто достало…

— Мама, а ты не могла задуматься хотя бы на секунду, что у меня (чисто в теории) может быть ещё и своя жизнь? — Стараясь говорить как можно холоднее, процедила Ника. — Твоя вся одежда — это тряпки для полуголых обезьян. А ВУЗ…. Да. Он престижный. Но вот хотела ли я туда поступать, вот в чем вопрос? А насчет твоих «престижных мальчиков» я одно скажу, среди них каждый первый либо гей, либо позёр, либо то и другое вместе! Поэтому я лучше уж побуду черте с кем. А точнее сказать, пока побуду ни с кем. Потому что меня достало, что меня все достают. Извини за тавтологию, мама! Но это реально уже перебор. И я хочу просто спокойствия. Мне можно немного спокойствия или как?

— Да в том то и дело, Ника-девочка моя! Что тебе все что угодно можно! Тебе можно пирожное, тебе можно мороженое, тебе можно героин, если захочешь. У тебя с самого детства золотой градусник в одном месте! От тебя требуется просто не вести себя, как идиотка, не выглядеть, как идиотка и не учиться как идиотка. Разве это высокая плата за все наши затраты?

Ника почувствовала, что к ее глазам подступают слезы. И если она перейдет на крик, то определённо расплачется. А это позволит хищной матери снова одержать чистую победу.

— Мне, между прочим, почти двадцать лет! А ты разговариваешь со мной, будто я в младших классах. Я не просила вставлять мне… этот ваш градусник из золота. Я не просила себя рожать, содержать и учить. Я вообще хотела стать дизайнером. И вижу, что это черта с два сбудется. Еще больше я хотела, чтобы от меня все отстали. А это вообще несбыточная мечта. Неужели у тебя мало дел на работе, мам, что ты успеваешь еще и надо мной издеваться каждый вечер!

При последних словах Вероника бросила на пол маленькую серебряную ложку, что означало протест высочайшего уровня.

Мать девушки, как ни в чем, ни бывало, откусила немного своего диетического (по крайне мере ей так говорил доставщик еды) пирожного. Затем она снова отпила кофе и с сожалением вздохнула по поводу того, что в ее доме нельзя курить.

Точнее курить то, может и можно, но проявлять свою несдержанность при дочери, доставая сигареты прямо за столом — это ниже ее достоинства.

Прокрутив в голове такую не хитрую мысль, Виктория Павловна заявила:

— Высшее образование — это фундамент жизни. Вот отучишься и будешь хоть стриптизёршей на палке. И тогда, может быть, поумнеешь и на мать орать перестанешь. Вообще, давай не будем больше об этом. И так голова раскалывается. Ешь, давай, набирайся калорий…. И готовься к завтрашнему рабочему дню.