Анна Мичи - Сто оттенков босса

У него было очень беззащитное лицо. Как будто не он сейчас брал меня, а я владела им, безгранично и полностью. Как будто только от меня зависело, казнить или миловать. Он неотрывно смотрел на меня, опираясь на руки, и в его глазах горело такое неудержимое желание, что по телу прокатилась сладкая дрожь.

Мне льстило его желание, то, что ему сносит крышу так же, как мне, что он хочет меня так же сильно. Что так же зависим от меня, как я от него. Сводило с ума то, как он выдыхает воздух сквозь стиснутые зубы, как пытается удержаться, не соскользнуть с грани, доставить удовольствие сначала мне. Как гладит меня яростным жадным взглядом, как нетерпеливо целует, забыв о нежности, как мнёт грудь, ласкает соски, вырывая из меня невольные стоны. Нас словно захватило первобытное безумие, и мы стремились навстречу друг другу в этой древней пляске, соприкасались губами, стукались зубами в желании почувствовать сильнее, ближе, ярче.

Не знаю, кто не выдержал первым, но накатившая волна смела меня, окунула в невыразимое наслаждение, и я, кажется, даже застонала вслух. Во всяком случае, когда я пришла в себя, мир по-прежнему, как ни странно, оставался целым, а Константин Олегович, всё ещё нависая надо мной, смотрел на меня с немного усталой, но чрезвычайно довольной улыбкой.

– Согрелась? – спросил он.

Не то слово. Сгорела и расплавилась.

Я ничего не ответила, но ему и не требовался ответ. Константин поднялся с дивана:

– Чай совсем остыл. Я разогрею, – и скрылся в глубине кабинета.

Я тоже поднялась и села. Накрыла ладонями горящие щёки. Вот это и случилось. Совершенно незапланированно, с бухты-барахты, на одном лишь диком притяжении. А что теперь?

Я опасливо глянула на приоткрытую дверь кабинета.

Вдруг для Кости это только случайная интрижка? Вдруг он специально ушёл, давая мне возможность собраться и тихо сбежать, вдруг он хочет именно этого? Чтобы всё было красиво: внезапная страсть, вспышка и такое же быстрое исчезновение.

Моя нагота теперь казалась неуместной. Я потянулась к спортивным штанам. Торопливо натянула их и зашарила рукой под пледом в поисках спортивной кофты.

Нашла, накинула на плечи, быстро застегнула. Воровато двинулась к двери.

Голос Константина настиг меня на самом пороге:

– Планируешь бегство?

Я, не оборачиваясь, кивнула. Услышала быстрые тяжёлые шаги, звяканье чашки о столик – и в следующий миг меня подхватили сильные руки.

– Даже не мечтай. Не отпущу. И никому не отдам. Ну вот что ты опять себе придумала?

С души словно свалился камень. Я уткнулась носом в горячее плечо и пробормотала:

– Людей нельзя присваивать. Это противозаконно.

А уже в следующее мгновение я приземлилась ягодицами на офисный стол, а штаны заскользили по телу вниз.

– Ну согласись, она была не права и поступила с тобой отвратительно! – он говорил почти вкрадчиво. Змей-искуситель, да и только. – И должна понести наказание.

Я молчала и смотрела с сомнением. Нет, я была согласна на все сто! И с виной, и с наказанием. Но вот объединяться по этому поводу с боссом против родной сестры… Эта мысль была мне как-то не очень.

– И ведь ради чего! Да я запросто отпустил бы ее… если бы, конечно, она просила отпуск за свой счёт.

Ах он змей-искуситель! Когда Костик уговаривает – устоять совершенно невозможно. Особенно если он прав. Положа руку на сердце, Аринка поступила со мной, прямо скажем, некрасиво. Нет, конечно, в результате всё сложилось просто здорово, и я не в обиде. Но ведь вместо Константина Олеговича её боссом мог быть какой-нибудь совершенно несимпатичный мне негодяй. Что если бы массажа от меня потребовал не он, а кто-то другой?

– И мне, между прочим, тоже есть чем быть недовольным, – продолжал он. – Привести в святая святых, в сердце компании, в мой кабинет постороннего человека! А вдруг бы ты была промышленной шпионкой!

Ну тут он уже загнул.

– Но она точно знала, что я не шпионка!

– Это еще откуда? – не хотел сдаваться он. – Шпионки, они знаешь, как хорошо маскируются!

– Понятия не имею, – честно сказала я.

– Жду твоего вердикта!

Он скрестил руки на груди, словно и вправду приготовился ждать. Серые глаза хитро блестели, рукава футболки натянулись на крепких плечах.

Я подумала с несколько секунд (которые провела вовсе не бессовестно пялясь на Костика), а потом громко объявила:

– Виновна! – и стукнула скалкой по столу для убедительности.

Над столом взметнулось белое облачко муки.

– И кстати… – Костя проводил его взглядом и, словно вспомнив что-то не слишком важное, сказал: – Может быть, не нужно пирожков по рецепту Галины Ивановны? Давай мы всё это быстренько уберем и сходим в ресторан?

– Ты мне не доверяешь? Вкусно же получится!

– Окей, уговорила. Ради тебя я готов рисковать здоровьем и самой жизнью. Развлекайся. И не волнуйся, медицина сейчас шагнула далеко вперед. Меня наверняка спасут.

Вот же гад!

Следующее облачко муки летело уже прицельно – в него. Не долетело, Костик коварно увернулся, зачерпнул ладонью горсть теста, задрал мне футболку и щедро размазал тесто по животу. Я застыла, вытаращив глаза, чувствуя, как мокрое холодное нечто сползает по коже. А этот гад, этот невозможный, достойный худшей кары негодяй только смеялся в голос, ухватившись за живот. Смотрел на меня, на моё лицо, на грязную футболку – и снова покатывался с хохоту.

Ну нет, это ему даром не пройдёт!

Я сузила глаза, сунула обе руки в миску и зачерпнула сколько влезло. Двинулась к Косте с намерением жестоко отомстить, но он отпрянул и попытался схватить меня за запястья. Очень зря, тесто вместо того, чтобы спокойно лежать в ладонях, сорвалось и впечаталось в футболку моего драгоценного.

– Негодяйка! Преступница! – патетично взвыл Костик. – Ну, заяц, погоди!

Я с хохотом бросилась убегать, стараясь ничего не заляпать грязными от теста руками. Не преуспела, Костик нагнал меня, обхватил за талию и приподнял, хотя я изо всех сил дрыгала ногами, пытаясь освободиться. Сзади что-то зазвенело, кажется, миска с остатками теста. А потом в воздух поднялось мощное белое облако. О, а это мука.

Тем временем Костик посадил меня на подоконник и прижал спиной к стеклу.

– Ой-ой-ой, – я обернулась через плечо. Всё-таки сидеть на подоконнике на четырнадцатом этаже – это немного слишком. Потом повернулась, и смех застыл на губах, потому что Костя нагнулся и накрыл их жарким поцелуем.

Некоторое время мы, забыв обо всём, целовались, пока я не сообразила, что ерошу волосы Костика грязными руками, а он увлечённо прижимает меня к не менее грязной футболке.

Сообразила – и тут же об этом забыла. Подумаешь, двое вымазаны с ног до головы в муке и тесте – да и вся кухня ничем не лучше. Разве ж это имеет значение, когда губы горят от поцелуев, а томительное желание наполняет тело. Я обхватила Костика за талию ногами, он прижался ко мне, сзади спину холодила поверхность окна, спереди, сквозь наши мокрые грязные футболки, чувствовался обжигающий жар чужой кожи. А между ног нарастал другой жар, смешивающийся с ощущением кое-чего очень твёрдого и явно намекающего.