Мишель Дуглас - Роман на ее условиях [litres]

– Почему ты вздохнула? – неожиданно спросил он и вскинул на нее красивые карие глаза оттенка корицы и имбирного пива, с длинными темными ресницами. – Ты должна отдыхать, наслаждаясь на этом частном пляже солнцем, морем и своей книгой.

– Я так и делаю.

Финн перевернулся на бок.

– Врешь!

Одра пожала плечами и подавила зевок.

– Просто у меня была бессонная ночь.

– Когда работаешь так усердно, как ты, бывает непросто переключиться на отдых.

– Старые привычки, – пробормотала она, стянула футболку через голову и обвязала саронг вокруг талии, чувствуя себя почти обнаженной в своем скромном купальнике, хотя до этого не раз бывала вместе с Финном на пляже. – Не хочу обгореть на солнце, – на ходу придумала Одра объяснение и добавила, взглянув на Финна: – Ты был выведен из строя в течение нескольких месяцев, и все же загар у тебя лучше, чем у меня.

– Да, но из-за травм я был вынужден проводить много времени на террасе своей квартиры на Французской Ривьере, так что загореть мне было совсем не сложно.

Одним плавным движением она поднялась.

– Пойду окунусь.

Когда Финн тоже встал, взгляд Одры скользнул по шраму на его животе, оставшемуся после удаления селезенки.

– Еще болит?

Он покачал головой.

– После операции боль довольно скоро прошла. – Финн подмигнул. – Хотел бы я сказать то же самое о сломанных ребрах.

Она фыркнула от смеха, скинула саронг и направилась к воде.

Финн был благодарен Одре за то, что она не стала задавать дополнительные вопросы о его падении с трамплина. Негативные последствия этого несчастного случая все еще продолжали преследовать Финна, и он не знал, как долго еще сможет с ними мириться.

Он опять ощутил холодный страх – такой же, как тот, что охватил его спустя несколько мгновений после падения, когда лыжи полетели в одну сторону, а сам Финн – в другую, понимая, что сильно искалечился. В тот момент он вдруг ясно осознал, что может погибнуть, и всем своим существом запротестовал против такого исхода.

Финн не хотел умирать. Ему еще столько хотелось успеть сделать. Если бы он был способен говорить сразу после падения, то попросил бы хлопочущих над ним медиков спасти его. Но у него не хватило на это сил, а вскоре он потерял сознание.

Когда Финн пришел в себя после операции, он ощутил неописуемое облегчение и благодарность. Теперь, когда он почти полностью выздоровел, уже не получалось вспомнить, по какой причине ему казалось настолько важным выжить. Более того, куда-то исчезла прежняя тяга к опасным видам спорта. Неужели он утратил смелость и хладнокровие? Вряд ли. Дело не в боязни. Просто он…

Одра отвлекла Финна от размышлений, плеснув ему в лицо водой.

– Эй, я бы не упомянула про шрам, если бы знала, что ты из-за этого так помрачнеешь. Не беспокойся. Уверена, что женщины продолжат падать к твоим ногам с той же регулярностью. Шрам, вероятно, добавит тебе загадочности.

Неужели Одра решила, что этот шрам тревожит его из-за тщеславия?

Она рассмеялась над его выражением лица.

– Ты мне за это заплатишь! – пообещал Финн и тоже плеснул в Одру водой.

Они устроили настоящий бой, вымокнув в результате с головы до ног. В конце концов Финн поднял Одру и бросил в море. Она рассмеялась и обозвала его хулиганом.

– Давай наперегонки до буйков, – предложил он. – Я тебя обставлю.

– Ни за что! – Одра с бессознательной чувственностью провела ладонью по поверхности воды, отчего у Финна все внутри сжалось. – Если ты не забыл, в сегодняшнем нашем расписании нет активных видов отдыха.

– Ну, погоди до завтра!

Одра вздернула нос.

– Пожалуйста, не беспокой меня, пока я наслаждаюсь моментом.

Засмеявшись, Финн повернулся и поплыл к бую. Никуда не торопясь и наслаждаясь тем, как его тело скользит по воде, он сделал пять кругов туда и обратно, а затем почувствовал тупую боль в левой руке.

Финн кинул взгляд на Одру. Та расслабленно плыла на спине, глядя в небо. Во время их водного поединка она смеялась и визжала, как девчонка, однако, едва ее короткий отпуск закончится, напряжение наверняка снова обрушится на нее. Потому что Одра не делала то, что доставляло ей радость, не жила той жизнью, которой должна была бы жить. Когда она разучилась расслабляться? Финн знал Одру с двенадцати лет – с тех пор, как начал проводить большую часть рождественских каникул в гостях у семьи Рассел. Одра росла милым, любознательным, мечтательным ребенком. Когда она потеряла умение радоваться жизни? Во время учебы в старших классах школы? В университете? Или когда умерла ее мать?

Карен Рассел скончалась внезапно от аневризмы головного мозга десять лет назад. Это подкосило всю семью. Одре тогда было всего семнадцать, в семейной компании она возглавила отдел, занимающийся благотворительными проектами, превратилась в трудоголика. Похоже, в своем горе она отвернулась от того, что дарило ей радость. Неужели это вошло у нее в привычку?

Финн не знал, как затронуть эту тему. Одра не любила вмешательства в свою личную жизнь и могла отреагировать довольно резко. Скорее всего, в ответ она посоветует ему заняться своими делами.

Финн подплыл к ней, остановился в паре футов и произнес:

– Бу!

Он не выкрикнул это слово, просто сказал его нормальным тоном, но Одра вздрогнула всем телом и обернула к Финну побледневшее лицо.

– Черт возьми, Одра, я не хотел напугать тебя до смерти!

Раньше она не была такой пугливой. Почему она так изменилась?

– Хорошо, что я не схватил тебя за талию и не утянул под воду, как сначала собирался сделать, – сказал Финн, чтобы превратить все в шутку.

Но Одра побледнела еще сильнее, если это вообще было возможно, нырнула, а через мгновение вынырнула и убрала волосы с лица.

– Возьму на заметку, – ответила она с удивительным самообладанием, хотя ее руки заметно дрожали. – Нельзя заниматься медитацией в море, если рядом Финн.

Одра неспешно поплыла к берегу.

– Сколько кругов ты сделал?

– Всего парочку.

– Как твоя рука?

У Финна вертелось на языке: «Отлично. И может, забудем уже о том, что со мной случилось?» Но он сдержался, вместо этого признавшись:

– Рука удручающе ослабла.

Взгляд Одры смягчился.

– Ты вернешь свою физическую форму. Только не усердствуй чересчур в первые дни.

Выйдя из воды, Финн вытерся полотенцем и потянулся к сумке-холодильнику.

– Я проголодался.

Он бросил Одре персик, который та поймала, и откусил кусок от другого. Его ароматная, сочная мякоть показались Финну вкуснее всего, что он ел за последние восемь недель. Финн застонал от удовольствия, зажмурившись. Когда он снова открыл глаза, то обнаружил, что Одра смотрит на него так, будто никогда раньше не видела, словно женщина, внимательно разглядывающая незнакомого мужчину.