Кейт Хьюит - Вознагражденная любовь [litres]

– Ты говорил мне это десять лет назад, – прошетала она.

Палец Алекоса скользнул по ее раскрытым губам.

– Я помню. Тогда ты тоже была восхитительна, но сейчас ты еще лучше. И я хочу тебя больше, чем тогда.

Иоланта неуверенно засмеялась.

– Алекос, это невозможно…

– Почему невозможно?

– Потому что слишком быстро, – пробормотала она, с трудом подбирая слова. – Всего несколько часов назад мы говорили о том, что должны научиться доверять друг другу. А сейчас ты уже решил, что хочешь со мной спать?

– А ты этого не хочешь? – возразил Алекос охрипшим от страсти голосом.

– Хочу, – с дрожью призналась Иоланта. – Конечно, хочу. Но, ради всего святого, я знаю, что это плохая идея. – Сделав над собой усилие, она отступила. – Мы не должны торопить события, Алекос. Ради меня и ради Нико. Я не могу.

Глаза Алекоса сверкнули, он сжал губы.

– Иоланта, я не причиню тебе зла.

Как же ей хотелось шагнуть к Алекосу и позволить ему вознести их обоих в небеса, как это было десять лет назад. Однако воспоминание о том, какое одиночество ждало ее потом, удержало Иоланту.

– Когда мы поженимся, – резко произнес Алекос, – я жду, что ты разделишь со мной постель.

– Когда поженимся? – Волна желания начала спадать. – Ты очень самоуверен, Алекос. Я думала, мы приехали сюда, чтобы лучше узнать друг друга. Помочь друг другу понять, можем ли мы пожениться.

– Нет, – без колебания возразил он. – Это должно помочь нам узнать друг друга, потому что мы собираемся пожениться. Я уже говорил тебе, Иоланта. Я не собираюсь вести переговоры.

Иоланта слишком устала, чтобы доказывать свою правоту.

– Я не намерена спорить с тобой по этому поводу, – с достоинством произнесла она. – Достаточно сказать, что мы живем не в Средние века, и ты не можешь против воли тащить меня к алтарю.

На щеке Алекоса дернулась жилка.

– Я и не собирался этого делать. Но мне казалось, мы договорились, что так лучше для Нико.

– Это еще предстоит выяснить. А сейчас я иду спать. Одна, – добавила она, на случай если у него еще оставались сомнения. Глаза Алекоса сверкнули гневом, он резко кивнул ей в ответ. – Благодарю за прекрасный ужин. И за все остальное. За то, что мы здесь… – Она обвела жестом окрестности, желая вернуть хоть немного того ощущения близости, которого им удалось достичь. – Алекос, просто дай мне немного времени.

– Мне кажется, я именно это и делаю.

Иоланта вздохнула и вышла.

Алекос не мог уснуть. Он лежал на своей огромной кровати и, подложив руки под голову, размышлял.

Вечер закончился совсем не так, как он хотел. Обнимая Иоланту, он чувствовал, с какой готовностью она прильнула к нему. В тот момент она хотела его, хотела, чтобы он дал ей покой и удовлетворение.

Да, ему хотелось уложить ее в свою постель, но дело было не только в этом, к своему удивлению, Алекос обнаружил, что ему нравится с ней говорить. Его восхищала сила ее характера, который она воспитала в себе за десять лет несчастливого брака.

Кроме того, Алекос ревновал Иоланту к Лукасу, потому что тому досталась не только Иоланта, но и его сын, а они оба должны были принадлежать ему, Алекосу.

Но будь он добрее к Иоланте в тот день, когда она пришла к нему, они, возможно, договорились бы. Они могли пожениться. Но только если бы Талос Петракис разрешил Иоланте выйти за него.

Алекос почувствовал неприятное стеснение в груди. Он слышал печаль в голосе Иоланты, когда она говорила об отце, и это мешало ему сказать ей всю правду о Петракисе. Но если он не скажет, Иоланта не сможет понять, что им двигало.

Впрочем, возможно, ей и не надо этого понимать. Алекос разделял свои деловые интересы и личную жизнь, и с «Петра инновейшн» будет покончено в любом случае. Его сын унаследует его фирму, ту, которую Алекос создал своими руками, которой дал свое имя. Он не позволит Талосу Петракису, пусть даже из могилы, украсть у него что-нибудь еще.

С тяжелым усталым вздохом Алекос закрыл глаза и попытался уснуть.

Он уже погружался в сон, когда тишину разорвал громкий крик. Алекос сел на кровати. Жуткий крик повторился снова, еще резче и громче. Алекос вскочил, схватил пижамные штаны и, быстро натянув их, выбежал в коридор.

Крик доносился из комнаты Нико, и, подбежав ближе, он услышал успокаивающее бормотание Иоланты. По спине Алекоса побежали мурашки, потому что крики не прекращались и не утихали.

Он осторожно открыл дверь и, заглянув внутрь, увидел в свете луны две фигуры: Нико, сидевший на кровати с перекошенным от ужаса лицом, и рядом с ним Иоланта. Она пыталась успокоить сына.

– Что?.. – начал Алекос, но она повернулась к нему и, приложив палец к губам, взглядом велела молчать.

Было очевидно, что ситуация была для Иоланты не новой, и это встревожило Алекоса еще больше.

Ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем Нико стал успокаиваться. Он смотрел, как Иоланта помогла сыну снова лечь, а потом, укрыв его одеялом, кончиками пальцев убрала его волосы со лба. Она на секунду закрыла глаза, и на ее губах появилась печальная улыбка.

Нико прерывисто вздохнул и стал засыпать. Иоланта еще немного посидела на краешке его кровати. Ее плечи поникли, словно под тяжестью бремени, которое было ей слишком хорошо знакомо. Потом она выпрямилась, подняла голову и подошла к Алекосу.

– Он уснул, – прошептала она, проходя мимо него.

– Что его так напугало? – тихо спросил Алекос.

– Страшный сон. Он даже не до конца проснулся. На самом деле его почти бесполезно успокаивать, приходится просто ждать, когда это пройдет.

– Страшный сон? И как часто Нико их видит?

– В последнее время он стал видеть их реже, – ответила Иоланта. Ее голос дрогнул. – Пока не умер Лукас. С тех пор они снова участились.

– Но мне казалось, Лукас не слишком много общался с ним. Нико тоскует по нему?

– Я не знаю. Возможно, сказываются просто перемены в жизни. Нико всегда плохо переносит их.

Алекос кивнул, пытаясь переварить то, что она сказала. Ему отчаянно хотелось все изменить.

– Ужасно слышать, когда он так кричит.

– Я понимаю. У меня разрывается сердце, хотя, думаю, я к этому привыкла. – Иоланта подняла на него глаза. – Должно быть, для тебя это тяжело. Извини.

То, что эта женщина, которая так много вынесла из-за его поступка, теперь успокаивала его, ставило Алекоса в тупик. Сила Иоланты, достоинство, с которым она держалась, подавляли его. Ему хотелось успокоить ее, а на деле она успокаивала его.

– Иоланта… – начал он, но голос его прервался.

Он не находил слов для выражения чувств, которые на него нахлынули, и уже одно это испугало Алекоса настолько, что он онемел. Иоланта, видимо, заметила что-то по его глазам, потому что ее губы раскрылись. Он потянулся к ней и обнял ее за плечи. Снова держать Иоланту в объятиях казалось ему таким естественным, таким правильным. Он наклонился и припал к ее губам своим ртом.