Светла Литвин - В капкане (СИ)

Когда Платов съехал с трассы к обычному дачному поселку, Влад совсем отстал от него, упустив его из вида специально. Прокатиться по всему поселку и обнаружить приметную тундру у нужного дома не составило ему труда. Завидев вдалеке эту машину у участка с кирпичным домиком, из трубы которого к небу тянулся серый дымок, Влад тут же остановил свою машину. Добежав по дороге вдоль трех участков, он оказался перед окном домика и увидел Женю.

— Живая! — расплываясь в улыбке как дурачок, констатировал Влад и тут же прикрыл ладонью рот.

А они его не увидели. Женя активно рылась в пакете из пекарни, что вытаскивала и ее личико было озарено счастьем. Рыжий, как про себя его называл Влад, уносился из комнаты куда-то и возвращался обратно, то с чашками, то с тарелками. Они о чем-то весело разговаривали, но сквозь пластиковые окна, Владу не было слышно, о чем.

Когда рыжий припер в комнату и водрузил на круглый стол, большой, пузатый чайник, они оба уселись за него. Он разлил горячий чай по чашкам. Женя такая уютная в сером толсто вязанном, явно мужском свите, с высоким горлом и двумя косицами, впивалась в огромный кусок свежего пирога и о чем-то задорно беседовала с Платовым. Они смеялись. А когда Женя, бросила в Платова сушкой Влад и без того закусивший собственную ладонь до боли, не выдержал и рванул обратно к своей машине.

Глава двадцатая.

Все ночи, Женя плохо спала. При Платове она еще держалась, а вот когда оставалась в доме одна, на нее накатывала тоска. Все два месяца, с каждым днем все больше, она хотела расплакаться, но не могла. Лишь глаза жгло, и голова начинала болеть.

Все тревоги, что роились словно пчелы в ее душе, щекотя изнутри своими мерзкими крылышками, отступали лишь когда за окном показывалась знакомая тундра.

Женя ждала Платова не только потому что перед ним нужно было держать лицо, и она хорошо это делала, она ждала еще и вестей. Время шло, но ничего не происходило. Все ниточки что Женя оставила для Влада, потому что не могла сказать ему правду, остались им незамеченные.

Но она не хотела верить в то, что он не обратил на них внимания, не стал докапываться до истины. Не обратил внимания на то, что Платов так и остался никем, не тронут, хотя Влад точно знал, что компромат на него имелся.

Прошла еще неделя после того, как Влад стоял под окнами дачного домика и разглядывал Женю. Она опять плохо спала, отгоняя дурные мысли о том, что ошиблась. Заснувшую почти под утро, ее разбудил визг тормозов. Она еще не успела встать с постели, а в дом ворвался Платов.

— Что случилось? — когда Женя вышла из спальни, укутавшись в одеяло, Анатолий жадно пил из кувшина воду.

— Он все продает. — давясь произнес он.

— Все продает? — переспросила Женя, садясь в кресло, чувствуя, как кружиться совсем дурная голова.

— Все твое. — Платов поставил кувшин на стол и опустился перед Женей.

— Хватит ждать Женя. Он ничего не понял. — Анатолий взглянул на нее, пугаясь ее спокойного лица.

Она молчала. Не потому, что не знала, что сказать, замерла и боялась даже дышать, от того, как сильно скрутило низ живота. Там, под пледом она положила ладонь на живот что встал твердым шариком.

— О ребенке подумай. Тебе обследоваться надо, а не тут сидеть. — Анатолий говорил то, о чем Женя уже давно и не раз думала.

— Ты прав. Я…пойду…мне полежать нужно. — Женя резко встала несмотря на то, что все ей давалось с трудом.

Анатолий помог лечь ей в постель, налил ей чая.

— Ты постарайся поспать. Я заберу тебя, как только билет куплю. — Платов поцеловал Женю в макушку, чего она даже не заметила и нехотя вышел из дома.

Он любил ее несмотря ни на что. Пусть его любовь и потерпела большие изменения за последние месяцы, она была ему дорога. И если бы он не должен был молчать и скрывать то, что знает, то ехал бы не за билетом, а прямиком к Владу.

Уже вечером они стояли в аэропорту. Анатолий привез Женю почти к концу регистрации. По паспорту только перед Платовым стояла уже Маргарита, а не Женя. Жгучая брюнетка с ярким макияжем, длинная, прямая челка доставала до пышных ресниц. Шикарная черная шуба из норки доходила до самого начала высокого каблука. В руке у нее была только сумка, большего ей не требовалось.

— Отцу моему адрес передашь. Я сообщу. — Женя говорила спокойно и даже с легкой улыбкой.

— Передам. — Анатолий поражался Жениной выдержке, потому что даже ему было тяжело.

— Спасибо тебе за все! — Женя даже подошла к нему и обняла.

— Жень. Я больше не пустое место для тебя? — он готов был услышать что угодно, но ему необходимо было знать все наверняка.

— Ты мой личный дьявол хранитель. — Женя рассмеялась и взглянув напоследок на рыжего, резко развернулась и пошла к стойке регистрации.

Платов проводил ее взглядом, потом, как договорились дождался от нее сообщения что она уже в салоне самолета и покинул аэропорт. Он ехал, стоял в пробке, потом опять ехал, а перед глазами стояла уже бывшая жена. Лица собственных детей он даже вспомнить не смог. А ведь она его любила и возможно еще любит. На одной из улиц города он остановился и купил в ларьке простые цветы. Именно такие любила Карина. Он помнит.

Женя села в самолет. Он взлетел. Она ревела. Скрывшись в черных волосах, беззвучно открывала рот как рыба, сгорбившись над ладонями, в которые капали слезы. Тушь была хорошая и слезы были прозрачные.

— Девушка вам плохо? — к Жене обратилась стюардесса.

Она взглянула на нее и неожиданно для самой себя закивала. Держать лицо больше не нужно. Она больше не прежняя Женя и вообще уже не Женя.

— Сейчас. Я принесу вам успокоительного. — стюардесса погладила Женю по плечу.

Ей хватило одного взгляда, чтоб понять, тут дела сердечные. Сама ведь не раз так рыдала. Матеря про себя все мужское племя, стюардесса принесла для Жени успокоительный сироп.

— Вот. Выпейте и постарайтесь уснуть. Сон, от всего-лучшее лекарство.

— Я это…Беременным можно? — Женя, запинаясь, кое как могла говорить, но спросила.

— Вот гад! —стюардесса сама испугалась того, что у нее вырвалось и прикрыла рот рукой.

— Гад… — скуля согласилась Женя и не дождавшись ответа на вопрос все-таки выпила коричневый сироп, роняя слезы.

— Можно -можно! — запоздало ответила стюардесса и погладив Женю по плечу, тактично удалилась.

Потом весь полет она приглядывала за ней и даже заставила ее поесть, приведя всего лишь один единственный важный аргумент.

Женя поела. Утерла слезы, без надежд на то, что они последние. И вышла из самолета совсем другим человеком. В совсем другой стране.

Женя поселилась в гостинице. Первым делом отправилась в клинику, потому что так и не обследовалась ни разу. После посещения кабинета ультразвука, два дня ей было плохо по всем фронтам и морально и физически. Она не верила, плакала и никак не могла остановиться.