Хайди Райс - В сетях искушения

«Добро пожаловать в „Инферно“».

Вывеска на монакском казино Данте Аллегри вызвала у меня панику, а блеск огней, придававший фасаду здания восемнадцатого века ка кой-то налет волшебства, в еще большей мере заставил почувствовать себя мошенницей, в дизайнерском платье из секонд-хенда и неудобных туфлях на шпильках, которые мы с сестрой нашли в Интернете.

Сегодня решалась судьба моей семьи, и я молила Бога, чтобы Данте не оказалось на месте.

Готовясь к этому вечеру, я за последний месяц просмотрела сотни снимков Аллегри и прочитала бессчетное количество статей о нем. Он пугал меня как соперника и ужасал как женщину.

Данте, выросший в трущобах Неаполя и создавший миллиардную империю казино в Европе и Штатах, славился своей безжалостностью. Если мне придется играть против него, и он вычислит метод, который я разработала, пощады ждать нечего.

Морской бриз, донесшийся из гавани, находившейся неподалеку от казино, взметнул локоны, выбившиеся из моей прически, над которой несколько часов трудилась сестра, пытаясь укротить мои непослушные кудри. Я поежилась, но потом, решительно приподняв подол платья, начала подниматься по мраморным ступенькам, ведущим к главному входу в казино, стараясь держать спину как можно ровнее.

В отделанном драгоценными камнями клатче на моем запястье покоился переводной вексель на миллион долларов, выписанный ростовщиком моего зятя и весивший, как мне казалось, несколько тонн.

«Мисс Труве, вы хотите отыграться, и это ваш выбор, но завтра утром я приду за деньгами, при любом раскладе».

Я вспомнила слова Брута Северина, вышибалы Карсони, и меня снова бросило в дрожь.

Это был мой последний шанс освободить нашу семью от угроз и запугиваний; вместе с тем существовала вероятность лишиться не только своего дома, но и достоинства и самоуважения, которые и так достаточно потрепали после того, как муж моей сестры Джуд, Джейсон, проиграл целое состояние за рулеткой в казино Аллегри.

Так что сегодня вечером у меня не было права на ошибку.

Я подошла к охране, стоявшей у входа, и предъявила им поддельный пропуск, за который пришлось заплатить одному из людей Карсони. Я молилась про себя, чтобы никто ничего не заметил, но, когда меня пропустили в казино, мой страх никуда не делся.

Вдруг мой метод не сработает? У меня не было достаточно времени и возможности, чтобы опробовать его, как следует, выступая против игроков уровня Аллегри. Откуда мне знать, что он выдержит проверку? Ради всего святого, я славилась своими талантами в математике, а не игрой в покер.

В случае неудачи я не только лишусь семейного поместья, но и буду должна Карсони еще один миллион, который не смогу вернуть. Ведь выручка от продажи недвижимости, которую мы с сестрой уже заложили, продав почти все драгоценные вещи и большую часть мебели, покроет только небольшой процент суммы долга, выставленного нам Карсони после исчезновения Джейсона.

Господи, только бы Аллегри не оказалось на месте.

— Добро пожаловать в «Инферно», мисс Спенсер, — встретил меня у входа менеджер казино. — Меня зовут Джозеф Доннелли. Вы в нашем списке игроков на сегодняшний вечер. — Мужчина окинул меня пристальным взглядом. Судя по всему, он не привык видеть на эксклюзивном еженедельном турнире по покеру игроков моего возраста и пола. — Все правильно?

Я сдержанно кивнула, стараясь вести себя как титулованная особа, коей никогда не являлась, хотя моей прабабкой была французская герцогиня.

— Я слышала, здесь проходят самые увлекательные игры, и надеялась, что Аллегри составит мне компанию, — соврала я, притворяясь избалованной богатенькой девочкой. Если мать чему-то и научила меня перед смертью, так это тому, как выглядеть уверенной в себе, когда чувствуешь совершенно обратное.

«Крошка моя, внешний вид — это все. Если им покажется, что ты одна из них, ты победишь».

Я ожидала услышать, что полученная мной информация подтвердится, и владелец казино проводит сегодняшний вечер в Ницце в обществе своей новой подружки.

— Данте здесь. Уверен, он с радостью примет ваш вызов.

Мне стало дурно, когда я услышала ответ Доннелли, но я притворно улыбнулась и последовала за ним в кассу, чтобы обменять на фишки сумму денег, которую одолжила под две тысячи процентов. Я мысленно прокручивала в голове все возможные варианты. Может, еще не поздно уйти? Придумать какой-нибудь предлог? Притвориться, что мне стало плохо? Что не было ложью, потому что в моем желудке бурлило, как в штормовую погоду на море.

Аллегри считался одним из лучших игроков в мире. Он мог не только выиграть у меня, но также вычислить мой метод и закрыть для меня двери в казино с хорошей репутацией. И тогда я точно не смогу вылезти из долговой ямы, в которую нас бросил Джейсон.

— Джо, Маттео сказал, что все игроки на месте, — послышался звучный мужской голос у меня за спиной.

Я резко развернулась и оказалась лицом к лицу с человеком, который не шел у меня из головы на протяжении целого месяца. С тех самых пор, как я начала разрабатывать метод, с помощью которого собиралась освободить свою семью от долгов.

В жизни Аллегри оказался еще выше, шире в плечах и еще привлекательнее, чем на снимках, которые я видела в журналах и в Интернете. Я знала, что ему всего тридцать лет, но жесткие черты лица и несгибаемая сила мышц и мускулов, с трудом вмещавшихся в дорогущий смокинг, четко указывали на то, что мягкость и неопытность юности — если только он когда-нибудь был юным или мягким — покинули его давным-давно. От этого человека исходили мощь и уверенность, а также пугающее высокомерие. Хотя нет, не высокомерие. Потому что оно подразумевало необоснованное чувство превосходства, тогда как Данте на самом деле превосходил многих. Он прекрасно знал свои возможности и готов был воспользоваться ими с абсолютной безжалостностью.

Его ярко-синие глаза задержались на моем лице, и его бровь немного поползла вверх, но потом этот крошечный холмик исчез так же быстро, как появился. Аллегри окинул меня быстрым взглядом с головы до ног, и мне показалось, что ткань моего платья стала абсолютно прозрачной и в то же время оно превратилось в чугун, который сдавливал мои ребра подобно средневековому орудию пыток.

Только этот пристальный взгляд вызывал не отвращение, какое я испытывала, имея дело с Карсони и его людьми, а что-то более обескураживающее. Он доставлял удовольствие и в то же время причинял боль. Я была потрясена такой реакцией, потому что, казалось, не могла контролировать ее. Мои бедра задрожали, а грудь набухла, закованная в тесный лиф вечернего платья. Мне стоило титанических усилий удерживать дыхание ровным.