Сьюзен Мейер - Романтическая авантюра

Тем не менее все ночи Джинни проводила в его постели. Не говорила ни слова, не пыталась соблазнить. Просто укладывалась рядом, утыкалась головой в плечо, клала руку ему на грудь и сладко засыпала. Доминик, вынужденный обижать безразличием мать своего будущего наследника, не противился этому ритуалу, не мог отказать Джинни в том утешении, к которому она считала нужным прибегать.

Но однажды ночью, когда Джинни готовилась отойти ко сну, прижавшись к его боку, принц почувствовал легкий толчок. Он опустил глаза на существенно округлившийся живот жены под тонкой желтой ночной рубашкой.

За первым толчком последовал второй. Принц озадаченно подобрался, Джинни засмеялась.

— Это твой ребенок делает зарядку.

— Что?

Она села, сбросила ночную рубашку и прижала обе руки Доминика к своему животу. Ребенок задвигался снова, словно под гладкой кожей прошла небольшая волна.

— Господи, — прошептал принц.

Желание обнять Джинни было слишком сильным — прижимая ее к груди, он зажмурился и едва слышно сказал «спасибо».

— За что именно? Для женщин вполне естественно вынашивать детей.

— Но не в таких нелепых обстоятельствах.

— Все не так уж плохо, Дом. Бывает намного хуже.

— Ты уже не сможешь вернуться к нормальной жизни.

— Я уже догадалась, что только сумасшедший решится ввязаться в отношения с бывшей женой наследного принца. Кто рискнет перейти дорогу человеку, у которого есть собственная армия?

— Прости. Мне очень жаль.

— А мне нет.

— Значит, ты еще не до конца поняла, в какую переделку попала.

— Я вовсе не считаю это переделкой. Как я тебе уже говорила, я не рассчитывала стать матерью. Этот ребенок — подарок судьбы. — Джинни накрыла руку Доминика своей. — Даже если мне придется отказаться от мужского общества до конца дней, оно того стоит.

— Да. — Он не собирался говорить это вслух, не хотел делать ничего, что могло ее обнадежить. Но Джинни лишь улыбнулась и откинулась на подушки. — Ты устала? Хочешь спать?

— Думаешь, я смогу? — Она показала на свой живот, который все еще жил собственной жизнью. — Этот акробат пока не готов угомониться.

— Ты уже придумала имя? — Доминик лег рядом с женой.

— Я хочу назвать дочку Региной Роуз. А как ты бы назвал мальчика?

— Мне всегда нравилось имя Джеймс Тиберий Кирк.

— Я не могу поверить! Ты хочешь назвать наследника престола в честь какого‑то героя «Стар Трека»?

— Не какого‑то. Капитана. К тому же история помнит королей Джеймсов и императоров Тибериев.

— Соглашусь, если мы откажемся от Кирка.

— Договорились.

Они немного полежали молча, прижавшись друг к другу в темноте.

— Ты знаешь, что шейх все еще спрашивает, исполнилось ли твое желание.

— Надеюсь, ты не сказал ему, что стараешься лишний раз со мной не встречаться?

— Держать дистанцию лучше для нас обоих.

— Конечно, ваше высочество. — В голосе Джинни не было ни следа насмешки или сарказма, но Доминик не испытал ожидаемого облегчения.

— Ты думала, что будешь делать через два года? — Он сознательно не сказал «после развода», зная, как сильно это ее заденет.

— Салли сказала, я смогу использовать свою известность, чтобы заниматься благотворительностью.

— Ты знаешь, что можешь делать это, живя в Ксавьере. Во дворце, если хочешь.

Доминик знал, что это будет для них тяжелым испытанием, но после того, как он впервые почувствовал движения малыша, в голове кружили странные мысли. Он не мог представить, что Джинни уедет на другой континент. Не понимал, как два человека могут вместе воспитывать ребенка, находясь друг от друга на таком расстоянии. В начале принц ни о чем таком не задумывался, спокойно смотрел на ситуацию со стороны. Но когда он ближе узнал Джинни, а дитя в ее животе перестало быть абстракцией, стало ясно, что так легко принятые решения повлекут за собой грустные и одинокие последствия.

— Думаю, будет лучше, если я поселюсь на другой стороне острова.

— Близко, но не очень.

Доминик почувствовал благодарность за то, что Джинни решила не увозить ребенка на край света. Но с недавних пор поселившееся у него внутри ощущение пустоты никуда не исчезло. Он не мог сделать вид, что не слышал дрожи в ее голосе.

— Разумно.

Джинни заснула несколько минут спустя, но принц ворочался без сна почти до утра. Иногда он злился на себя, иногда — на судьбу. Завидовал обычным мужчинам, которые сгребли бы эту чудесную женщину в охапку и уехали с ней туда, где никто не помешает им быть вместе.

Но он собирался стать королем. У него не было выбора.

Первого числа каждого месяца наследник с женой совершали выход к подданным, включающий общение с прессой. В очередной такой день Джинни, придерживая восьмимесячный живот, искала в гардеробе наряд, который не делал бы ее похожей на модный дирижабль. Доминик с раннего утра сидел в офисе, так что на его помощь рассчитывать не стоило.

Наконец она остановила выбор на брюках и свободном синем свитере. С трудом засунув ноги в сандалии, вышла в гостиную, где ее уже ждала мама.

— Ты выглядишь усталой.

— Еще бы. Почему никто не предупредил, что на поздних сроках беременные почти не спят?

— Никто не хочет, чтобы женщины перестали рожать. — Роуз поцеловала дочь в макушку. — Дом зайдет за тобой?

— Нет. Мам, у меня больше нет карт в рукаве. Мы с ним обсудили детские имена. Я показала, как толкается малыш. И все, чего добилась, — это совместные завтраки и обеды, во время которых он почти ничего не говорит. А пытаться соблазнять его в моем нынешнем положении как‑то неловко.

— Мне так жаль, милая.

— Не переживай. Ладно, я побежала изображать любящую жену мужчины, который меня игнорирует.

Доминик и Джинни на мгновение задержались у парадного входа, чтобы фотографы успели запечатлеть, как заботливо принц поддерживает молодую супругу.

Чем больший успех имел их спектакль, тем сильнее Доминик его ненавидел. Он не мог смотреть, как мучается Джинни. Пока она оставалась для него любовницей на одну ночь, ему казалось, что с учетом бонусов и привилегий ее нынешнего положения любая жертва окупится сторицей. А сейчас каждый неприятный нюанс беременности жены, каждый печальный взгляд, каждая молчаливая жалоба на пустоту и холод их отношений резали принца как ножом. Джинни была самой доброй и милой женщиной из всех, что он знал. Несмотря на то как он себя с ней вел, она все еще оставалась доброжелательной, искренней, все еще помогала ему.

Доминик считал, будет чудом, если он не попадет в ад за то, что натворил по отношению к этой женщине.

Оказавшись в лимузине вдали от посторонних глаз, Джинни резко, прерывисто выдохнула.

— С тобой все хорошо?