Энни Уэст - Неминуемое соблазнение

Незнакомец взглянул на доктора. Тот кивнул.

– Агости. Тебя зовут Молли Агости.

Она наморщила лоб. Фамилия ей тоже ни о чем не говорила.

– Вы уверены? Это итальянская фамилия. Но я же австралийка.

– Абсолютно уверен.

Придется поверить ему на слово.

– А вы…

Он напрягся или ей показалось? Что‑то явно изменилось. Между ними пробежала искра. Воздух завибрировал. Неужели этот мужчина притягивает ее каким‑то сверхъестественным образом?

– Меня зовут Пьетро Агости.

Она изумленно посмотрела на него.

– Но это та же самая фамилия, – пробормотала она.

Он утвердительно кивнул:

– Так и есть.

Он улыбнулся краешком губ, и у нее перехватило дыхание. В подсознании раздался тревожный звонок.

– Потому что я твой муж.

Ее сердце отчаянно билось у самого горла. Пульс зашкаливал. Она смотрела на него, раскрыв рот от изумления, отказываясь поверить в услышанное.

Ее муж? Этот харизматичный, но суровый мужчина?

Это невозможно.

Его холодная самоуверенность, красивое лицо, дизайнерский костюм, белоснежная рубашка, шелковый галстук ручной работы, старинные золотые запонки – все в нем кричало о богатстве и власти.

Его руки… крупные и сильные, но холеные и идеальной формы. Соблазнительные руки, знающие, как доставить женщине удовольствие.

Господи, неужели ее привлекают сексуальные руки? О чем она только думает? Ей бы вспомнить, кто она, а не грезить о красивых руках Пьетро Агости.

Она покраснела, не смея поднять на него взгляд из опасения, что он прочтет ее мысли. Такая реакция на него показалась ей странной. Он был для нее абсолютным незнакомцем, несмотря на то что назвался ее мужем.

Его руки были ухоженными, а на безымянном пальце левой руки поблескивал массивный золотой перстень‑печатка. Наверняка старинный и очень дорогой.

От незнакомца веяло богатством. Отсюда его врожденная уверенность в себе. А фамильный перстень – свидетельство знатного происхождения.

Она же его полная противоположность. Внутреннее чутье подсказывало ей, что она совсем простая девушка. Да и внешность у нее заурядная. Нет в ней изюминки. И руки у нее самые обыкновенные, даже без маникюра. А единственное украшение – золотые серьги‑гвоздики в ушах.

Они с Пьетро Агости абсолютно не пара. Как они могли пожениться?

Но если это правда, то она, должно быть, носит его ребенка. Мысль привела ее в волнение.

– Синьора Агости.

Ее голова непроизвольно дернулась, когда она услышала это обращение врача. Она открыла было рот, чтобы попросить его не называть ее так.

Это ведь не ее фамилия. Что касается замужества…

Она искоса взглянула на высокого мужчину, застывшего в изножье кровати. В его неподвижности было что‑то пугающее. Он словно чего‑то ждал.

Чтобы она признала его?

Или ее заявления о том, что она не может быть его женой?

Она нахмурилась. От напряжения у нее заболела голова, и она невольно поморщилась. Доктор поспешил к ней, уложил на подушки и проверил пульс.

Она все время чувствовала присутствие Пьетро Агости. Если бы врач не уверил ее, что с ней все будет хорошо, она, в своем спутанном сознании, приняла бы Пьетро за ангела смерти, пришедшего за ней.

Она приподняла голову и увидела, что он за ней наблюдает. Он не отвел глаз, и она неожиданно почувствовала теплоту его взгляда.

Ее окатила теплая волна изнутри, причем женщине представилось, что источником волны был ребенок, которого она носит.

Неужели это его отец стоит перед ней?

– Вы уверены, что я замужем за этим человеком? – спросила она доктора.

Ей это казалось невероятным. Он скорее вращается в обществе светских красавиц, чем является мужем простой няни.

У врача округлились глаза, и он бросил на незнакомца извиняющийся взгляд.

Неужели Пьетро Агости такая важная персона, что никто не смеет ему перечить?

И она сейчас полностью от него зависит?

Доктор деликатно кашлянул, прервав ее размышления:

– Синьора Агости, нет никаких сомнений, что это ваш муж. Он так подробно вас описал, вплоть до шрама от удаления аппендицита.

По ее телу пробежала дрожь. От попытки вспомнить о былой или помечтать о будущей близости? Кто знает?

Она снова украдкой посмотрела на него. Губы Пьетро тронула улыбка, будто он хотел успокоить ее и приободрить. Хотя взгляд его оставался серьезным.

У нее пересохло в горле. Голова раскалывалась от боли. Ей было трудно переварить такую информацию.

– Позвольте уверить вас, что ваш муж весьма уважаемый…

– Полагаю, пока достаточно, – бесцеремонно прервал врача Пьетро. – Молли устала. Дадим ей отдохнуть.

Он собирается уйти?

Она испуганно на него взглянула.

«Что, если он больше никогда не вернется? Бросит ее, как невостребованный багаж? Что, если завтра все окажется сном? Она снова станет неизвестной без роду и племени?» – вертелось в ее воспаленном сознании.

Разум твердил ей, что такого не может быть. Он признал ее, и врачи смогут связаться с ним в любой момент.

Тем не менее паника и страх снова быть брошенной на произвол судьбы не отступали.

– Нет! Пожалуйста, не уходите!

В его пристальном взгляде промелькнуло нечто, похожее на сострадание.

– Доктор, вы не оставите нас наедине? Я знаю, что нужно заполнить кое‑какие документы. Я зайду к вам позже.

– Конечно, конечно, – доктор заторопился к выходу, кивнув им обоим и ободряюще улыбнувшись Молли.

Пьетро присел на стул рядом с кроватью Молли.

– Так будет лучше, – сказал он. – Тебе не придется вытягивать шею, чтобы на меня смотреть.

Его губы сложились в подобие улыбки. На этот раз Молли захотелось улыбнуться ему в ответ. Она расслабилась и положила руки поверх одеяла.

Он никак не ожидал увидеть ее такой бледной и хрупкой, хотя ему сообщили о довольно серьезных травмах. Он примчался в больницу, как только узнал, что ее нашли.

У него защемило сердце, когда он увидел боль в глазах Молли.

Когда‑то его привлекло в ней то, что она была открытой и солнечной девушкой. Всегда улыбалась, а в глазах плясали чертики. Сейчас же она выглядела такой испуганной, что ему захотелось сломать шею тому мотоциклисту, который на нее наехал, скорее всего, в попытке украсть сумочку с кошельком и паспортом.

Его сотрудники уже связались с полицией. Если виновного в наезде найдут, он дорого за это заплатит.

У Пьетро сжались челюсти, когда он представил Молли, лежащую на дороге без сознания. И страдающую от амнезии сейчас.

Врач сказал, что потеря памяти могла стать результатом шока. От падения при наезде? Или от того, что с ней случилось до приезда в Рим?

Цепкие, ледяные пальцы страха схватили его за горло.

Пьетро судорожно сглотнул. Наезд не его вина. А вот то, что случилось до того…