Тара Пэмми - Незабываемое примирение

Он насторожился, когда она направилась в его сторону.

И затаил дыхание, уловив тонкий аромат ее тела. Ему захотелось уткнуться носом в шею Алиши и увидеть ее великолепную улыбку.

– Ты приготовил деньги? – спросила она.

– Десять тысяч фунтов, – сдержанно ответил он.

Грудь Алиши приподнялась, когда она вытащила из заднего кармана своих шорт листок бумаги с банковскими реквизитами. Данте таращился на нее как подросток.

– Пожалуйста, переведи деньги на этот банковский счет, – сказала она.

Он посмотрел на листок бумаги и поднял брови.

– Чей это счет?

– Совместный счет Кики и Мака. – Она вздохнула в ответ на его молчание. – Не указывай мне, как использовать эти деньги.

– Ты делаешь это не для того, чтобы позлить меня?

Она закатила глаза.

– Нет. Хотя наши прошлые отношения дают тебе право так думать.

Он шагнул к ней.

– Они тебя шантажируют? Я разберусь с ними. Чем они тебя шантажируют, Алиша: наркотиками или обнаженкой?

– Какой еще обнаженкой? – спросила она.

Ее изумление было настолько искренним, что Данте потребовалось несколько секунд, чтобы снова заговорить:

– Кто, по-твоему, разбирался с той рок-звездой-наркоманом, прежде чем он продал твои фотографии в таблоиды?

Она хмуро посмотрела на него.

– Ричард угрожал продать мои интимные фотографии? Ты их видел?

– Я не рассматривал твои фотографии, – огрызнулся Данте. – Он предоставил нам достаточно доказательств того, что на фото была ты.

Он пригладил рукой волосы. Даже сейчас Данте было тошно от мысли о том, что этот идиот воспользуется слабостью юной Али. Тогда он потерял самообладание и врезал рок-звезде по симпатичной физиономии.

Викраму пришлось оттащить от него Данте.

– Так ты заплатил ему? – тихо спросила Али.

– Я ненавижу угрозы, как и ты. Он отдал мне флешку с фотографиями, а я разбил его пресс-папье.

Алиша язвительно рассмеялась:

– Представляю, какого ты обо мне мнения! – Ее губы дрожали. – Мак и Кики никогда никого не шантажировали. Первый год, когда я переехала сюда, я ничего не платила им ни за кровать, ни за еду. Этих денег не хватит, чтобы отплатить им за их доброту, поверь мне.

Данте задался вопросом, появится ли у этой женщины хоть когда-нибудь чувство самосохранения.

– Нетрудно быть добренькими с богатой наследницей, Алиша. Они знали, что ты с ними расплатишься.

Она округлила глаза и с вызовом вздернула подбородок.

Данте понял, что обидел ее.

– Они не знают, кто я, Данте, – сказала она. – Когда ты появился несколько дней назад, я впервые рассказала им о себе.

– Алиша, я не…

– И если ты скажешь какую-то глупость вроде того, что я не заработала ни пенни, поверь мне, я зарабатывала деньги. Мама заслужила все эти акции. В обмен на них она лишилась своего мужа. И знаешь что? Я тоже заплатила за них, потому что я жила с отцом, братом и мамой в одном доме. Мне не надо было интересоваться, почему отец едва меня замечает. Викраму не следовало удивляться, почему мама так легко сдалась. И мне было понятно, почему отец обратил на меня внимание только после смерти моей матери. Я многого лишилась, потому что он предпочел… – Она прерывисто вздохнула, ее глаза заблестели. – Я заплатила за эти акции, Данте. И я хочу, чтобы из нашей с тобой затеи получилось что-нибудь хорошее. А эти деньги станут хорошим авансом для бизнеса, который начнут Мак и Кики. – Она сглотнула и встретилась с ним взглядом. – Они приняли меня с распростертыми объятиями, когда мне требовались друзья и любовь.

Уязвимость в ее словах поразила Данте и показалась ему ударом в солнечное сплетение.

Неделю назад Алиша сказала ему, что она изменилась. Думая об этом, он наблюдал, как она поднимается по трапу самолета. Возможно, она в самом деле стала другой. Но, насколько Данте знал, люди не меняются кардинально.

Безрассудная Алиша не ездила бы трижды в Лондон и не пыталась спасти любимый благотворительный фонд своей матери.

Избалованная Алиша не жила бы, скрывая имя своего отца.

Вероятно, Данте совсем ее не знает.

Алиша тупо уставилась на элегантный интерьер самолета. Чем дольше она была с Данте, тем сильнее к ней возвращалось прошлое. Выйдя из машины, она сразу почувствовала, что Данте смотрит на нее. У нее покалывало кожу под его пристальным взглядом. Все надежды на то, что ее влечение к нему в ресторане было просто следствием волнения после долгой разлуки, мгновенно рухнули.

Стоя в окружении своих друзей, она чувствовала Данте каждой клеточкой тела.

Словно за одну ночь у нее появилось дополнительное чувство. Шестое чувство, благодаря которому она ощущала каждое движение Данте, каждый его взгляд и вздох. И теперь им предстоит двенадцатичасовой перелет в замкнутом пространстве. И то, что интерьер частного самолета намного просторнее обычного, не имеет никакого значения.

Разгоряченная и взволнованная, она быстро сняла свитер.

Данте сбросил с себя куртку и повел мощными плечами.

Попытка отвести от него взгляд походила на стремление Земли сойти с собственной орбиты. Али казалось, что пространство самолета уменьшилось; ее дыхание стало поверхностным. Ей было трудно дышать еще до взлета самолета.

Сегодня на Данте была небесно-голубая футболка поло, удачно оттеняющая его серые глаза. Одного взгляда на его бицепсы и мускулистые руки, покрытые темными волосками, было достаточно, чтобы у Али засосало под ложечкой. Голубые джинсы облегали его стройные ноги и бедра. Али глубоко вздохнула. Да, это будет нелегкий перелет.

Она испытывала к Данте не просто физическое влечение.

Когда Али переехала к отцу после смерти своей матери и впервые увидела Данте, он произвел на нее неизгладимое впечатление.

Он был серьезным, вдумчивым и поразительно красивым. Но самое главное: он сблизился с ее отцом, чего никогда не получалось у нее. Глаза ее отца светились гордостью от достижений своего протеже, его целеустремленности и амбиций.

В тринадцать лет Алиша была взбалмошной и одинокой девушкой, а Данте – героем и прекрасным сыночком, который получал все, чего желал. Он стал единственным мужчиной из тех, кого она знала, который казался ей намного самоувереннее, способнее и красивее остальных.

Али уехала из Лондона пять лет назад, потому что была потеряна и устала от дисбаланса в их отношениях.

Но, кажется, ничего не изменилось.

Неужели он всегда будет для нее образцом идеального мужчины? Подняв голову, она увидела, что Данте на нее смотрит. Явно неодобрительно.

– Что? – спросила она. – Чего пялишься на меня как вонючка?

– Вонючка? Мы будем разговаривать как шестилетние дети?

– А может, мне шесть лет. А тебе сколько: уже сто тридцать?