Нина Хитрикова - Наглый [СИ]

Что я творю?

Отталкиваю его от себя. Мне трудно дышать. А еще нестерпимо хочется его ударить, но нельзя. Времена, когда учитель безнаказанно мог ударить своего ученика, прошли давно. А жаль. Некоторые так и напрашиваются на хороший подзатыльник или звонкую пощечину.

— Уходи.

Он на удивление легко подчиняется и идет к двери неспешным шагом. Но у выхода вдруг оборачивается.

— У вас вот тут — показывает пальцем на свои губы — размазалось.

Через полчаса я сижу на кухне у Тони и рассказываю о произошедшем. У меня уже не так сильно дрожат руки, да и цвет лица не напоминает томат, но сердце все еще делает немыслимые кульбиты при мысли о том, что я скорее всего лишусь своей любимой работы. С позором.

— Тонь, что делать, а? Не хочу в другую школу переводиться, но, видимо, придется. — Это я храбрюсь перед подругой, потому что если все всплывет, то ни о какой другой школе и речи не пойдет. Меня просто больше не подпустят к детям.

— У вас же нет камер в классах? — Спрашивает Тоня, а у меня появляется надежда, что все может обойтись.

— Нет.

— Ты же не думаешь, что он побежит к директору говорить, что целовался с тобой?

— Надеюсь. Но он может разболтать своим друзьям! — И это более, чем вероятно. Может это вообще был какой-то спор, а я просто жертва обстоятельств.

— Думаешь, ему поверят? Веди себя, как ни в чем не бывало. — Ей легко говорить, а я и представить себе не могу, как снова войду в школу.

— Ладно, в понедельник видно будет. Давай, что ли собираться?

Мне просто жизненно необходимо отвлечься. А предстоящая вечеринка — отличный повод.

Вечеринка вышла, что надо. Большой зал напоминал жужжащий улей — несмолкающие разговоры и громкий смех. Столько знакомых лиц, столько воспоминаний о веселых днях юности, что меня захватил водоворот радости, оставив где-то вдалеке тревожное чувство страха. Подружки по школе и проделкам теперь стали степенными мамашами, но в глазах горел все еще озорной огонек юности.

Тоня последние полчаса смотрела на меня умоляющим взглядом, показывая на свои туфли. Не привыкла моя девочка к шпилькам. Она утащила меня в сторону, но не успела ничего сказать, так как я увидела идущего прямо к нам Савельева. Пашка, как всегда, сыпал комплиментами и сладко улыбался. Чересчур красивый, он всегда точно знал, как действует на девчонок и умело этим пользовался. Я же еще в школе считала его слишком самовлюбленным, но Тоня была влюблена в него по самую макушку и не видела недостатков в упор.

После небольшой официальной части и видео с нашими фотографиями, начались танцы. Я танцевала, не жалея ног, смеялась во весь голос и наслаждалась комплиментами бывших одноклассников. Подругу перехватил Волков и кружил сейчас в медленном танце. Никто не знал, даже Тоня, но я была в него когда-то влюблена. Илья казался мне чуть ли не героем. Он не был злым или глупым, не обижал никого, но всегда стоял за себя и свои взгляды насмерть. Гордая осанка и дерзость, сквозившая во взгляде — мощный коктейль для юной девчонки, какой я была когда-то. Своей непокорностью и ершистостью он сводил меня с ума. Что-то было такое в его глазах, отчего мое сердце всякий раз замирало… В голове вдруг возник образ совсем другого мальчишки, согнав легкую улыбку с моих губ. Почему я сейчас думаю о нем? Почему я вообще о нем думаю? Я бросила еще один взгляд на Илью. Все же они чем-то схожи с Волковым. Не внешне, нет. Но вот взгляд у них очень и очень похож.

Резкий глоток шампанского вдруг пузырится в горле, и я захожусь в кашле, пролив остатки из бокала на платье. Вот черт! Спешу в уборную стереть следы и просушить платье. И немного успокоиться. Когда выхожу, вижу за нашим столом Савельева, который что-то говорит Тоне. Она же во все глаза смотрит на Пашку, никого вокруг не замечая. Я не вмешиваюсь, даю время им поговорить. Это нужно самой Тоне. Столько лет она тайно была влюблена, поставив его на недостижимый пьедестал. Пусть увидит, что он обычный мужик, ничуть не лучше прочих.

— Юлёк, вот ты где! — Ко мне подходит Мишка Красин. Он весь выпускной класс сидел сзади и постоянно просил списать, тыкая мне ручкой в спину. Смотрю на него и вижу, что он почти и не изменился со школы. Все такой же высокий и тощий, разве что вместо непослушных темных вихров на голове модная стрижка, да костюм, а не вечные джинсы и мятая футболка. У него хмельная улыбка на пол лица и чуть стеклянный взгляд. Пьяный.

— Ты обещала мне танец!

Красин прижимает меня к себе, и начинает кружить в танце под «Алешку» «Руки вверх». Он не переставая болтает о чем-то, но я его почти не слушаю, наслаждаясь музыкой, пока слух не цепляет:

— … так я ему и говорю: «Че ты ее брать будешь с собой? Мешать только будет». Скажи, да? Кто с собой на гулянку невесту тащит? Как в Тулу со своим самоваром…

— Какую невесту? Чью? — Спрашиваю, а нутром чую, что ответ мне не понравится.

— Пашки. Савельева. Ты че не слушала? — Хмурит косматые темные брови в негодовании и даже слегка отстраняется, чтобы заглянуть в мое лицо. — Я тебе уже пять минут рассказываю…

— Да я не поняла. А он что женится?

— Ага. Скоро, через две недели. Я б тоже на такой женился, даже если бы она крокодил-крокодилом была. Папуля депутат, владелец заводов, газет, пароходов! — Мишка рассмеялся собственной шутке. — А ему вдвойне повезло: и невеста симпатичная, и папуля богатый. Короче, жизнь у Пашки удалась.

— Да уж, удалась.

Смолкают последние ноты этого затянувшегося танца и сменяются быстрой музыкой, а я спешу уйти от Красина. Мне срочно нужно рассказать все Тоне. За столиком ее уже нет. Савельева тоже. Всматриваюсь в полумрак зала, расцвеченный тусклыми цветными огнями, и вдруг вижу Тоню. Она идет за руку с ним. С Савельевым. На лице у нее застенчивая, но довольная улыбка. «Может они собираются танцевать?» — мелькает мысль. Но они идут через зал, не останавливаясь. Двигаюсь за ними. Мне нужно успеть. Догнать и рассказать.

— Юльчик, давай выпьем! — На пути возникает Сашка Чернов с бокалом, который он сует мне в руку. — Помнишь, как ты меня в третьем классе портфелем по голове ударила? Чуть нос не сломала! А я в тебя был влюблен, между прочим!

— Саш, выпьем конечно, но позже. — Возвращаю бокал однокласснику. — Ладно? Я сейчас, на минутку отойду и вернусь.

Их нет. Ни в зале, ни на улице. Я заглянула в каждый укромный уголок, не поленилась зайти даже в мужской туалет, но тщетно.

Уехали.

Звоню подруге снова и снова. Механический голос сообщает, что телефон выключен.

Вот же сволочь, этот Савельев! Попадись он мне сейчас, придушила бы, честное слово. Я ужасно, просто до бешенства зла на него. А Тоня… да она с ума сойдет, когда узнает! Но и она сейчас вызывает у меня не только чувство тревоги и волнения, но и раздражение вперемешку со злостью. Ну разве можно ехать куда-то с почти незнакомым мужиком? Ну и пускай, они были знакомы раньше, но за десять лет он мог измениться до неузнаваемости — может у него хобби появилось — насиловать девушек, или он увлекся БДСМ. Да мало ли что… наивная и доверчивая. Ох, я бы ее сейчас встряхнула как следует! Наорала бы (куда без этого?), а потом крепко-крепко обняла. Ну люблю я ее, как сестру, которой у меня никогда не было.